class="p1">— Ты прав, — Николай хватает хлеб, отрывает кусок зубами и принимается за мясо.
Какое-то время едим, выпиваем, почти не разговаривая. А потом Мережковский наконец-то решает затронуть важную тему.
— Так на чём мы остановились в тот раз, Ярослав?
— На дворянстве. Вы сказали, будто я могу вам с ним помочь. И что с моим происхождением всё сложнее, чем я думаю.
— Да-да… Скажи, откуда ты вообще знаешь, что ты бастард барона Мурлыкина? — спрашивает Николай, внимательно глядя мне в глаза.
— Так сказал человек, который искал для меня информацию. Ведун из моего интерната.
— И ты ему доверяешь?
— Доверял, пока его не убили, — с оттенком грусти вспоминаю Степана Карповича.
— Убили, говоришь? — губернатор качает головой. — Его смерть как-то связана с тобой и твоим происхождением?
— Думаю, что напрямую. А зачем вы всё это спрашиваете?
Николай откладывает вилку и подпирает руками подбородок.
— Боюсь, что ты будешь разочарован. Я узнал насчёт Мурлыкиных, Ярослав. В Астрахани нет и никогда не было такого рода.
Сказать, что я охренел — значит ничего не сказать.
Как это? В смысле, нет и не было такого рода? Получается, Степан Карпович врал мне? Но зачем?..
Ничего не понимаю.
— Вы уверены, что Мурлыкиных не существует?
— Да, — кивает Николай. — Был такой род под Вологдой, только он уже сто лет, как признан угасшим. Есть другие люди с такой фамилией, но они не дворяне.
Блин, да как так-то? Я реально чувствую себя потерянным. Столько было планов. Я вовсю предвкушал, как наведаюсь в Астрахань и наведу там шороху. Заодно и знаменитую местную воблу попробую.
А теперь-то что⁈
— Ты расстроен? — спрашивает Мережковский.
— Скорее, озадачен, — хмуро отвечаю я. — Не понимаю, зачем ведун мне соврал.
— Может, он просто ошибся. Ты сказал, его убили? Где и кто?
— Я… — начинаю и тут же замолкаю. — Хм. Я не знаю.
Вдруг понимаю, что Августина Филипповна не сообщила подробностей. Мол, убили Степана после встречи с некими дворянами. Где это произошло, она не уточнила. А я не стал расспрашивать, потому что решил, будто это сто процентов случилось в Астрахани.
Выходит, ошибался.
Не говоря уже о странном поведении ведуна перед отъездом. Продал квартиру, оставил мне коня. Будто и не собирался возвращаться, зная, что его убьют.
Но какой нормальный человек столь спокойно отправиться на смерть? Тем более, ради того, чтобы доказать происхождение какого-то сироты.
Подозрительно это всё. И Николай Павлович, кажется, того же мнения:
— Думаю, тебе надо разобраться в этом, — говорит он. — Есть зацепки?
— Есть. Поговорю кое с кем, посмотрим, что удастся выяснить.
— Если скажешь имя ведуна, я тоже попробую что-нибудь узнать.
— Степан Карпович, работал в нашем интернате. Фамилию не знаю, но вы, наверное, сами найдёте.
— Найду, — кивает губернатор. — Обязательно выясним, что на самом деле с ним случилось. Ну, не огорчайся, Ярослав! Кроме плохих новостей, есть и хорошие.
Вопросительно веду подбородком, но Николай поднимает ладонь, мол, не торопись.
— Сначала послушай, что я хочу от этого получить, — говорит он.
— Ну, слушаю.
— Как ты помнишь, мне нужно дворянство. Не уверен, что удастся получить его от императора. Мне будут мешать аристократы, которые тоже метят на пост. Даже если всё получится, то дадут, скорей всего, барона. А на посту губернатора обычно должен быть граф…
— Или хотя бы человек из графского рода. Я помню. Ну и что? Выкладывайте, не томите.
— Ты действительно бастард, но не каких-то Мурлыкиных. Судя по всему, ты — сын графа Котёнкина.
Мне требуется несколько секунд, чтобы осознать эту информацию. Хмыаю:
— Целого графа? Ничего себе. А откуда эта информация?
— Из надёжных источников. Рассказать тебе историю? — не дождавшись ответа, Мережковский начинает.
Род Котёнких жил на Алтае. Семнадцать лет назад они проиграли тяжёлую дворянскую войну. Потеряли всё богатство, часть земель и множество членов рода. В живых остались только наследник и его трёхлетний сын.
А война, говорят, разразилась из-за того, что граф Котёнкин совершил адюльтер с дочерью графа Ирисова. Которая, как известно, была красавицей с огненно-рыжими волосами и умерла при родах.
