Группа состояла, в основном, из англичан, еще было несколько немцев, которые постоянно что-то ели и кормили своих детей. Сначала автобус вез их по горам, наконец показалась бескрайняя равнина. Раньше в этой Гасконской местности он не бывал и теперь, глядя в окно, не мог оторваться от удивительного зрелища. Было такое же чувство, которое познал однажды, став взрослым. Как-то раз он посетил место, где родился и провел детство. Сначала это было волнение от приближения к городу, потом району, где когда-то жил, ходил в школу, играл во дворе с мальчишками. И вот начинается длинная улица, в конце которой был дом его детства. Дом стал меньше, наверное, потому, что он сам подрос и стал больше. Двор. Деревце, которое он посадил когда-то. Теперь оно такое высокое! Подъезд. Взбегаешь на четвертый этаж и, наконец, квартира! Дверь заперта?! Сейчас перед ним она закрыта, но все свое детство тысячи раз он ее открывал, проходя дальше, в свою комнату.
О чем он думает? Отсюда тысячи километров до его детства. И все равно, не мог оторваться от дороги и этих полей.
Они снова и снова останавливаются, выходят, осматривают какие-то замки, испанский гид плохонько говорит по-английски, что-то рассказывает. Но он получает немыслимое удовольствие от скромного сервиса, старенького автобуса и толпы праздных, любопытных туристов. От обеда, где самые простые блюда кажутся невероятно вкусными.
Какое-то детство, – снова подумал он. Хорошо, что его девчонка где-то там, на Тенерифе, сидит себе в шикарном отеле и не видит его таким восторженным идиотом. Впрочем – какая разница…
Они осмотрели несколько замков вокруг Тулузы, и пора было возвращаться назад. Оставалось последнее место. В дороге немного укачало, и он чуть не уснул. Думал остаться в автобусе и через окно наблюдать за всем. Но, выбравшись, от долгого сидения и тряски начал разминать конечности. А гид тем временем рассказывала:
Этот последний очень старенький замок, который почти развалился, несомненно, является достопримечательностью средневекового зодчества…
Здесь жил древний род…
И сейчас, несмотря на свой вид, это строение хорошо передает атмосферу…
Гид все говорила и говорила, но он ее уже не слышал…
– Простите, сеньор, мы уезжаем…
И снова не слышал.
– Так вы отстанете. Прошу в автобус…
– Кабальеро, мы отправляемся назад в Испанию…
– Вы меня слышите?…
– Сеньор, пойдемте в автобус…
Ее настойчивые просьбы, наконец, до него дошли.
– Я остаюсь, – коротко бросил странный турист.
– Где? Здесь? – гид была в замешательстве.
– Да!
– Но я не могу вас бросить одного… Я за вас отвечаю! Что-то случилось?
– Оставьте меня в покое.
Она растерянно оглядела пустынную местность и предложила:
– Хорошо, давайте мы довезем вас хотя бы до ближайшего городка. Это в пяти километрах отсюда.
– Спасибо, я доберусь сам, – настырно повторял он.
Она была озадачена, она не понимала. И чем больше не понимала, тем настойчивее его убеждала.
– Здесь не ездит транспорт, как вы отсюда выберетесь?
– Дойду пешком… Езжайте… Адьюс…
– Сеньор… Вы уверены? – сделала она последнюю попытку спасти и увезти этого странного человека.
– Да, черт возьми! – ответил он по-русски. И тогда она от него отстала.
Он стоял на старой булыжной мостовой, умытой утренним дождем и сверкающей на солнце. Она блестела, и свет этот слепил глаза. Он знал здесь каждый камень, каждую расщелину. Перед ним был старый полуразвалившийся замок, забор местами был разломан, крыша зияла провалами, стены были покрыты зеленым мхом. А наверху, одной из сохранившихся башенок, гордо сиял старинный бронзовый герб, где готическим шрифтом были выбиты две литеры:
FV
Он пробрался сквозь развалины забора и заглянул внутрь.
– Все, как когда-то… Ничего не изменилось, – бормотал он.
– А здесь должна находиться дверь, через которую он проходил к себе когда-то в детстве. Теперь ее нет.
Пролез сквозь зияющий проем. Крыша местами отсутствовала, он рисковал, что на него свалится что-нибудь сверху, но сейчас его это мало беспокоило. Переходил из комнаты в комнату, из зала в зал, трогал стены и все бормотал.
– Все, как и прежде…
Зачем-то сел в большой зале на каменную скамью. Долго сидел так, дышал воздухом, потом закрыл глаза и словно растворился в этом пространстве. Солнечные лучи освещали помещения сквозь дыры в потолке и стенах. И эти голые каменные стены словно обнимали его, защищая своей толщей от всего, что находилось снаружи.
