же исчезнув без следа. Потом я вдруг оказался на берегу моря в незнакомом месте, а следом — среди отплясывающих самбу негров. Потом я, в том же кресле, оказался среди снега и льдов, продуваемый ледяным ветром насквозь. А потом опять в светящемся пространстве, напротив парня, меня разглядывающего.
— Впечатляет, но, будьте любезны, поконкретней.
— Поконкретней? Извольте. Для начала, у меня для вас несколько новостей. С какой начать?
— Давайте по порядку.
— Во — первых, Антон Владимирович, вы умерли.
— Остальные новости, видимо, плохие?
— Вы меня, кажется, неправильно понимаете. Вы думаете, что этот разговор — о вашем бизнесе в той реальности, где вы недавно скончались. Это не так. И мне нет никакого дела до бизнеса, вашего в том числе.
— Если я умер, то кто же с вами разговаривает?
— Я беседую с матрицей вашего сознания. Её сняли в момент вашей смерти. Мы с вами в пространстве, что в ваше время называлось виртуальной реальностью. Я, кстати, тоже здесь в виде матрицы. Мы находимся в электронной среде, в которой возможно сохранение сознания людей. Не всех правда, но детали, я думаю, вам ни к чему.
— Тогда я вернусь к первому вопросу. Что вам от меня нужно?
— Я сотрудник Института Времени. По отношению к дате вашей смерти я из далекого будущего. Предлагаю вам сотрудничество.
— Хе, вы так убедительны в своих предложениях… Что будем делать?
— Если коротко, — мы переместим ваше сознание в прошлое, в ваше молодое тело. И понаблюдаем за результатом.
— А смысл?
— Институт Времени изучает, в том числе, результаты воздействия на Время. Человек из будущего, в прошлом, создаст точку бифукации. Возникнет параллельная реальность. Мы зафиксируем, к примеру, энергетическую разницу между основной и параллельной реальностью.
— Не боитесь, что я всех бабочек растопчу, и вы и не родитесь?
— Да делайте что угодно! Топчите бабочек, меняйте судьбы… что пожелаете. Основная реальность неизменна.
— Ну и в чем тогда смысл то?
— Ну…, я, к примеру, пишу работу, по методикам вычисления коэффициента изменений. Надеюсь использовать результаты ваших действий в качестве модели. Соотнесу с главной исторической последовательностью.
— Мне нравится, как вы ловко избегаете термина «подопытный кролик»! Постоянное наблюдение?
— Да нет же! Вы, если угодно, будете катализатором, запустившим появление расхождений. Любое ваше действие, отличное от сделанного в реальной истории будет вносить изменения. Мы будем фиксировать математическую разницу, между тем, что было, и, тем что вы устроите. Наблюдать за вами нет смысла.
— А обратно меня нельзя, в мою машину? Или уж — окончательно выключить, раз помер?
— Нет.
— Хм. И что тогда помешает мне, оказавшись в прошлом, тут же залезть на девятиэтажку и прыгнуть вниз?
— В том числе и поэтому я с вами и беседую. Хочу вас попросить не делать глупостей. Матрица ваша останется. Все, чего вы добьетесь — увеличите количество возвратов.
— Боитесь, что втянусь в прыжки с высоток?
— Просто прошу вас пропустить бессмысленный этап. Через пару месяцев, которые вы там проведете, вы и сами не захотите. А запустив изменения — делайте что хотите. Хоть вниз с крыши.
— А почему тогда в меня же, а не в кого-либо значимого? Политически, или финансово? Не дай бог в женщину, конечно…. Уж я бы наизменял…
— Психосоматика не позволяет. Практически никогда сознание, попав в чужое тело, удачно не адаптируется. Все кончается как минимум сильнейшим психическим расстройством. Как правило — шизофренией. Смена пола это все только усугубляет. В лучшем случае, женщина с мужской матрицей становится нимфоманкой-шизофреничкой. Женский оргазм сносит у мужчин мозги напрочь. А уж если есть предрасположенность… Наиболее устойчивы матрицы, помещенные в себя. Проверено.
— Знаете, мне кажется что обратно, на Новорижское шоссе, было бы лучше. У меня сыновья, собака. Начинать все снова, ни малейшего желания. Какая ни есть, но моя жизнь — моя. Что-то в ней менять не вижу смысла. Да и за сыновьями присмотреть…
— К сожалению это невозможно, долго объяснять почему. С сыновьями вашими все будет в порядке, они уже взрослые. У вас будет два внука и две внучки. Правнуков я не смотрел.
— Гм. Ну и что вы тогда от меня хотите?
— Я уже сказал, что хочу от вас изменений реальности. Если мы договорились, то выберите дату, в которой хотите оказаться. Можно вас и в младенца поместить, но у меня нет цели над вами издеваться. Выбирайте не ближе двадцати лет до даты вашей кончины.
— И что, так сразу переместите? А подгрузить мне в мозг базы? Под разгоном? Что ж я, как последний лох, без разгона?
— Мне нравится, что вы пытаетесь шутить. У вас будет Линия Доставки. Без разгона. Этого более чем достаточно. Что это такое — разберетесь. Назовите дату.
— Мне нужно подумать…
— Тогда я вас оставлю. Надумаете — скажите дату громко. И вы перенесетесь. Прощайте.
— Курить здесь можно?
Рядом с креслом вдруг появился столик, на котором стояла пепельница, лежала пачка моих сигарет и зажигалка.
— Привычки, Антон Владимирович, неистребимы. Вы даже в виде электронной матрицы хотите курить. Делайте что хотите. Будете готовы, скажите дату.
Собеседник исчез. Вот был, и нет его.
А я закурил и задумался.
Ну нихера себе! Отправляйтесь в прошлое, меняйте реальность. Бред. Но сигарета вроде настоящая… Я никогда не хотел прожить новую жизнь. Да и вообще, мне все время казалось, что самое интересное еще предстоит.
Ну что за уроды? Помер и помер. Нет, давай, меняй историю. Хрен вам по всей морде! Изо всех сил постараюсь, чтоб основные события произошли! Нашли себе подопытного клоуна!
Что, спасать Советский Союз? Не, не спасти. Здание, построенное по дурному проекту, рано или поздно рухнет. Я вообще плохо себе представляю, что такого можно сделать, чтоб прям Союз сохранился… Вроде бы даже самые упоротые уже потихоньку начинают писать, что не от тех избавились. Что сбросить балласт было конечно нужно. Отделится от нахлебников. Но Горбачева, все равно расстрелять. Как же они, без расстрелов-то?
Можно подправить свое прошлое…
И
