— Через полгода итальянка убежала с каким-то французом, бросив мужа и сына. Мой несчастный брат от горя повредился рассудком и вскорости скончался, а Саша остался со мной. После окончания Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров он был выпущен корнетом в гвардию, — Сергей Петрович рассказывал очень тяжело, буквально выдавливая из себя слова.
— Я проглядел когда мой мальчик связался с заговорщиками. Его арестовали сразу же после их выступления. Дело моего племянника попало к Александру Христофоровичу. Я не знаю, как он это сделал, но Сашу в чине поручика в первых числах февраля перевели в Кавказскую армию, где определили в одну из сотен охотников, — я был уверен, что сейчас последует рассказ о том, что Бенкендорф за спасение племянника взял с Сергея Петровича клятву служить ему, точно также поступил и император с графом Орловым, когда помиловал его брата. То, что я услышал совпадало с тем, что мне в свое время рассказал барон Штиглиц.
— Я поклялся за спасение племянника по последнего часа верно служить генералу. Он же приказал мне служить вам, — Сергей Петрович замолчал и потупил взор. Потом горестно вздохнул и закончил.
— На Кавказе он получил тяжелое ранение и сейчас еще пару месяцев будет лечиться в Пятигорске. Он хочет подать прощение об отставке, но у него нет никаких средств к существованию, — на этом Сергей Петрович свое горестное повествование закончил, да собственно дальше говорить было уже и нечего, все было ясно и понятно.
— Ну что же, понятно всё, Сергей Петрович. Напишите своему племяннику, что если он получит отставку, а мы еще будем в Европе, то пусть едет в Новосёлово и поживет там немного. Думаю, что в Петербурге ему пока лучше не показываться.
Глава 3
На следующий день из Америки пришло письмо от матушки с известием,что первого декабря прошлого года у меня появился младший брат. Его назвали Полом, а по-русски Павлом.
Меня очень порадовало, что матушка хочет чтобы мальчик был православным и поэтому через год собирается приехать в Европу, что бы окрестить мальчика в русской церкви.
Но затем она начала описывать дела своего мужа и вот тут у меня даже дух перехватило. Его дела в Америке шли более чем успешно. Я четко выполнял всё наши договоренности, а он регулярно присылал мне отчеты об использовании средств. Благодаря постоянным финансовым поступлениям его дела успешно шли в гору и укреплялась репутация надежного партнера. Но главное было не это.
Оказывается Джо был когда-то очень дружен с отцом и сыном Остинами, Мозес по матери доводился ему троюродным братом.
Вместе со старшим Остином Джо в 1820-ом году ездил в Президио Сан-Антонио-де-Бексар к губернатору испанского Техаса Антонио Марии Мартинесу, для представления плана колонизации Техаса англо-американцами.
Мозес Остин получил грант на землю и разрешение поселить триста семей в Техасе, но на обратном пути заболел и вскоре умер.
Его дело продолжил сын Стивен и Джо под его руководством тоже собирался в числе трехсот американских семей переселиться в Техас.
Но внезапная болезнь жены помещала ему и он вернулся в Нью-Йорк к своему отцу. Но Джо продолжал поддерживать отношения с Остином. После женитьбы на матушке его старый семейный бизнес резко пошел в гору и из получаемых прибылей Джо оказывал Стивену финансовую помощь и выполнял его некоторые деликатные поручения.
Прочитав это, я понял вот он один из нужных мне рычагов.
Историю штата Одинокой Звезды я хорошо знал. Мой двоюродный брат уехал в Штаты еще в начале 90-х и преуспел там. Благодаря ему я несколько раз был в Америке, а в Техасе и Калифорнии провел по месяцу.
Я не сильно верил, что Государь Император навсегда закроет мне двери в Россию. Да и не может он это сделать. Видите ли я не захотел ему служить и он обиделся на меня, прямо как красная давка. Я собственно ничего не просил и не обещал. Все претензии по большому счету к княгине Елизавете Павловне.
