света, что наполнял мою спальню, освещение в зале показалось мне тусклым. В разогретом воздухе витал аппетитный запах свежего хлеба и кисловатый запашок теста. Из печей доносилось потрескивание углей.
— Мастер Карп! — вывел меня из задумчивости голос пекаря.
Полуша носился по залу, точно пытался погасить пожар. Щёки его пылали румянцем, глаза блестели. Руки парня ни секунды не скучали без дела: тасовали деревянные вёдра и тазы, умудрялись на ходу поправлять и приглаживать разложенные на столах заготовки для хлеба.
— У вас получилось! — заявил пекарь.
Я кивнул.
— Да. Я старался. Она так громко кричала?
— Кто?
— А ты о чём говорил?
Полуша остановился, взмахнул руками.
— Я о родительском доме! — сказал он. — Ваша вода помогла, мастер Карп! Я ходил туда ночью, когда поставил тесто. Все комнаты обошёл — тихо и спокойно! Даже не верилось! Если бы не темнота, сам бы рванул к родичам на пасеку, рассказал бы им. Да кто ж меня ночью из города выпустил бы? Утром отправил бате весточку. Вот он рад-то будет! Спасибо вам, мастер Карп!
Полуша вдруг смущённо опустил глаза.
— Я теперь смогу ночевать дома, чтобы… эта… не мешать вам. Я ж всё понимаю… Вы ещё не очень старый, вам… тоже надо… ну, это…
Парень покраснел.
«Хрена себе, не очень старый! — мысленно возмутился я. — Да мне теперь всего-то: двадцатник!»
Профессор промолчал.
Я добавил:
«И правда громко кричала. Я, конечно, тот ещё герой-любовник. Но с рекламой своего молока она сегодня явно перестаралась. Если бы моя жена — та, из прошлой жизни — хоть изредка трудилась в постели так же усердно, как эта вдовушка, я бы закрывал глаза на все её закидоны».
* * *
Приоткрыл дверь — гул голосов сразу стал на порядок громче.
Заглянул в магазин.
Лошка, в отличие от пекаря, не казалась суетливой. Хотя тоже не замирала ни на мгновение. Что-то объясняла то одной, то другой женщине, помогая себе при разговоре жестами. Не глядя сгребала с прилавка мелочь, бросала её в коробку — вкладывала в протянутые покупателями руки караваи хлеба. При этом успевала поправлять причёску и делать пометки на клочке грубой бумаги, что лежал поверх амбарной книги.
Продавщица работала безостановочно. Но очередь у её прилавка не уменьшалась. То и дело раздавались хлопки двери: кто-то покидал магазин с покупкой в руках, кто-то входил с улицы — нормальная работа преуспевающего предприятия. Недостатка товара на стеллажах я не заметил, хотя некоторые полки уже пустовали. Но вряд ли опустеют все до того, как Полуша принесёт в магазин новую партию горячего хлеба.
Лошка меня заметила.
— Мастер Карп! — крикнула она.
Помахала рукой, подзывая к себе.
Смахнула с прилавка монеты — вручила старушке два каравая ржаного.
— Мастер Карп! — повторила продавщица. — Идите сюда.
Лица покупательниц повернулись к двери, за которой я прятался. Голоса на мгновение смолкли. Тишина словно подтолкнула меня в спину — пришлось выйти из тени. Я решительно шагнул в заполненный посетителями зал, горделиво приосанившись и приветливо улыбаясь. Старался выглядеть образцом строгого, но справедливого начальника и гостеприимного хозяина.
Подошёл к прилавку, поинтересовался:
— Как дела?
Лошка склонила в мою сторону голову и заговорщицки произнесла:
— Вона, глядите, мастер Карп.
Она указала взглядом мне за спину.
— Ждут, — сказала продавщица. — Уже давно. С молоком.
Услышал в её голосе нотки сочувствия. Причём, понял по её взгляду, что сочувствовала она мне. Должно быть, именно это нежданное сострадание со стороны моей подчинённой и послужило причиной тому, что у меня тревожно заурчало в животе. Та часть женщин, что стояли в очереди ближе к прилавку, продолжали молчать, наблюдали за мной с нескрываемым интересом.
Я обернулся — неторопливо, словно невзначай. Старался удержать на лице улыбку. Увидел по другую сторону от входа в пекарню ещё одну очередь: небольшую, всего из пяти женщин. Повинуясь только им слышной команде, дамочки исполнили армейскую команду «смирно». Вот только не вытянули руки «по швам»: каждая держала в руках кувшин. Почудилось, что я снова услышал голос Лошки: «С молоком».
«Вот, значит, почему вдовушки вчера так суетились, — пронеслась в моей голове мысль. — Они наверняка догадывались, что сегодня случится. Хитрые бестии. Могли бы и предупредить».
Я вцепился рукой в прилавок.
«А эти-то!.. С ума сойти. Ещё пятеро. И что мне с ними со всеми делать, мэтр?»
Женщины точно услышали новую команду: улыбнулись — все одновременно.
Где-то я увидел тёмные дыры вместо передних зубов. Оскал одной из дамочек напомнил акулью пасть. Но парочка улыбок показались мне очень даже милыми.
«Совет какого плана вам от меня нужен, юноша?» — откликнулся профессор Рогов.
Я чувствовал, что кончики моих губ так и норовят опуститься вниз — силился не позволить им выдать моё истинное настроение.
«Ты можешь сделать меня невидимым?» — спросил я.
«Невидимости, как таковой, в природе не существует, юноша. Возможны разные варианты преломления света из направления магии иллюзий. Существует заклинание «отвод глаз»…»
«Это была шутка, мэтр. Не тупи. Просто шутка».
Вздохнул.
Едва удержался от того, чтобы скрестить на груди руки. Решил не обижать дам: ещё подумают, что я пытаюсь отгородиться от них. Хотя отгораживаться мне сейчас не хотелось — с удовольствием попросту сбежал бы из магазина.
«Мне сейчас, признаюсь, совсем не смешно. За кого они меня все принимают? Это не вопрос, профессор — не нужно на него отвечать».
Заговорить с дамочками мне помешал ввалившийся в магазин… мужчина. Точнее, паренёк лет тринадцати-четырнадцати. Он шумно дышал, шарил по залу взглядом, прижимал к животу бочку — на вид примерно тридцатилитровую. Его лицо показалось мне знакомым. Хотя я уверен, что встретил парня впервые. Видел его родителей?
Подросток заметил меня, прохрипел:
— Куда?!
По лицу его струился пот. На тонкой шее от напряжения вздулись жилы.
Тяжёлая бочка, отметил я: ноги паренька заметно дрожали.
— Бабоньки, посторонись! — скомандовала Ложка.
