– Да, я тоже размышлял о том, кто стоит за этим нападением, – признался светлейший князь. – Вы говорите – поляки… Нет, это вряд ли. В Польше, конечно, есть оппозиция королю Станиславу-Августу, и она не любит нашу государыню. Но еще сильнее они не любят пруссаков и австрийцев. А в нашей армии поляки служат охотно.
– А турки? – спросил «инженер».
– Да, это самое вероятное объяснение, – ответил Потемкин. – Все помыслы султана сейчас направлены на то, как бы навредить России, вернуть потерянные земли. И у него хватит умелых людей, чтобы проникнуть в окружение императрицы и нанести смертельный удар. К тому же на стороне султана выступают еще и татары. До последнего времени крымские ханы чувствовали себя властителями черноморских степей. Теперь же они стали нашими подданными, в Крыму стоят русские гарнизоны, строятся крепости. Злоба у крымчаков так и кипит, они способны на все! А с недавних пор, после уничтожения Запорожской Сечи, этого оплота казацкой удали, врагами императрицы стали и многие казаки – те, кто не пожелал переселиться на Кубань.
– Но это означает, что впереди императрицу ждут еще большие опасности! – в тревоге произнес «Корнер». – Там, в черноморских степях, на Днепре, и особенно в Крыму! И там, ввиду особенностей гористой местности, легко устроить засаду…
– Да, я тоже об этом размышляю, – признался Потемкин, – и меня это тревожит.
– Но если путешествие так опасно, если императрице грозит смерть, не лучше ли отказаться от задуманного предприятия? – заметил молодой «художник Польюш».
Потемкин ответил не сразу. Он сделал знак слугам, и те тотчас явились, вновь налили вино в бокалы, подали новые блюда. Светлейший князь отпил вина, подумал, потом произнес:
– Отказаться от задуманного путешествия, вы говорите? Вернуться в Петербург, так и не повидав новых, только что присоединенных земель? Нет, государыня Екатерина Алексеевна никогда на это не пойдет! Зная ее лучше других, могу вам уверенно это сказать. Это бесстрашная женщина, женщина с истинно мужским характером! Она, конечно, знает, что такое страх, но умеет его преодолевать. То же самое, кстати, относится к такому чувству, как гнев, весьма свойственному самодержцам. Императрица может поддаться гневу, несправедливо кого-то наказать. Но вскоре остывает и обычно исправляет содеянное. Это замечательное ее качество. Но я отвлекся. Так вот, никакой страх не заставит государыню отказаться от намерения посетить Украину и Крым – особенно Крым. Тут на карту поставлена ее репутация одного из самых могущественных монархов Европы!
– Как же в таком случае нам быть? – спросил «инженер». – Так и оставаться все время настороже?
– Да, иного я не вижу, – кивнул Потемкин. – И, повторюсь, я рад, что нашел в вашем лице новых защитников жизни и здоровья государыни. Не сомневайтесь, она поспешит вас достойно наградить за ваши труды!
– Мы действуем не ради наград, – заверил князя «сенатор Корнер». – Наградой нам станут знания, которые мы привезем из этого вояжа.
– А что за познания интересуют гостей из-за океана?
– Мы хотим понять, как, почему Россия в правление императрицы Екатерины достигла таких успехов? О достижениях вашей страны говорят повсюду в Европе. Прекрасно обученная армия, сильный флот, множество новых мануфактур, производящих все нужные товары, достижения в науках и образовании… Все это внушает большое уважение. И нам хотелось бы понять, как стали возможны такие достижения. Но прежде скажите, ваше сиятельство, правда ли результаты деятельности императрицы Екатерины Алексеевны столь превосходны? Нет ли здесь преувеличения?
– Мне нет нужды вас обманывать, да это и не удастся. Ведь вы сами будете на юге, сами все увидите. Я сейчас не скажу за всю страну, но за южный край, вверенный моему управлению, я отвечаю. Там сделано многое – да, весьма многое! Прежде это была дикая степь, где никто не решался селиться из-за опасности татарских набегов. А земли там богатые, реки полноводные, и рядом море – отличный путь для торговли! Теперь мы переселяем туда крестьян из центральных наших губерний, где земли не слишком обильны.
