заулыбался. А Нодерляйн только сплюнула под ноги, прямо на дорогой ковер и, воткнув кинжал в столешницу, грубо произнесла:
— Всё, я умываю руки. Хочешь сунуть голову в петлю, суй. Только не забудь упомянуть, что Академия здесь не причём и это всё лично твоя и только твоя инициатива. Я следом за тобой к палачу идти не собираюсь.
— Вот и ладно. Раз ты согласна, то я пошел.
Я поднялся со стула и, вежливо кивнув, вышел из кабинета обратно в приёмную. Сзади что-то сильно, с треском, ударило в закрывшуюся дверь и, покосившись туда, я увидел высунувшееся наружу, сквозь дверное полотно, самым кончиком, лезвие кинжала. Подумал:
«Хорошо что не в спину».
Между лопаток как-то сразу нехорошо зачесалось, и я поспешил приемную покинуть, пока госпоже ректору не взбрело в голову достать ещё что-нибудь колюще-режущее.
— Давайте, давайте, быстрее! — подгонял я студентов, что несли за мной всё необходимое для презентации магических исследований в аграрной сфере.
Мы спешили по по улочке, чуть ли не вприпрыжку обгоняя удивлённых прохожих, нагруженные стендами, рулонами листов ватмана, десятком копий доклада в письменном виде, который последние три дня группа под руководством Полдарк трудолюбиво копировала, и прочей мелочёвкой необходимой для выбивания гранта из городской администрации.
Обернувшись, я нашел взглядом Виолар нёсшую самое ценное и ещё раз озабоченно попросил, — Альтина, только не урони, собьём настройку, и вся наглядность насмарку.
В руках у девушки был венец нашей творческой мысли, — деревянный, наполненный землёй ящик, плотно обработанный магией. Настолько плотно, что любое неловкое движение и плетения могли нарушиться, испортив всю задумку.
«Как обычно опаздываем», — недовольно думал я, лавируя в плотном потоке и периодически крича, — Дорогу! Дорогу магической интеллигенции!
Сильвия смогла уговорить бургомистра нас выслушать и заседание магистрата, на котором мы должны были выступить, должно было вот-вот начаться.
Запыхавшись, я заскочил на крыльцо, махая паре стражников у входа докладом:
— Нас пригласили!
И, распахнув дверь, отошел в сторону, давая студентам занести всё наше имущество, внутрь.
— Не толкёмся, Тамир, боком, боком проходи. Гигор помоги Альтине. Аккуратно с другой стороны возьми, не надо у неё выхватывать. Не суетись.
Наконец всё необходимое было занесено и я немного выдохнул. Оставалось дело за малым, — произвести нужное впечатление.
В зале для заседаний магистрата уже было расчищено для нас место и под внимательными взглядами чиновников мы стали расставлять наши стенды и развешивать плакаты.
Сильвия тоже была здесь, сидя рядом с бургомистром и что-то ему щёпотом говорила.
Кто-то поглядывал на часы на стене и я поспешил заверить всех присутствующих, что мы почти готовы.
Наконец всё было расставлено как надо, повешано и установлено и я, взяв в руки указку, встал у первого плаката.
— Итак, — я улыбнулся сидящим, — дорогие, кхым-кхым, и уважаемые власти.
Туть ректор, привлекая внимание, показала взглядом на главу города и я, повернувшись туда, добавил уже персонально:
— Дорогой и уважаемый бургомистр.
Собравшись с мыслями, ещё раз прокрутил в голове заготовленную речь, после чего начал:
— Магическая мысль не стоит на месте. Но многое ли она дала народу?
Я сделал паузу, оглядев задумавшихся чиновников. Сам ответил:
— Нет, не много. А между тем, такая отрасль народного хозяйства, как сельское хозяйство, незаслуженно обойдена стороной. В частности, — растениеводство.
— Ну почему же, — возразил мне один из работников магистрата, — регулярно применяем вызов дождя, обеспечиваем достаточное орошение полей.
Я заулыбался, именно такого аргумента и дожидаясь. Сказал со вздохом:
— Только орошение… И это тогда, когда вся мощь магической науки может удвоить, утроить, а то и удесярить урожайность зерновых.
— О как! — прозвучало из второго ряда чьё-то удивлённое восклицание.
Народ зашушукался и даже бургомистр слегка оживился, покосившись на Нодерляйн.
— Да, да, господа,вы не ослышались, магия способна и на такое. Но, чтобы не быть голословным, нами подготовлен образец экспериментальных магологий.
Я показал указкой на стоявший на подставке ящик.
— Вот здесь нами буквально час назад в плодородную почву было помещено зерно пшеницы. Как видите, нет признаков роста, зерно не проросло и не имеет надземного стебля.