Мальчика, которого она родила, спрятали. А после войны никто и не подумал его искать. Ирисовым было плевать, они не хотели иметь ничего общего с незаконным отпрыском. Котёнкиным же просто было и есть не до того.
Да и зачем новому графу конкурент? У него есть сын, а брат-бастард от другой матери только добавил бы проблем. В общем, про того пацана все предпочли забыть.
А тот пацан, понятное дело — я.
— Надо же, — улыбаюсь. — Выходит, я бастард, но не такой, который фу, от проститутки или от служанки. А просто незаконный ребёнок. Оба мои родителя аристократы.
— Получается, так, — кивает Николай.
— А почему мне дали фамилию Котов? Палево же.
— Этого я уже не знаю. Может, твой отец надеялся, что Кот-покровитель о тебе позаботится.
— А можно ли как-то доказать моё происхождение? Мало ли рыжих парней подходящего возраста… Вон, у графа Чернобурова есть друг, тоже сирота и тоже рыжий.
— Откуда знаешь? — вдруг хмурится Мережковский. — Ты знаком с Чернобуровым?
Рассказываю, как состоялась моя встреча с Георгием. Николай выслушивает и задумчиво потирает лоб.
— Интересно. Видишь ли, нельзя с уверенностью сказать, что ты и есть тот самый мальчик. След обрывается, известно только, что бастарда отправили в сиротский приют в Сибирь. Может, это был ты. А может, это был тот друг Чернобурова…
— Да с хрена ли? — аж обидно стало. — Я вот Котов, а у того как фамилия?
— Понятия не имею. Но знаешь, Ярослав… Если бы я хотел кого-то спрятать как следует, то с удовольствием оставил бы ложный след. Подставного мальчишку, которым, если что, не жалко пожертвовать.
— Логично, в целом, — нехотя соглашаюсь. — Но как тогда объяснить мою связь с Котом?
— А ты с ним виделся?
— Дважды.
— Серьёзный аргумент в твою пользу, — соглашается Николай. — К тому же с тем юношей я не знаком, а вот тебе доверяю. Кстати, спасибо, что не согласился помочь Алине сбежать.
— Пожалуйста, — барабаню пальцами по столу и говорю: — Дайте угадаю, что вы хотите сделать. Доказать моё происхождение — раз. Помочь получить титул графа — два. Принять вас в род — три.
— Именно в такой последовательности, — улыбается губернатор. — Связь с Котом-покровителем действительно о многом говорит. Он ничего не рассказывал о твоём происхождении?
— Нет. Когда я спросил, тот сказал что-то в духе «мне некогда следить за вами, людишки».
— Да, у него много последователей как среди знати, так и в простонародье, — произносит Николай. — Но, прошу тебя, попробуй выяснить. Его слово могло бы стать решающим.
— Хорошо, попробую.
— Так ты согласен на предложение? — Мережковский твёрдо смотрит мне в глаза. — Я помогу тебе стать графом, Ярослав. А ты взамен назовёшь меня, скажем, своим сводным братом и примешь в семью. Такое вполне допустимо, хоть и редко практикуется.
Недолго подумав, киваю и протягиваю руку:
— Равноценный обмен.
— Полностью согласен, — Николай Павлович крепко пожимает мою ладонь. — Значит, приступаем. Я велю своим людям сделать всё необходимое. Когда придумаем, как заполучить титул без шума и крови, сразу же приступим. Ты, в свою очередь, разузнай подробности о гибели ведуна и поговори с Котом.
— Хорошо. В городе спокойно? Мы со Светой хотели бы вернуться к себе.
— Зачем? Разве вам плохо здесь? — разводит руками Мережковский.
— Не будем злоупотреблять гостеприимством, — улыбаюсь я. — Да и рано привыкать к дворянскому быту. Думается мне, что единокровный братец не отдаст свой титул просто так.
— Если он ещё жив. Вполне возможно, что придётся бороться не с ним, а с твоим племянником. Впрочем, не будем загадывать… Скоро всё станет ясно.
Прощаюсь с Николаем и топаю к Свете. Она даже рада, что мы вернёмся в комнатушку над спортивным залом. В конце концов, она немало сил вложила в то, чтобы создать там уют.
Я прошу слугу оседлать Эклера, а пока Светлана собирает вещи, погружаюсь в медитацию. Кот просил не беспокоить его по пустякам, но сейчас дело серьёзное…
Сходу попасть в обиталище пушистого бога не получается. Будто что-то мешает. Он что, опять мне блок поставил? На фига? Подружились же вроде.
Но потом преграда исчезает, и я оказываюсь в бесконечном пространстве, затянутом серым туманом. Громадный мурлыка сидит, задрав заднюю лапу, и вылизывает пузо.
— Здравствуй, — кланяюсь. — Зачем ты постоянно вылизываешься, ты же бог?
— Привычка, — отвечает Кот. —
