— И то верно, — задумчиво ответил Степаныч.
Когда солнце перешагнуло зенит и стало медленно клониться к земле, мы смотали удочки. Конечно же, ничего не поймали. Пришло время для самой неприятной части нашей поездки.
— Ну че, до твоей рощицы? Винтовку закапывать? — Спросил я, загружая на заднее сидение снасти.
— Угу, — грустно буркнул Степаныч.
С озер мы поднимались в полном молчании. Пассат тащился медленно, переваривая возвышенность на первой передаче. Когда выехали на ровное и добрались до грунтовки, я стал поворачивать направо, туда, где рос маленький лесок, у которого мы отрыли плетку.
— Стой, Витя, — сказал вдруг Степаныч. — Давай, поворачивай.
— Куда? — Я остановил машину.
— В обратную сторону. Я знаю, как отсюда до Кубани доехать. Как раз выскочим на глухой берег, на глубоководье.
— Зачем это? — хмыкнул я, догадываясь, на что решился Степаныч.
— Хочу… это… Утопить эту гадину, — кивнул он назад, на СВД, покоящуюся в багажнике. — Черт с ней. Толкну от нее все равно никакого. Одно мучение. Закапывай ее, да выкапывай. Чини еще потом. Тфу…
— Хорошо, Степаныч, — я сдал назад, развернул машину. — Давай, веди. Куда ехать?
Вечером, к шести часам, я уже был у Кулыма. К этому времени мы договорились встретиться с авторитетом, и он уже ждал меня у себя в доме. Подозревал я, что Марина тоже ждала меня.
Забавно, но, подъезжая к железным, украшенным кованными узорами воротам, я поймал себя на мысли, что тоже рад был бы видеть девчонку. За то недолгое время, что мы провели вместе, я, кажется, привязался к ней.
Кулым так сильно ограждал внучку от того мира, к которому был причастен сам, что Марина казалась совершенно обычной девчонкой. Если не знать, что она родственница авторитета, никогда не догадаешься. Но я знал.
Когда я припарковал машину, меня тут же встретили Сом, высунувшийся из-за тяжелой калитки.
— Здорова, Витя, — сказал он озабоченно. — Кулым тебя уже ждет. Веселуха у нас тут намечается.
— Веселуха? — Спросил я. — В смысле?
— Ну… — Замялся Сом. — Ладно, ты проходи-проходи.
Бандит повел меня через большой зеленый двор Кулымова дома.
— А что Кулым хотел от меня? — Перехватил я инициативу, — не говорил?
— Короче, — помолчав пару мгновений, решился Сом. — Кулым считает, что на него давят. Как всегда, через внучку. А че он хочет конкретно от тебя, я не знаю. Видать, думает, что сможешь ты ему как-то помочь. Если, конечно, захочешь.
— Кто давит? — Спросил я.
— Да, кто-кто… Короче… Косой хочет породниться с ним. Маринке подсовывает сынка своего. О… — он кивнул, когда мы прошли в гостиную. — А вот, кстати, и он. Тоже тут. Кулым позвал зачем-то.
Я глянул туда, куда Сом указал мне взглядом.
— Ну а ты че? — Рассмеялся один из братков, сидевших за большим столом с резными ножками.
— Да че. Рожу ему начистил, — прозвучал знакомый насмешливый голос. — Ну и расхерачил ему все фары на пассате. Что б лучше маргалось.
Четверо братков, сидевших за столом, расхохотались. Один из них, что был ко мне спиной, вдруг обернулся.
— Опа, — заулыбался я. — Ну здарова, бандитеныш.
Тот самый парень, которого я осадил сегодня утром, уставился на меня удивленными глазами и побледнел.
— Ну че, — ухмыльнувшись, продолжал я. — Какие еще байки ты тут пацанам рассказываешь?
Глава 16
— Да прикинь, — начал один из братков, короткостриженый верзила со сломанным носом. — Мася нам тут рассказывает, как его утром, на Советской Армии мужик какой-то подрезал.
Верзила рассмеялся, братки вокруг него тоже заржали. Заржали все, кроме самого бандитенка, которого, видать, звали Максимом.
— Ага, — подхватил второй, молодой и крепкий парниша с белыми, короткими, зачесанными вперед волосами. — Докопался потом еще до Максима. Ну Макс вышел с ним раз на раз, в дыню дал, да еще и тачке егошней харю попортил. Да, Макс?
Максим кисло улыбнулся, но по глазам было видно, что он в полнейшей растерянности.