Я сделал паузу, чтобы все убедились в правдивости моих слов.
— А теперь, — я вновь повернулся к ящику, мы запустим программу магического усиления роста.
Незаметно за спиной скрестив пальцы, я кивнул Виолар и та, прошептав заклинание влила в ящик часть маны, запустив работу плетений.
Действие заклинаний внешних эффектов не имело и первую минуту никаких изменений не происходило. Вызвав скептические взгляды окружающих. Но тут, под дружный вздох, из земли показался зелёный росточек. Увеличиваясь буквально на глазах, он принялся формироваться в всем знакомый стебель пшеницы, в конце сформировав крупный, наклонившийся под тяжестью зёрен, колос.
— Во дают! — снова тот же голос со второго ряда не сдержал восхищения.
Кто-то захлопал в ладоши и вскоре весь зал нам дружно аплодировал, выкрикивая поздравления.
Правда, когда стебель вдруг пошевелился, вытащил из земли корни, отряхнулся и переполз на соседнее место, все как-то резко замолчали.
— Э-э, профессор… — неуверенно начал бургомистр, с опаской глядя на оказавшееся чересчур мобильным растение.
— Локарис, — подсказал я, сам слегка озадаченный таким поведением образца.
— Профессор Локарис, а чего это она у вас ходит?
Честно сказать, ответа на вопрос я не знал, поэтому вынужденно переадресовал его Виолар.
— Там земля плодородней, — смутившись, ответила девушка, — при росте она с того места из почвы все ресурсы вытянула, поэтому переползла туда где их больше.
— Собственно вот, — развёл я руками перед залом.
Повернувшись обратно к студентке, краем губ негромко переспросил:
— А что, сделать так, чтобы она на месте стояла, нельзя было?
— Простите, профессор, — так же тихо ответила она, — мы пока не нашли, что такой эффект даёт, слишком быстро всё пришлось делать.
— Хоть бы меня предупредили.
— Простите.
Да уж, ситуация. Но вина, что греха таить, и на мне тоже была. Слишком много проектов сразу, я попросту не успевал нормально следить за всеми. Вот и вышла накладочка.
А в зале, между тем, разгоралась полемика.
— Безобразие, — визгливо разорялся тот самый толстяк, что рассказывал мне про орошение полей, — это что за фокусы? Вот так вырастет и уйдёт в неизвестном направлении? Придём, а поле пустое?
— Ну и пускай ходит, — отвечал ему другой весёлый голос, — вон, коровы тоже на выпас ходят и ничего, никто не возмущается.
— То есть, вы предлагаете теперь и пшенице пастухов нанимать⁈
— Да зачем пастухов, их же не надо вечером в загоны возвращать. Будут переползать себе потихоньку на места по плодородней. А ещё лучше, если и в зернохранилища сами, как вызреют, приходить будут и зерна сбрасывать. А, господа маги, сделаете такое?
Говоривший это усач со второго ряда, вставший для удобства разговора, подмигнул нам одним глазом.
Я только приоткрыл было рот, сообщить, что пока над такими задачами несколько рановато думать, как в разговор вклинился третий.
— Я не большой специалист по зерновым, — произнёс холодным голосом, гладко выбритый мужчина, бледного даже слегка болезненного вида, — но у всех полей есть собственники. Как вы предлагаете определять чья это пшеница, если она вдруг решит переползти со своего поля к соседу?
— Городу не так важно, кто там собственник, — ответил усач, — городу нужен объём зерна.
— А собственникам деньги, — возразил бледный, — которые они получают эти самые объёмы сдавая. И никто на такое не пойдёт. Эту вашу ходячую пшеницу, сколько бы урожаев за сезон она не давала, не посадит.
— Вот! — тут же подключился толстяк, — то-то и оно.
Видя что чаша весов начинает склоняться не в нашу пользу, я тут же поспешил вмешаться.
— Стоп, стоп, господа, не надо горячится. Это всего лишь побочный эффект, который мы в дальнейшем уберём. Никуда эта пшеница не денется.
Толстяк тут же подуспокоился, буркнул, усаживаясь на место:
— Ну ладно.
Выдохнув, я вновь обратил внимание на бургомистра, который задумчиво наблюдал за изредка копошащимся в ящике растением. Переведя взгляд следом, я немедленно вспотел, потому что набухший колосок раскрыл верхние семена, обнажив мелкие зубы и деловито грыз деревянный борт ящика.
— Альтина, — свистящим щёпотом, сделав страшные глаза, прошипел я, показывая на это непотребство.
Студентка, сама отвлёкшаяся на наблюдение за ругающимися чиновниками, ойкнула, мигом накрыла ящик и унесла,