– Как это – переселяете? – уточнил «инженер». – У нас в Америке люди переселяются в западные земли сами…
– У нас не так, – покачал головой светлейший князь. – Самовольное заселение пустошей имеется и у нас – туда бегут непослушные крестьяне, не желающие служить своим господам. Их называют «казаки». Так были заселены берега Дона и Кубани. От казаков имеется польза для государства – они охраняют наши южные рубежи от набегов, они служат в армии, и служат хорошо. Но есть и опасность бунтов и мятежей. Один из таких мятежей случился в прошлое десятилетие и вызвал множество жертв. Государыня желает полностью изжить казацкую вольницу, навести в южных землях строгий порядок. Потому мы заселяем просторы Новороссии иначе. Туда переселяются помещики, которым государыня жалует значительные угодья, они перевозят всех своих крестьян с семьями. Так на берегах Кубани и Донца возникают новые деревни с укладом, сложившимся еще триста лет назад где-нибудь под Тулой или Ярославлем.
– Да, уклад… я понимаю… – важно произнес «сенатор Корнер». – Стало быть, этот край уже не так пустынен, как прежде. А что насчет торговли? Промышленности? Того, что мы в Америке называем бизнесом? Как растут города?
– Торговля идет довольно бойко, через новые порты Одесса, Николаев, Херсон. Правда, во время войны султан закрывает для наших судов проливы, ведущие в Средиземное море, и торговля замирает. Потому мечта императрицы – наша с ней общая мечта – овладеть проливами, открыть России выход к теплым морям. Вам, американцам, этой нашей нужды не понять – у вас и так обширное побережье. А Россия в течение столетий была отодвинута от морей и потому прозябала в невежестве. Только усилиями великого государя Петра пробили мы окно на Балтику! А теперь великая Екатерина делает второй шаг – к южным морям. Что же касается до городов и дорог, то их создание – предмет моих неусыпных забот. Ни на что другое я не трачу столько времени и сил, как на мои города и пути сообщения. И я надеюсь показать государыне, чего успел добиться. Вся свита императрицы, все иностранные гости увидят наши новые земли во всем блеске!
– Стало быть, мы можем заключить, что успехи императрицы – это во многом успехи ее приближенных, таких, как вы, ваше сиятельство? – спросил «инженер». – Доверяя своим наместникам, вручая им полную власть над огромными областями, государыня таким образом надеется вызвать соревнование между ними, чтобы один перед другим старался?
– Пожалуй, что так, – согласился Потемкин.
Возбуждение, охватившее светлейшего князя во время рассказа о своем любимом южном крае, спало, он словно бы потух. Видно было, что вопрос, так занимавший американских гостей – вопрос о методах управления, механизмах успеха, – его вовсе не занимал. Потемкин был человеком действия, он привык решать вдруг возникавшие перед ним конкретные задачи. И чем огромней была задача, чем неожиданней она вставала, тем охотнее он за нее брался. Поиск общего рецепта действий, рецепта, пригодного для других, разработка методов управления не были его сильной стороной.
«Иностранные гости» заметили, что хозяин утратил интерес к разговору, и не стали докучать ему дальнейшими вопросами. Они поднялись и стали прощаться. Князь не стал их удерживать.
– Стало быть, я буду надеяться на вас, на вашу бдительность и храбрость в деле защиты государыни, – сказал он на прощание. – Вы уже однажды показали свою находчивость – надеюсь, что покажете ее и впредь. А я вернусь к себе в Кременчуг и Херсон и стану там ожидать прибытия императрицы. Там мы снова встретимся. Хотя, возможно, увидимся и раньше, в Киеве, – так случится, если я не выдержу слишком долгой разлуки с дорогой моему сердцу государыней…
Князь осуществил свое намерение и на другой же день покинул Смоленск. А царский поезд задержался в городе еще на два дня. Причиной задержки стала лихорадка, охватившая фаворита Екатерины, юного Александра Дмитриева-Мамонова. К тому же стояли солнечные дни, и многие приближенные жаловались на сверкание снега – он слепил глаза, и они начали слезиться. Императорские медики принялись за лечение.
Впрочем, на недуги жаловались не все. Большая часть людей, составлявших окружение Екатерины, и прежде всего сама императрица, чувствовали себя бодро и предавались удовольствиям. Один бал следовал за другим, и каждый был роскошнее предыдущего. Так что участники поездки и не заметили, как прошло время.
26 января царский поезд двинулся дальше, следуя вдоль Днепра, и спустя три дня приблизился к Киеву. Еще издали, верст за пять, из-за горизонта стали вырастать золоченые купола многочисленных церквей. Затем показались и первые дома. Город, расположенный на холмах над Днепром, был удивительно красив.
