Глава 2
Сбоку раздался топот лошадей. На площадь влетел конный расчет воинов из пяти человек. Погода стояла безветренная, но их красные накидки колыхались будто флаги на мачтах. Лоск их доспехов сверкал на солнце золотыми переливами. Сразу видно, знать!
Работорговцы припухли и, склонив головы расступились. Всадники спешились в нескольких шагах от нас.
— Что здесь происходит? — повелительно спросил один из всадников.
Его седые виски и более яркие пластины лат выдавали в нем старшего.
— Господин, гвардеец, — пробормотал очухавшийся алкаш.
— Комтур королевской гвардии, — поправил его седовласый.
— Господин, комтур, — работорговец отряхнул лохмотья и показал на расшибленный лоб. — На нас напали!
— Кто? — командир удивленно огляделся.
— Рабы! — развел руками сутулый. — Вот этот старикан и чернявый.
Гаденыш ткнул на нас узловатым пальцем.
— Они же прикованы к столбу? — комтур вскинул бровь и тряхнул головой. — Чей товар, сколько стоит?
— Сто пятьдесят золотых! — не задумываясь выпалил алкаш.
— А это мой, — выдвинулся вперед рябой, похлопав меня по плечу. — За сотню отдам…
Командир снял с пояса мешочек из бордового бархата и отсчитал две горсти. Протянул их работорговцам и приказал:
— Отвязать! Обоих забираю.
Сияющие барыги рассыпались в поклонах. Сутулый вытащил из-за пазухи увесистый потертый кошель и высыпал туда выручку. Кошель увеличился незначительно. Вот тебе и алкаш! За пазухой целый капитал таскает.
Нас отстегнули от столбов и привязали веревками к седлам лошадей. Ну вот, моя первая продажа. Обидно только, что цена почти в два раза меньше, чем у старика. Не люблю ощущать себя дешевкой…
***
Комтур доставил нас в замок. Судя по размаху строения с множеством башен, шпилей и пристроек, это была королевская обитель. Отлично! Попасть на галеры и в прочую средневековую клоаку совсем не хотелось. А тут пажом в замке буду или двери закрывать-открывать, забыл, как такой слуга называется, швейцарец, вроде…Слуге сбежать проще, на галере рабы цепями прикованы. Все повернулось не так уж плохо. Будет крыша над головой и еда. Кровавое средневековье — хороший вариант для такого, как я. Здесь я накормлю вдоволь своего внутреннего демона. И никакие опера не помешают. Не надо заморачиваться по поводу отпечатков пальцев и прочих следов на месте преступления. Они читать-то, наверное, не умеют, не то что преступления раскрывать…Двор замка встретил роскошью тенистых аллей и благоухающими клумбами. Искусственные прудики с серебристой водой покачивали белоснежные кувшинки. Разодетые, как павлины, слуги шныряли между замком и дворовыми постройками.Тут наши пути со стариком-воином разделились. Его куда-то увели в сторону королевских конюшен, а меня потащили в замок. Огромное гранитное крыльцо уставлено статуями в виде гаргулий, драконов и прочих домашних животных. Я вертел головой, словно оказался в музее. В той жизни я в музее был лишь раз, когда порешил его директора (мерзкий был тип, мальчиков маленьких гладил, тварь). Из экспонатов рассмотреть особо ничего не успел, теперь вот наверстываю. Я шагал по полированному граниту и с наслаждением вдыхал воздух, наполненный ароматом эфирных масел. Просторный холл, отделанный позолоченными барельефами, смотрелся как дача олигарха. Живут же люди… Что там, что здесь народ в ж…, а властьдержащие в шоколаде. Миры разные, а люди одинаковые… — Стой здесь, раб, — комтур указал мне на угол возле сразу у входа, оставил со мной двоих своих подопечных, а сам исчез в проеме изящной арки.