только новый царь сможет вернуть их милость. В сознание египтян это укладывалось очень органично, и таких примеров они знали предостаточно. Жрецы намекали, что следующего разлива Нила может не быть совсем, и жители впали в состояние панического ужаса. Зато новый Апис был найден очень быстро, и все священные пятна были на своих местах. Живого бога со всеми почестями доставили в Мемфис вместе с его досточтимой матерью, где они заняли положенное место в своем храме. Жизнь стала налаживаться. Дело оставалось за малым, и окончательно ситуация изменилась, когда из лагеря Тахарки ушли все египтяне и заперлись в Мемфисе, заняв там оборону.
Тахарка решил не искушать судьбу, и с двадцатью тысячами нубийцев ушел на юг, в далекую Напату, поразив скоростью хода даже персидских всадников. Одна легкая пехота, без колесниц и египетских лучников будет растоптана конницей, это было ясно, как день. Он не был глупцом, и понимал, что Египет он уже потерял, а сохранив преданное ему войско, удержать родное царство Куш сможет вполне. В противном случае, он терял все, включая жизнь. А это царя Тахарку не устраивало совершенно. В конце концов, только его отец, божественный Пианхи, захватил Египет полностью, и внезапная смена царей в последнее столетие была тут обычным делом. Лезть же в безумную даль за четвертый порог Нила, новый царь решится едва ли. Ну а если решится, то Тахарка уйдет южнее, в далекий Мероэ, и будет наносить удары оттуда.
Его мысли подтвердились, когда через два дня марша его догнали всадники на хороших конях и донесли волю нового царя. Суть требований была проста и очевидна. Пусть Тахарка уходит мирно домой, и тогда новый фараон Египта будет готов дать клятву в том, что на Куш нападать не станет. Напротив, будет с Кушем активно торговать. Но было одно условие. Двадцатитысячное войско должно было уйти из Египта так, чтобы даже трава не помялась.
* * *
Ворота Мемфиса со скрипом открылись, и великий царь с большой свитой въехал в столицу Нижнего Египта. Квадратные низкие коробки домов с плоскими крышами не сильно отличались от таких же строений в Иудее и Сирии, а потому особого интереса не вызвали. Жители падали лицом вниз, не смея смотреть на фигуру живого бога, а Ахемен с каменным лицом шествовал на колеснице прямо к храму Аписа. Пророк с ним не поехал, они впервые в жизни разругались вдрызг. Дело чуть до кидания кубками не дошло. Но не дошло, только резная мебель в очередной раз пострадала, ведь царь был все еще могуч, несмотря на то, что уже шагнул хорошо за сорок лет. Причина размолвки была проста. Ахемен решил договориться со жрецами, а Пророк хотел их в бараний рог скрутить. Победил царь. И теперь около храма Аписа стоял, согнувшись в раболепном поклоне, новый сатрап Нижнего Египта по имени Птаххотеп. Круглое лицо сияло улыбкой, которую он старательно прятал, разглядывая собственные сандалии. Все служители храма Птаха участвовали в церемонии. Жители робко толкались где-то вдалеке, спрашивая друг у друга, не слышно ли чего. Улица, ведущая к храму, была с двух сторон окружена жрецами, уткнувшимися бритыми головами в пыль дороги. Для них вопрос был уже решен, и Ахемену воздавали царские почести.
Царь сошел с колесницы и прошел в Храм Аписа, где священное животное мычало в недоумении, не получив сегодня положенную порцию корма. Животное хотело есть, и всем своим божественным видом выражало озабоченность и угрозу последующему разливу Нила.
Ахемен поклонился живой ипостаси Осириса, взял золотое блюдо, на котором были уложены свежие фрукты и сочная зелень, и с серьезным лицом поднес его к морде молодого бычка. Тот с огромным удовольствием смел предложенную еду, божественным мычанием потребовав добавки. Жрецы, зашедшие в загон с низкими поклонами, накормили наконец Посредника между миром живых и умерших, и угроза грядущему урожаю исчезла. Бог был доволен. Верховный жрец вышел к толпе, воздел руки к небу и напевно заголосил:
— Возрадуйтесь люди! Бог Апис благословил нового царя и принял еду из его рук. Славьте этот день! Славьте нашего повелителя!
Население Мемфиса начало орать от восторга. Совершенно незнакомые люди обнимались на улицах, жители рыдали, вытирая слезы париками и подолами туник. Радость то какая! Ведь теперь снова появился тот самый парень, который отвечает за течение их жизни. Можно снова ни о чем не думать, относя положенные жертвы в храм и уплатив подати в казну. Так жили предки тысячи лет, и не было никаких оснований менять этот порядок.
* * *
— Повелитель! — в знак особого расположения Птаххотепу было позволено облобызать сандалии фараона. — Египет будет вам покорен, я даю слово.
— Нижний Египет! — поправил царь.
— Нижний? — переспросил в растерянности жрец.
— Нижний, — подтвердил царь. — Ведь Египет состоит из двух царств, и даже корона имеет два цвета — белый и красный. Так было издревле, так будет и впредь. Поэтому Нижнее царство будет управляться отдельно от Верхнего. Ты будешь наместником одиннадцатой сатрапии со столицей в Мемфисе.
— А кто будет пра…. Служить наместником в Верхнем Египте? — осмелился спросить Птаххотеп.
— Его зовут Амоннахт. Он верховный жрец Амона-Ра и сын покойного Аменемхета. Я наслышан о его кончине, он был достойнейшим человеком, — не меняясь в лице сказал царь. — Да и ты должен был его знать.
— Да, повелитель, конечно же, я его знал, — побелевшими губами прошептал Птаххотеп. — А Амоннахт — жрец, украшенный всяческими добродетелями и милостью богов. Мы сработаемся, божественный.
И жрец попятился задом, покидая покои повелителя.
— Брат, прости, я был не прав, — сказал Заратуштра, находившийся тут же. — Не ожидал, что ты так красиво все сделаешь.
— Вот! А я из-за тебя столик сломал. Мне его Куруш из самого Цзиня привез. А он мне очень нравился, между прочим.
— Ведь Амоннахт считает, что этот любитель молодых бычков его отца убил. Ох, завалят они тебя доносами.
— Так на это был весь расчет, — признался царь.
— А если мы со жрецами Амона-Ра плотно работать будем, то этот Амоннахт стараться изо всех сил станет, чтобы свой храм выше Мемфиса сделать, — развил дальше мысль Пророк.
— Да, — подтвердил Ахемен.
— Брат, ты воистину мудр! — с уважением сказал Пророк.
— Да, я такой, — скромно подтвердил Ахемен. — А то обидно стало, что меня тупым воякой считаешь.
— Но я же не виноват, что ты им столько лет удачно притворялся, — развел руками Макс.
* * *
Двумя месяцами позже. Сидон.
— Смотрите, — Пророк показывал Малху и Ассархаддону карту, сделанную на
