Оставшись один, я долго стоял перед настенной картой мира. На ней были уже изображены и Аляска и Антарктида, конечно не в привычных для меня контурах.
После этого я взял черновик моего плана действий и добавил пятый пункт, озаглавив его как золото. В нем я отметил четыре позиции: Россия, Аляска, Калифорния и Австралия.
Ну что же, архимедов рычаг мирового переворота я придумал. Осталось всего ничего — соорудить этот рычаг.
Глава 2
Про российскую золотодобычу я знал предостаточно, мне довелось разные грузы возить во все золотодобывающие провинции России, а в детстве просто бредил Клондайком, начитавшись Джека Лондона. С калифорнийской лихорадкой я можно сказать лично ознакомился когда ездил в Америку. А про австралийское золотое безумие я знал то же из книг. Но это знание было сейчас бесценно.
С одной стороны это очень лакомый кусочек и самый доступный. Но в знакомой мне истории британское государство сразу же наложило на это дело лапу и оказалось главным выгодополучателем. А мне форсировать развитие англичан совершенно ни к чему. Поэтому про австралийское золото помнить надо, но пусть там все идет своим чередом, а желательно бы еще и тормознуть.
А вот с золотом нашего Дальнего Востока и Северной Америки попробовать можно. Если внедриться на Аляску и создать там более-менее сносную инфраструктуру, то вполне попробовать взять золото Клондайка. Так же как и золото Калифорнии, если вложиться в развитие форта Росс. Только вот где взять народ для освоения этих территорий.
По-хорошему для этого должен быть надежный тыл — российский Дальний Восток. Но сейчас это всего четыре населенных пункта, громко называемые городами. Охотск с населением около тысячи человек, а население всего Охотского управления составляло около трех тысяч человек. Петропавловск-Камчатский с тысячей жителей, Гижигинск с шестью сотнями и Нижнекамчатск с населением аж триста человек. Есть несколько сел, самое крупное Большерецк.
Его население тоже примерно человек триста, еще пятьдесят лет назад это был город и административный центр Камчатки. Среди других сел интерес представляет Мильково где пятьдесят лет назад был железоделательный завод. Сейчас кстати Петропавловск официально называется Петропавловским портом.
Возможно уже существует село Марково в уникальном месте Чукотки — в среднем течении реки Анадырь. Там растут лиственные леса и всевозможная растительность, очень разнообразный мир животный мир, отсутствует вечная мерзлота и в открытом грунте можно выращивать овощные культуры.
Поездки по маршруту Чита-Якутск-Магадан-Петропавловск в свое время принесли мне приличные деньги и были очень ярким событием моей дальнобойной жизни. Там мне не раз приходилось куковать по несколько дней, а для меня лучшее занятие в подобных случаях было чтение и занятие историей. И как было в тех местах раньше, я знал, а про нынешнее положение дел на Дальнем Востоке и в Северной Америке мне еще подробно рассказал и наш гость.
На Аляске дела с населением и реальным освоением территории было не лучше. Русских там было самое большое тысяча человек и почти все они были служащими Русско-Американской компании, было около сотни человек, пожелавших остаться в тех краях после окончания контракта с компанией.
Тысячи две было детей от смешанных браков и буквально несколько человек родившихся уже там в русских семьях.
Русскими было основано больше пятидесяти населённых пунктов, большая часть которых были временные промысловые и торговые посты, часто одиночные.
Русские поселения на Аляске столкнулись с очень серьёзной проблемой — дефицитом продовольствия. На тех землях сложно выращивать сельскохозяйственные культуры, более-менее растет только картофель. Его кстати выращивают и на Камчатке.
Для решения этой проблемы было основано русское поселение в Калифорнии — крепость Росс. Она должна обеспечивать продовольствием своих жителей и делиться им с Аляской.
Её окружали пастбища и строевой лес, а в нескольких километрах протекала река Славянка. Претензии на территорию предъявляли испанцы, но не спешили её осваивать. Поэтому хозяевами Иван Кусков, основатель крепости, посчитал местных индейцев и выкупил у них землю за безделушки.
Пытались русские закрепиться и на Гаваях, но оттуда пришлось ретироваться.
Освоение Аляски от года к году пробивало всё большую дыру в бюджете Российской империи и с каждым годом была надежд на некие природные богатства, которые смогли бы возместить финансовые влияния становилось всё меньше и меньше.
Взвесив все за и против, я решил написать Бенкендорфу о своем желании вложить значительные средства в русский Дальний Восток и Аляску.
Я набросал своего послания, в котором основной морковкой было предположение о богатых золотых россыпях на Колыме и предположительно и на Аляске. Первые более-менее достоверные предположения о колымском и чукотском золоте появятся немного позже, но я придумал каких-то мифических казаков, якобы нашедших в районе будущего Магадана несколько самородков, не то два, не то три.
Мне очень хотелось посоветоваться обо всем с Соней, но для этого надо было расшифровываться перед ней и поэтому пришлось ограничиться прочтением письма в Петербург. Ей я то же рассказал сказку про казаков-следопытов.
В письме я предложил морским путем, естественно полностью за мой счет, переселить на Дальний Восток и Аляску несколько тысяч семейных мужиков, крестьян и ремесленников, сделав это на добровольной основе.
Для уточнения деталей этого предприятия необходимо было съездить во Францию и Голландию. Там тоже умели строить хорошие корабли, да и договориться с ними будет намного проще. Англичане не дураки и сразу сообразят, что мои планы угрожают их интересам в Северной Америке.
Но с поездкой на континент ничего не получилось, Соня чувствовала себя не блестяще и рисковать её здоровьем и будущим ребенком естественно мы не стали, отложив поездку до лучших времен. И соответственно написание окончательного варианта письма Бенкендорфу.
Дела в Лондоне тем временем шли своим чередом. Сергей Петрович определился со своим сменщиком и естественно он предложил кандидатуру Семена Федоровича. Посоветовавшись со всеми заинтересованными лицами, я конечно с ним согласился и они начали потихоньку передачу всех дел в клубе молчунов.
Вложив в клуб его регулярный месячный доход, господа Охоткин и Карпухин довели наше предприятие чуть ли не до совершенного состояния. Небольшие изменения на бирже ставок на первое и самое видное место вывели скачки, а все остальное было как бы в тени.
Все изменения в клубе были закончены к новому 1828-ому году. С первого января я наметил начать новый цикл политических ставок: приближалась развязка интриги греческой войны за независимость и новая русско-турецкая война. Я разработал целую систему ставок на эти события и рассчитывал за два года заработать не меньше чем на Наваринской битве.
Игрища на фондовой бирже то же давали стабильный доход, информация от старого Натана из логова Ротшильдов была очень ценной и ежедневные рутинные операции с ценными бумагами тоже приносили доход.
Но что бы не было сбоев на бирже, там требовался глаз да глаз, а учитывая мой предполагаемый отъезд, надо было срочно находить человека, которому можно будет передать все эти дела.
Кандидат для этого у меня был — мой камердинер Федор. Все мужики у меня были из семьй, которые служат нам уже несколько поколений. Ни один из них еще ни разу не вызвал никаких подозрений в неверности или нерадивости.
Федор из всех выделялся своей грамотностью, интеллектом и потрясающей способностью учиться. Когда я ему сказал, что его задача в Лондоне выполнять великий завет товарища Ленина: учиться, учиться и еще раз учиться, то он был наверное на седьмом небе от счастья.
За месяцы, проведенные нами в Британии, Федор в совершенстве освоил английский и превратился чуть ли не в настоящего лондонского денди. Но больше всего меня радовали его успехи в науках, особенно касающихся финансов.
