Допрос жрецов раскрыл картину произошедшего. Поначалу деревни честно пытались наполнить амбар зерном. Но многие стали, скажем так, «забывать» сделать свой взнос. Потом и остальные перестали делать это и забрали обратно свое зерно. Почему-то я не удивлен…
И что с этим делать? Нужно обеспечить выполнение своих указаний. Нужно укрепить власть, сделать ее дееспособной. Но как…
— Вы создали «полицию»? — спросил я у жрецов, жаловавшихся на неисполнение моих указании й по поводу амбара.
— Ничего не получилось, — ответил мне Галис. Никто не слушал нашу «полицию», всё слушают своих вождей. Если полицейские были родом из племени адаже, то соплеменники слушали их, а вот исавары — нет. Если полицейский-адаже пытались наказать исавара, за него вступалась вся его деревня! А если полицейским был исавар, а преступникам — адаже, защищать его выходил весь город!
Я погрузился в тяжкие раздумья, — похоже, концепция охраны порядка полицейскими силами для местных жителей пока непонятна. Внутри одного племени еще можно поддерживать какой-то порядок, но все меняется, если столкнулись двое из разных племен! В этом случае полицейский уже воспринимается не как представитель храма, а как воин чужого племени, собравшийся обидеть единоплеменника! В результате попросту начинаются межплеменные столкновения!
Определённо, надо обдумать, что с этим можно сделать. Но, уже сейчас понятно, что задача это крайне непростая…. Все привыкли жить племенами. Никто даже не понимает, что такое «закон», «порядок», «правосудие», и в случае какого-то конфликта все спешат под защиту своего племени…
Всю ночь я обдумывал, как наладить наполнение амбара и, вообще, исполнение моих указаний, и был полон решимости решить все вопросы прямо с утра.
Но утром все планы резко поменялись.
Еще с ночи я услышал шум за городской стеною, как будто там собиралось много людей, но решил, что это торговцы из степей пришли и ждут утра, когда им откроют городские ворота. Но утром город остался запертым, а шум усилился. По городу начали бегать мужчины-адаже, спешно собирая оружие и камни для пращей. Тревога на их лицах недвусмысленно говорила о том, что случилось, что-то непредвиденное и очень плохое.
Растерянные жрецы, тоже с оружием в руках, столпились возле моего храма. Бледный как полотно Галис от волнения так сильно коверкал интерэсперанто, что я с трудом понимал его слова.
— За городом собрались огромные толпы исаваров и других племен, — наконец произнес он более-менее внятно, — вожди племени говорят, что может быть осада!
— Идемте-ка посмотрим, что там происходит! — сказал я, и, под охраной атуров отправился к стенам города.
У стены собирались вооруженные адажи. Ворота заваливали разным хламом, возводя баррикаду. Стену, конечно же, за прошедшие двадцать лет никто толком не укрепил. Некоторые участки, видимо, начали обкладывать кирпичом, но забросили эту работу, не выложив его и на высоту человеческого роста. Правда, у ворот было устроено две башни, но — такие же, бамбуковые, как и стены. Осаждающие могут очень легко поджечь их, просто привалив к стене охапки горящего тростника!
— Несите сюда воду! Кувшины, бурдюки, бочки, что угодно! Нас могут поджечь!
Жрецы не сразу поняли, о чем я говорю им, но затем объяснили остальным адаже, какая опасность нам угрожает, и вскоре подростки начали таскать к воротам лоснящиеся от воды бурдюки.
Взойдя на бамбуковый частокол по шаткой бамбуковой же лестнице, я увидел три группы изсотен людей, с каждой минутой становившиеся все многолюднее. В толпе виднелось оружие, раздавались угрожающие выкрики.
У меня заныло сердце. Это что, действительно осада? С этим бамбуковым частоколом мы вряд ли долго продержимся! Не перейти ли в Сиренто?
— Почему они нападают на нас? — спросил я жрецов, сопровождавших меня.
— Это пришли народы, не проживающие в Адажионе — ответил за всех Галис, как текущий глава атуров. — Вон та толпа — исавары, по левую руку собрались скиры, а вон там подальше — это доратии.
— Чего им надо? Они решили взять город штурмом?
