Ревизор: возвращение в СССР 10 (СИ) - Винтеркей Серж

— Ничего себе… — опешил я от такой постановки вопроса.

Молча продолжил ужинать, переваривая полученную информацию.

— Ты с кем-то подружился уже на работе? — пришла мне в голову мысль.

— Ну, так…

— Если человек уже варится в этой кухне какое-то время и в курсе действующих у вас там порядков, попробуй заведи разговор про получение квартиры, — начал учить я Петра. — Так, между делом, без наездов на кого бы то ни было, поинтересуйся, какие у них там порядки? Может, занести кому-то что-то надо…

— Что занести? — не понял меня Пётр.

— Ну… — не знал я, как объяснить офицеру советской армии, что иногда не подмажешь, не поедешь. — Возможно, я, конечно, не знаю, как там у вас, но очередь на квартиру можно ускорить, заинтересовав нужных людей. Надо только выяснить, что это за люди, ну, от кого этот вопрос зависит.

— Ты о чём? — вытянулся, сидя за столом Пётр и строго уставился на меня. — Про взятки, что ли?

— Да. — спокойно смотрел я ему в глаза. — Это Москва. Здесь всё по-другому.

Пётр покраснел от возмущения, но промолчал. Видно было, что это даётся ему с трудом.

— Если от тебя будет исходить потенциальная угроза, — продолжал добивать его я. — если ты будешь открыто возмущаться взяточничеством, люди с тобой не будут откровенны. Никто не подскажет тебе, как у них решаются квартирные и другие вопросы.

— Ну, знаешь!.. — прорвало, наконец, зятя. — Ты ври, да не завирайся!

— Петь, успокойся, подумай и прими. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Если у них там заведен какой-то порядок, то ты его не обойдёшь, сколько ни скандаль и не упирайся, служа доблестно. Когда будешь готов, тогда и попробуешь вывести кого-нибудь из старожилов на откровенный разговор. Совместная пьянка какая-нибудь — очень удобный момент. Ну, а если узнаешь, что и заносить ничего не надо, и все по-честному, так я только рад этому буду. Скоро уже и с новосельем тебя буду поздравлять.

Зять взбесился прямо. Отодвинул от себя чашку так резко, что чай пролился на стол.

— Не психуй! Истериками делу не поможешь. — строго сказал я ему, взял тряпку и вытер стол. — Может, речь идёт о символическом каком-то подношении в сто рублей. А ты из-за своих доморощенных принципов свою семью без квартиры оставишь, будешь с детьми годами по съемным хатам мыкаться.

Зять раздражённо фыркнул и ушёл с кухни к себе в комнату. Хорошо ещё дверью не хлопнул. Ничего, ничего… Пора взрослеть. И учиться смотреть правде жизни в глаза.

Остаток вечера гулял с Тузиком и занимался. Галия всё время занимала свои руки работой, пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей о родителях.

— Надо было позвонить домой, раз так волнуешься, — сочувственно сказал я, видя, как она мается. — Может, на главпочтамт поедем? Он, кажется, до полуночи работает. Позвонишь матери и всё выяснишь.

— И что я ей скажу? — выпалила в сердцах жена. — Как ты там? А то я переживаю очень от того, что ты мне жизнь сломать хотела.

— Ну, отцу позвонишь, — примирительно предложил я. — Но разузнать, как там дела надо. Что изводить себя?

Галия буркнула что-то в ответ. Ладно, не буду пока настаивать. Но завтра с утра первым делом погоню её на переговорный пункт.

Остаток вечера занимался подготовкой к зачетам, гулял с собакой.

Утром Галия хотела убежать с самого утра на переговорный пункт, пока я по району с Тузиком бегал. Поймал ее на выходе из квартиры. Настоял, что вместе пойдем. Очень уж она нервничала накануне, не хотелось ее одну отпускать. Галия, поворчав, согласилась. «Ушла выяснять отношения», было написано в записке, которую мне с недоумением подал Петр, когда я зашел на кухню. Глянул с улыбкой на смущенную жену и сел быстро завтракать.Завтракали вместе с Петром и Инной. У них продолжался какой-то спор. Слушал не вмешиваясь.