На смотрины привели. Сейчас господам меня показывать будут. Надо как-то понравиться им. Если сочтут дурачком неотесанным — на конюшни сошлют работать, или определят каким-нибудь тружеником. Работы я не боюсь, но в таком месте отдыхать хочется. Да и не работал уже давно. Мое кровавое хобби приносило кой-какой доход. На пиво хватало. Иногда, я даже подумывал завести семью, но где такую жену взять, которая не будет расспрашивать мужа о ночных похождениях. Как ей объяснить, что с трупами — это не измена? Не подумайте плохого, я не в том смысле. С мертвецами у меня чисто деловые отношения. Они мне свою жизнь, я им скорую смерть. Эх, как давно я этого не делал, будто вечность прошла. В изоляторе под следствием почти год просидел, а до этого еще полгода тихарился — пришлось на дно залечь, но не помогло. Ушлый мент попался, выследил меня, тварь. Уважаю… А здесь есть где развернуться, режь — не хочу. Может, я попал в рай для маньяков? — На колени раб! — стражник ткнул меня в спину чем-то твердым, рукоятью меча, наверное.Я изобразил раболепную покорность (не хочу на конюшню и лошадей с детства боюсь, могут ухо запросто откусить, как Тайсон) и бухнулся на колени. Для пущей “набожности” еще лбом к полу приложился. Актер из меня хреновый, притворяться няшкой не умею, а поза покорности он а и в Африке поза покорности. Интересно, в этом мире есть Африка, ну или другой континент с папуасами? Блин, Сергеич, не о том сейчас думаешь…— Встань, — надо мной мелодичным переливом раздался приятный женский голос, будто Алиса из навигатора ожила. — Как твое имя?Я поднял глаза, передо мной стояла роскошная женщина средних лет с упругой фигурой в длинном серебристом платье. Длинные рыжие, чуть ли не оранжевые, волосы ниспадали шелковистыми волнами на оголенные плечи. Шнуровка на ее груди была в натяг и, казалось, вот--вот лопнет и выпустит наружу ее прелести. Я с трудом оторвал взгляд от шнуровки и перевел его повыше. В ее больших зеленых глазах светилось любопытство. Я открыл рот и чуть не ляпнул: “Андрей Сергеевич Беркут”, но вовремя опомнился, встал и лихорадочно стал прокручивать в голове имена из фильмов о дремучем средневековье. Не хотелось выглядеть иноземцем — к “гастробайтерам” везде одинаковое отношение. Но на ум кроме как Долгорукий и Железнобокий ничего не приходило.— Отвечай! — комтур схватил меня за ворот и тряхнул. — Перед тобой, смерд, королева Огата.— Ваше величество, — я приложил руку к сердцу и склонил голову (так, вроде, делают перед важными королевскими особами — в “Игре престолов” видел) прошу меня простить, я просто поражен вашей красотой и утратил дар речи.Вот подхалим, и когда я научился задницу лизать? Жить захочешь и не то полижешь…— Мое имя…Королева вопросительно вскинула бровь.— Мое имя Ловчий, — ляпнул я прозвище, которым меня окрестили в свое время репортеры за то, что я подолгу выслеживал своих жертв и тщательно готовился к преступлениям.— Странное, имя, — Огата поморщилась и повернулась к комтуру. — Элеот, с таким именем в замке ему делать нечего, он не подходит для королевской прислуги, найди мене другого кандидата.— А с этим, что делать? — пожал плечами комтур Элеот. — Продать?— Отправь в королевскую кузницу, может там сгодится, если толку не будет, то убей. Из-за горстки монет возиться с продажей ни к чему. У комтура королевства Оплария найдутся дела поважнее.Я стоял и ошарашенно хлопал глазами. Как можно убить человека за то, что он именем не вышел?! Я тоже убивал, но имя-то при чем? Я почувствовал себя горшком с ручкой вовнутрь. Ах ты сучка, ты крашенная?! Или рыжий — это ее натуральный цвет?..Надежды на красивую жизнь растаяли, а я только к обстановке начал привыкать. Дамочка, вон, даже поначалу понравилась.— П-шел! — стражник подтолкнул меня к выходу.Мы покинули замок и вновь оказались на пыльной улочке. Я плелся, побрякивая цепями, сзади шагали два гвардейца. Эх, где моя любимая бритва? Полоснуть бы им по горлышку и деру. Но ни бритвы, ни крепкого тела сейчас у меня нет. Да еще кандалы на руках. Совсем Сергеич опустился, рабом стал. А раньше…Королевская кузница встретила запахом дыма и перестуком кувалд. Под огромным навесом трудились несколько закопченных кузнецов с подмастерьями. Стен у кузницы не было. От печей и так жара стояла как в бане.