— В общем, им нужно лицезреть Ваше святейшество! Они узнали о произошедшем Нисхождении Небесного посланника, и пришли с дарами, возложить их в храме, вознести хвалы Небесным богам и Вам, как их посланнику, и, вероятно, вопросить о каких-то милостях и предсказаниях о будущем. А их не пускают!
— Кто не пускает? Куда не пускают? — тупо спросил я, пытаясь одновременно осознать, что мне, похоже, предстоит сейчас предсказывать чье-то будущее.
— Адаже не пускают их внутрь. Это же их город! А другие племена приперлись такими толпами, что пускать их за стену просто опасно!
Толпа внизу волновалась. Адаже встали на стены и кричали в толпу что-то оскорбительное. Вот это ситуация…
— Галис, а вы говорили с адаже про этих паломников?
— Да, такая проблема у нас давно. Храм теряет приношения, а народы ссорятся друг с другом. Мы считаем, что храм надо поставить отдельно, и построить специально под него сиренто!
Прекрасная мысль, черт возьми, просто прекрасная. И главное, очень своевременная!
— Галис, у нас нет времени строить новый храм и сиренто вокруг. Нам надо делать что-то сейчас, а то нас тут разнесут в щепки, убьют и меня и вас, не разобравшись. Надо срочно их пустить!
— Адаже не послушают нас. Это опасно! Видишь, как агрессивны эти исавары!
Действительно, группы молодежи от толпы исаваров начали кидать камни в охранников-адаже на стенах. Сначала они кидались просто руками, а потом в толпе замелькали и пращи. То тут, то там слышался треск — это камни из пращей попадали в колья частокола, откликавшиеся пустым и громким стуком. Все это, действительно, походило уже на настоящую осаду! Нужно было срочно что-то делать!
— Галис, надо объявить, что я выйду к ним за стену, и сам приму и подарки и все что надо. Сейчас нужноих успокоить, а я пока подумаю, что нам предпринять!
Мысли мои метались, как крысы в загоне.. Что делать? Пустить их сейчас внуть?. Нет ни в коем случае!. Сейчас страсти накалены, кто-то из адаже может атаковать исаваров,. Начнётся бойня, которую, получается, спровоцировал я.. Нет, выступать древним аналогом попа Гапона мне явно не следует!
Надо попытаться успокоить их со стены, погасить нарастающую агрессию, выиграть время. А потом я что-нибудь придумаю!
— Галис, скажи им, что Посланник Небесных Богов, — здесь, на стене! Скажи, что я договорюсь с адаже и их впустят в храм! Пусть немного подождут!
Галис попытался докричатся до осаждающих, но тщетно.
— Успокойте хотя бы адаже! Скажите, пусть перестанут орать! Совершенно ничего не слышно!
Но, дело не двигалось.
Вдруг кто-то положил руку мне на плечо. Обернувшись, я увидел древнего, тяжело опиравшегося на изогнутый жреческий посох старика, чье лицо, однако, показалось мне смутно знакомым. Да это же…
— Сатиен? Ты ли это?
— Посланник… Это я! Когда ты послал нас к исаварам, я провел среди них много лет, выучил их язык, — Сатиен говорил на интреэсперанто не в пример лучше и чище молодых жрецов. — Пустите меня к ним, я их успокою и все объясню!
Конечно, я сильно сомневался, что старику удастся предотвратить столкновение, но, в отчаянии, я готов был ухватиться за соломинку.
— Галис, скажи адаже, чтобы открыли ворота. Пусть Сатиен выйдет к исаварам!
Тот, перегнувшись через ограждение, прокричал что-то вниз, воинам, стоявшим у ворот. Потом повернулся ко мне.
— Они не откроют ворота. Они боятся нападения! Да, к тому же, ворота уже забаррикадированы, и их не открыть!
— Спустите меня! — сказал Сатиен, запахивая удобнее свой старый, ношенный плащ. — Принесите веревку и спустите меня вниз!
Я с сомнением посмотрел на бушующую толпу, потом– на старика.
— Несите веревку, но… сначала пусть спустится два воина со щитами. Без оружия! Только со щитами!
Веревка вскоре была найдена, и двое юношей, один за другим, скользнули по ней вниз. К ним сразу подскочил какой-то черт с дубинкой, но они укрылись за щитами, а нападавшего отогнали камнями со стены.