Ничто и никто не может помещать мне вывести в Америку несколько тысяч мужиков. Тем более что в России самые гонимые и бесправные русские староверы и их миллионы. Николай Павлович уже начал очередные гонения и притеснения этих людей и среди них найдется не одна тысяча желающих уехать от этого бесконечного кошмара.
Как раз накануне пришло письмо от Матвея в котором он рассказал о начавшихся новых гонениях на староверов. Он после увольнения со службы стал лекарить в больнице на Литейном, которая скоро станет Мариинской. Так вот у него были коллеги из беспоповцев поморского согласия. Они то и рассказали Матвею об этих печальных событиях.
Я в этих вопросах был не силен, знал что раскол начался еще в 17-ом веке, гонения закончились только в 20-ом, что зверств было выше крыши и что этих товарищей было очень много, особенно на окраинах, на Севере, Урале, в Сибири и среди казаков, донских, уральских и оренбургских. Да, еще знал что в 3-ем отделении есть пять так называемых экспедиций и раскольниками занимается вторая. И никакая другая группа российского населения не подвергалась таким длительным и зощренным гонениям. Тем же евреям было в этом отношении до раскольников далеко.
После прочтения матушкиного письма пазл под названием «что делать» окончательно сложился и я достал из стола черновик письма к Бенкендорфу и через час отправил его в Петербург.
На следующий день мы отправились с визитом к выдающимся английским инженерам отцу и сыну Брюнелям, Марку и Изамбарду.
У них сейчас были трудные времена, на строительстве подземного туннеля под Темзой случилась очередная авария, оба сильно пострадали, особенно Изамбард. Но больше всего они печалились из-за другого, авария создала проблемы с финансированием строительства и оно остановилось на неизвестный срок.
История Марка Брюнеля была яркой демонстрацией неповоротливости и ограниченности российской власти. У Марка несколько лет назад были большие фининсовые проблемы и он даже попал в долговую тюрьму. В этот момент с ним начали переговоры эмиссары русского императора, Но они были настолько нерасторопными жлобами, что англичане спохватились, погасили долги Брюнеля и создали ему условия для дальнейшей работы.
В итоге он изобрел проходческий щит и в 1825-ом году начал строить подземный туннель под Темзой длиной более трехсот метров. Через год к нему присоединился двадцатилетний сын и быстро стал его правой рукой.
Условия работы проходчиков были просто каторжные и вскоре Марк и сам отравился в строящемся туннеле и его заменил сын.
В мае 1827-ого года случилась первая авария, прорыв вод Темзы в туннель, но с ним быстро справились и работы продолжились. А 12-ого января 1828-ого года произошла катастрофа.
В туннель не просто прорвались воды реки, вдобавок ко всему погибло шестеро рабочих, а сам Изамбард чудом остался жив и его сразу же отправили в Бристоль на лечение.
Все инвесторы после этого начали рассасываться и строительство похоже вот-вот должно остановиться.
Я знал о великом будущем младшего Брюнеля и лелеял мечту использовать его инженерный гений в своих целях. Через десять лет он построит свое первое великое судно «Грейт Вестерн» , затем в 1843-ем году «Великобританию» и в конце пятидесятых самое великое судно мира «Грейт Истерн».
У меня была мысль подтолкнуть Изамбарда к более раннему занятию кораблестроением, но потом я передумал. Не факт, что сейчас это у него получится также блестяще. Пусть все идет своим чередом. А столь необходимые мне пароходы я получу в Америке.
Я точно не помнил, но где-то в ближайшие два-три года там будет построен пароход, который первым пересечет Атлантику на паровой тяге. Вот этим ребятам я и закажу три или четыре таких парохода, а когда Брюнель построит свои корабли я их просто перекуплю.
А сейчас я решил просто поддержать Брюнеля в трудную минуту его жизни, в первую очередь материально, оплатив его многомесячное лечение. Сомнений в развитии наших отношений у меня не было, такие как Брюнель не забывают добро сделанное им однажды, тем более что я собирался не конкурировать с ним, а выступить подрядчиком его будущих работ и направить на учебу к нему русских инженеров, хорошо за это заплатив.