— Если меня хотят отблагодарить больные, — внушала мужу Инна. — они суют мне коробки конфет, ещё что-то. Я беру и это не взятка. Это благодарность.

— Это взятка, — огрызнулся Пётр, но не очень убеждённо.

— Если вручили по итогам лечения, то благодарность. А если до, с целью получить лучшее лечение, то взятка, — встрял я в их спор.

— Вот, — благодарно повернулась ко мне сестра. — Правильно.

Пётр недовольно проворчал что-то. Всё переживает наш вчерашний разговор, похоже. Ну, ничего, ему полезно. Нельзя в таком возрасте быть таким идеалистом.

Позавтракав и собравшись, вышел с Галией из квартиры, попрощавшись с сестрой и зятем до вечера. На улице Галия сразу повернула в сторону метро.

— А как же звонок родителям? — удивленно спросил ее я.

— Да я подумала, что лучше после пар сходим, — предложила Галия. — А то ведь это не быстро совсем, опоздаем оба на пары. А я недавно уже один раз опоздала, когда отцу звонила.

Договорились встретиться после пар сразу на переговорном пункте, чтобы не искать друг друга. По лицу жены видел, что она испытала облегчение от того, что не надо прямо сейчас идти звонить. Боится разговора, похоже, откладывает.

В универе наши парни возбуждённо обсуждали вчерашнюю операцию по поимке вымогателей. Повязали кучу народа. Милиция сработала по предложенной мною схеме с ходячими наживками, похожими на нашего Лёньку. Никого из студентов не привлекали, обошлись исключительно своими оперативниками. Насколько я понимаю, всё так затянулось, потому что серьёзно подошли к сбору доказательной базы. Не просто разогнали шайку, а повязали по полной программе. Чему мы были только рады.

Единственное, Лёнька из-за всей истории пропустил больше двух недель в университете. Как я понял, ему кто-то из наших справку сделал, что он по болезни занятия пропустил. Ну, хорошо, что так всё закончилось. Будет ему наука на всю жизнь. Лёха говорит, что Лёнька даже со студентами в общаге в карты больше не играет, боится их в руки брать. Очень неплохой результат, как по мне. Да, жизнь дает самые дорогие по стоимости уроки, но и запоминаются они навсегда. Если выживешь, конечно…

В большой перерыв собрались нашей прожекторско-агитационной компанией в столовой. Прикинули, кто какую роль будет играть.

Михал Михалыча с нескрываемым удовольствием взял на себя Борщевский. Главная роль, это как раз его размерчик. Я попросил себе роль автора. Буду стоять в сторонке и комментировать представление. Женских ролей в сценках было много. Их будут делить между собой Маша и Светка.

— Получается, парни, на вас все остальные мужские роли, — обратился я к Лёхе и Виктору.

— Только этого не хватало, — проворчал Витька.

— Многовато, да, — безэмоционально поддержал его Лёха.

— Ну что вы, ребята! — начала уговаривать их рвавшаяся немедленно приступить к репетициям Маша. — Это же так интересно!

— Кому как, — недовольно буркнул Витя. — Мне вот всё это лицедейство совсем не по душе.

Он чувствовал себя явно не в своей тарелке.

— Ты же ещё не пробовал, — возразила ему Маша. — Тебе понравится. Помнишь сценку с директором завода из Японии? Вот представь, что ты это он, а я директор советского завода. Давай, начинай.

— Я директор японского станкостроительного завода, — послушно протянул руку Витька Маше.

— А я директор советского станкостроительного завода! — выразительно ответила Маша.

— У меня на заводе десять цехов, — так же бесцветно проговорил Витька.

— И у меня десять цехов.

— У меня на заводе работает три тысячи человек. — совершенно неубедительно играл роль японского директора завода Витька.

— И у меня три тысячи рабочих. — парировала ему Маша с энтузиазмом.

— У меня шесть инженеров.

Тут наступила моя очередь.

— Директор советского завода крепко призадумался. — начал я. — Если сказать, как есть, что у него на заводе двести инженеров, то нехорошо получится.

— А у меня семь инженеров. — кивнув мне, приняла эстафету Маша.

— На следующий день, — продолжил я по памяти говорить свою реплику, — директора заводов встретились снова. Японец выглядел очень плохо, не выспался, глаза красные.