— Вот как, — хмыкнул я. — А Мася вам не рассказывал, как он потом доехал до дома? Ключи-то нашел, а, Мася?
Братки затихли. Максим сконфуженно заозирался.
— А вы че, знакомы? — Удивился Сом.
— Знакомы, — довольно кивнул я. — Сегодня утром, на Советской Армии познакомились.
Братки переглянулись.
— Мася, а че, Летов там тоже был? — Спросил сломанный нос. — Че, с тобой, что ли, катался?
— Дрон, ты че, — ткнул его блондин, — не понял, что ли?
— Че? А че случилось-то? — Задрал брови сломанный нос.
Все братки потемнели лицами, стали коситься на ошарашенного Максима.
— Че-то ты нам свистишь, — прокуренным голосом заговорил третий, хоть и молодой, но уже изрядно облысевший браток. — Ты че, с Летовым, что ли закусился?
— Подрезал он меня, — хмыкнув, я прошел к столу, сел на свободное место. — Ну и пришлось поучить пацана уму-разуму. Ну так че, Мася, ключи-то нашел?
— Понятно все. Свистит, — заговорил блондин. — Летов — мужик крепкий. С ним такого, как ты нам тут навешал, Мася, не пройдет. Брешешь ты все. Братве брехать — не дело.
— Ну, — подтвердил лысый.
Мы переглянулись с Сомом. Бандос сложил руки на груди и ухмыльнулся.
— Балабол, — зло буркнул ломоносый.
Притихший до этого Мася вдруг вскочил с места, напряженный, как струна, застыл перед остальными.
— Да он сам! Сам на меня бочку катить начал, — попытался он неумело оправдаться. — Сам нарвался!
— Ствол жалко, хороший был, — пожал я плечами.
Пацан злобно заркнул на меня.
— Какой ствол? — Туповато заулыбался ломоносый.
— Да американский. Глок. Новенький был. Ни царапинки. Такая знатная вещь детям не игрушка. Пришлось утилизировать, что б этот не поранился.
Макс не выдержал, гневно раздул ноздри.
— Да, знаете, че… Знаете… Да идите вы все…
С этими словами пацан торопливо зашагал на улицу, а братки грянули дружным смехом.
— Ты не свали никуда, — окликнул его Сом. — Тебя Кулым ждет.
Макс не остановился. Его спина мелькнула в дверях на улицу, и пацан исчез. Братки рассмеялись еще громче.
— Вот балабол, — ощерился ломоносый. — Заливал нам, что отделал кого-то утром. Понты кидал, мля.
— Гнилые, — добавил блондин. — Слыш, Летов, а как все было-то на самом деле?
— Долго рассказывать, — улыбнулся я. — Вот как он сказал, только все наоборот.
— Так это ты его ключи выкинул? — Расхохотался ломоносый. — А он сказал, что это он так поучил чувака, который на него наехал.
Я ничего не ответил бандиту, только снисходительно хмыкнул. Вокруг снова раздался веселый хохот бандитов.
— Дрон, ты посмотри, чтобы пацан далеко не убежал, — посерьезнел Сом. — Его ж тоже к Кулыму надо.
— Зачем? — Обернулся я к Сому.
Сом глянул на меня сверху вниз, проговорил:
— Кулым тебе сам все расскажет. Че путать тебя лишний раз.
На это я только пожал плечами.
— Ну пойдем, Витя. Он же ждет.
Я встал, вместе с Сомом пошел по со вкусом отделанному дому Кулыма.
— А эт хорошо, что ты пацанам Масю во всей красе представил, — сказал Сом, пока мы поднимались по деревянной, укрытой ковром, лестнице на второй этаж.
— Это еще почему? — Спросил я.
— Пи#даболов никто не любит, — ответил он мрачновато.
— Этот Макс из ваших?
— Пока что нет. Вернее, скажем так, не совсем.
Мы поднялись на второй этаж и пошли по проходному коридору, больше напоминающему узкую галерею. Я поймал себя на мысли, что постоянно ожидаю увидеть где-то здесь Марину. Думал я об этом как-то на автомате, будто само собой получалось. Я даже удивился собственным мыслям. Правда, Марины так и не застал. Только ее двинутую мамашу.
Вместе с Сомом мы наткнулись на распахнутую настежь дверь. Там, уже знакомая мне женщина — мама Марины, одетая в странные, напоминающие буддистские одежды, читала мантры в компании какого-то худощавого парня лет двадцати пяти-тридцати. Голый по пояс, он носил на бедрах накидку, напоминающую элемент одежды буддистских монахов.