Потом, очнувшись от обморока, вышел наружу и оглядел окрестности. И с какой-то неотвратимой силой его потянуло туда дальше. Перешел через маленькую мостовую, уперся в старый забор, в котором не было ни единой дыры. Неподалеку виднелся не очень большой, старинный дом, который и приковал его внимание. Он трогал руками стены забора, ходил вдоль него и не мог оторвать взгляда от маленького древнего строения. Похоже, там жили люди. Одиноко ходила лошадь и ела траву. Он не мог туда попасть, снова и снова ходил по мостовой, разглядывая камни и все вокруг…
4
На следующее утро он сидел в номере испанского отеля и вспоминал:
Вчера он прошел пять километров от тех развалин до ближайшего городка. Пока шел, не понимал, что с ним произошло, и это бесило. Всему должно быть объяснение! Потом раздражал французский таксист, который, не говоря ни слова по-английски, не понимал, почему нужно 200 километров ехать на такси. Но, когда увидел пятисотенные купюры, пожалел, что не учил русский язык. Сразу стал все понимать и довез до отеля.
А сейчас он проснулся в дурном настроении и размышлял. Что-то не давало покоя.
– Почему он бесится? Чего боится?… Не боится он ничего. Взрослый, сильный, умный мужик. Ну, не понимает он того, что с ним произошло – наплевать и забыть. Он не сумасшедший. И вообще… Что-то он расслабился. Если не может объяснить, значит, нужно просто забыть. Действительно, нужно было ехать в Куршевель или на сафари в Африку. Убить льва, полетать на вертолете над саванной, искупаться в океане. Его девчонка была бы счастлива. Давно он не был так взбешен.
Решил ей позвонить. Телефон не отвечал.
– Еще смеет не брать «трубку», – продолжал он изводить себя.
Позвонил своему помощнику в офис.
– Как дела?
– Нормально, шеф.
– Звоню не для того, чтобы слышать твое «нормально». Как дела?
– Понимаете…
Наступила долгая пауза. Его зам. всегда с трудом выговаривал слова, когда возникали проблемы, словно эти слова что-то весили.
– Не тяни, – поторопил он его.
– Поступила информация, что у вашего,… как сказать…. друга хороший проект. Мэрия им заинтересовалась.
– Мэрия – не красные стены, а живые люди.
– Вот и я шеф об этом же. Нужно бы порешать вопрос.
– Так порешай!
Зам. снова замялся.
– Ну, я хотел прежде посоветоваться. Этот парень, который у нас…. простите, у вас работал раньше, вроде бы вам друг.
– Понятно. Без меня никак. Вечером буду.
– Ну, почему же, никак…
– Я сказал, вечером буду. Закажи самолет. Через три часа приеду в аэропорт. Все!
Он бросил машину в отеле, отзвонив в кампанию, чтобы ее забрали. Больше не хотел болтаться по этим дорогам. Заказал такси и уехал в аэропорт.
Москва не принимала. Там все еще висела дурацкая туча, не давая самолетам садиться. В Барселоне он долго ругался с дирекцией аэропорта, чтобы его отправили. Наконец, настоял на своем. Снова удобный салон, снова стюард – француз.
– Привет, Франсуа.
– Здравствуйте, месье. Нет гарантии, что Москва нас примет.
– Вот и этот! Решил «доставать» его своими проблемами, – подумал он. – Ну, что за день?
– Франсуа, Москва меня примет всегда. Я ей нужен… А почему тебя так назвали? – вдруг спросил он.
– Месье, меня назвали так в честь деда. А моего деда, в честь его деда.
– Вы, французы, очень последовательны.
– Нет, месье, просто мы уважаем своих предков.
Больше он не смотрел в иллюминатор. И вообще, когда возвращался, никогда не смотрел в окно самолета. Опустил шторку и спал.
Москва не принимала.
– Как легко было от нее улететь, а теперь она не принимала, – думал он. Топливо еще оставалось, долетев до Санкт-Петербурга и узнав, что самолеты начали садиться в Шереметьево, они развернулись и пошли обратно в столицу. Со второго, с третьего захода приземлились.
– В офис, – приказал он.
– Шеф, время шесть вечера, поздновато.
Его помощник вежливо встречал раздражение шефа и его самого.
– Я сказал в офис. Что еще нового?
– Понимаете…
Опять – «понимаете».
– Что еще? – повторил он вслух.
Дурацкая привычка замалчивать проблемы, потом вываливая их все сразу. И какие у него могли быть проблемы? – подумал он.
– Когда я провожал вашу девушку в аэропорт…
– Ну?
– Не хотел говорить, пока вы были в поездке. В общем,… когда она прошла регистрацию и сдала багаж…