— Каллин, принимай пополнение! — крикнул стражник и втолкнул меня под навес.Навстречу шагнул двухметровый детина в грубом фартуке на почти голое тело. Вместо рук из широких плеч торчали закопченные волосатые бревна. Перехваченная на лбу кожаным ремешком черная грива переходила внизу в густую бороду. Из-под косматых бровей на меня смотрели злобные глазки.— Опять раба притащили! — прорычал Каллин.— Тебе что, подмастерья не нужны? — оправдывался стражник. — Забирай, приказ королевы Огаты.— Тьфу! — кузнец презрительно меня осматривал. — Какой с него подмастерье? Квелый и морда, как у девицы смазливая. Да он молот поднять не сможет!— Ничего не знаю, теперь ответственность за раба несешь ты. Обучи его хотя бы подковы мастрячить.— Как? С кандалами на руках?— Ну, так сними их!— Ага, сбежит сразу, гад! Знаю я таких, смотри глаза какие хитрые, как у дьявола. И морда странная, бледная, как у смерти, сразу видно, не из наших краев он. Откуда вы его взяли?— На рынке купили, — конвойный подтолкнул меня к кузнецу. — Все забирай!Стражники развернулись и, не обращая внимания на проклятия Каллина, спешно скрылись за углом.— Ну что, смерд, — кузнец повернулся ко мне. — Будешь воду таскать, да дрова колоть! Ведра в том углу, колодец во дворе.— Мне бы руки освободить, — я с жалобным видом протянул вперед кандалы. — Натерли железяки. Обещаю не сбегать. Идти мне некуда.Бух! Огромный кулак впечатался в мою скулу. Я с грохотом упал на дощатый пол посыпая все вокруг искрами из собственного глаза. Черт! Что ж вы все злые-то такие?— Здесь я решаю, кому что делать! — буркнул кузнец, нагнулся и, подхватив меня за шкирку, поднял одной рукой.Силен, зараза! Во мне килограммов восемьдесят примерно… Почему же тогда все во мне хлюпика видят? Может с лицом что не так. Надо будет рассмотреть потом. Надеюсь, здесь есть зеркала.Каллин тряхнул меня и, обдав зловонным дыханием, поставил на ноги:— Запомни, негораздок! Рот раскроешь, когда тебя спросят, а про цепи забудь. Они теперь тебе как родные должны стать.— Понял я, бить-то сразу зачем?Кузнец вновь махнул кулаком, собираясь приземлить его на моем многострадальном лице. Но в этот раз я был готов. Я пригнулся и подхватил с лавки кузнечные щипцы. Кулак просвистел над моей головой. А я ткнул увесистым инструментом кузнеца в живот. Тот охнул и согнулся. Я схватил его нос щипцами и повел за собой в темный уголок, как быка на убой, подхватив по пути еще кувалду.Грохот молотов и шипение пара заглушили шум стычки. Никто из подмастерьев даже не оглянулся. Они увлеченно молотили по наковальням за завесой дыма.Кузнец скулил и стонал, но ничего поделать не мог. Носа лишиться никто не хочет. По его закопченному лицу катились крупные капли то ли пота, то ли слез. Я отвел “бычка” подальше от посторонних глаз, чуть сдавил щипцы посильнее, так, что металл прорезал плоть, и на носу выступила кровь.— Слушай, Каллин, — прошипел я, — сегодня меня все пытаются обидеть, я человек терпеливый, но иногда бываю очень, очень плохим. Сними с меня кандалы или лишишься носа и других выступающих частей тела.— Для этого нужен молот, — простонал кузнец, вытирая ладонью кровь.— Такой пойдет? — я протянул ему кувалду. — Смотри мне, попробуешь ударить, вырву нос вместе с лицом!Кузнец кряхтел, но молчал. Я положил одну руку на наковальню, а второй держал щипцы, хорошо, ручки у них длинные, и Каллин сможет видеть, куда бить. Главное, чтобы по руке мне не заехал специально.Бум! Бум! Умелыми ударами кузнец сбил клепки с проушин на моей руке. Я перехватил щипцы в другую руку. Бум! Бум! И кандалы грохнулись на пол. Я с облегчением вздохнул:— Молодец, послушный мальчик.Хрясь! Я разжал щипцы и ударил ими по “чугунной” голове кузнеца. Тот потерял сознание и повалился на пол, как срубленный дуб. Я огляделся. Никто ничего не заметил. Отлично! Теперь я больше не раб, я беглый раб…***
