все магические животные изначально созданными волшебниками. Тролли и домовые эльфы могли быть результатами экспериментов над людьми. Драконов можно было создать из птиц; единственных живых наследников динозавров.
Насчёт этой идеи я тоже не была уверена. С такой же вероятностью те условия, что вызвали появление магии в людях, могли изменить и животных.
― В любом случае, — сказала я. — Мою судьбу легко предсказать — меня постоянно кто-то пытается убить. У меня нет времени разглядывать чаинки, гадая, не умру ли я.
― Есть вещи хуже, чем смерть, — зловеще предрекла Трелони. — Ты станешь для всех величайшим страхом.
― Да я уже.
Я ушла, потому что чувствовала, что никому из нас больше нечего добавить.
Оставлять развитие провидцев на волю случая казалось мне безалаберным. Даже если эти занятия действительно работали, как было заявлено, сколько народу их попросту не выбирало?
Я бы лучше ввела поощрения другим преподавателям, чтобы те отслеживали признаки провидцев, какие они в принципе бывают. А ещё больше бы тут помогли денежные вознаграждения родителям.
Не эффективнее ли будет оставить этот урок лишь для тех, кто реально обладает нужными способностями, раз уж провидцев так ценят? А судя по тому, сколько в Министерстве хранится пророчеств, ценят их очень и очень сильно.
― Я всё равно ещё хочу записаться на магловедение к профессору Бёрк, — вздохнула Гермиона. — Я считаю, она одна из лучших преподавателей.
Нас больше не заставляли посещать занятия по изучению волшебников. Приятно было обнаружить, что профессор Бёрк взялась ещё и за уроки магловедения; её версия была намного более информативной и менее искажённой, чем та, которую я подслушивала в прошлые годы.
― Не то чтобы тебе требовался этот предмет, — заметила я.
― Было бы интересно посмотреть на вещи с волшебной точки зрения.
― Это в прошлом году стоило смотреть, — сказала я. — Профессор Бёрк намного более информативна. Если тебе и правда интересно, посмотрим записи Рона.
Рон расстроился, когда узнал, что Гарри не интересуют Прорицания; сам Рон искал простой предмет, ради которого не пришлось бы напрягаться в течение учебного года. В качестве компромисса он записался на Магловедение, но я надеялась, что эти занятия хоть какую-то пользу смогут принести.
Гермиона фыркнула:
― Видела я его заметки, — ответила она. — Он не слишком-то тщателен.
― Заметки ― это просто приём для запоминания, — пояснила я. — Если их достаточно, чтобы подхлестнуть твою память, не обязательно записывать всё подряд.
Ну, ещё мне очень помогала возможность подслушать следующее занятие, если что-то упустила.
Гермиона проигнорировала мои слова.
― Я удивлена, что ты не взяла Арифмантику. Мне казалось, что тебе захочется более научного метода определения будущего.
― Планирую собрать для этого отдельную команду, — ответила я.
Из того, что я видела, Арифмантика, кажется, работала до известной степени лучше, чем прорицания, но требовала кучи математики и всё было ужасно медленно. Я, может, оказалась бы более заинтересована, если бы могла воспользоваться компьютером или хотя бы калькулятором.
― Мне достаточно и Древних Рун, — продолжала я. — Их знание — обязательное условие для того, чтобы стать взломщиком проклятий.
― Ты собираешься стать взломщиком проклятий?
Я покачала головой.
― Рано или поздно мне станут подбрасывать проклятые вещи, чтоб я ненароком до них дотронулась. Нужно изучить, чего следует опасаться.
― Но ты не будешь учиться, как создавать проклятия самой? — спросила Гермиона.
― Я не против такой идеи, — призналась я.
― Я видела некоторые книги, которые ты прихватила из особняка Блэков, (58) — заметила Гермиона. — Они показались мне весьма сомнительными.
― Да, парочку удалось позаимствовать, — сказала я. — Но из прочитанного я понимаю лишь половину. Мне нужны Древние Руны, чтобы разобраться в них.
― Это же тёмная магия, да?
― Да, — невозмутимо ответила я. — Но тёмное не обязательно означает зло. Практически любое заклинание может быть использовано для причинения зла.
Прежде чем она успела ответить, мы пришли в класс Грюма.
Занятие с нами было у него первым в этом году, так что я не знала, чего ожидать; не выпало шанса подглядеть заранее.
Когда мы прибыли, он уже находился в классе, буравя глазом различных учеников.
Он начал называть наши имена, одно за другим. Моего имени он не спросил, просто глянул на меня и продолжил.
― Отложите в сторону книги, — сказал Грюм. — Сегодня они вам не понадобятся.
Мы прилежно выполнили его распоряжение.
― Я просмотрел заметки вашего прошлого профессора, — заявил Грюм. Покачал головой. — Выглядит так, словно он не учил вас вообще ничему, что могло бы пригодиться на самом деле.
Он обучил меня чарам стирания памяти, но я не стала этого упоминать.
― К счастью, у многих из вас имеется внеклассный опыт, уравновешивающий это. К несчастью, это означает, что у нас большой разрыв в навыках между некоторыми учениками.
Некоторые слизеринцы выглядели огорчёнными. Множество их решило избегать присоединения к моей группе из страха, что это подвергнет опасности их семьи. Остальным я просто не нравилась.
― Эберт могла бы, пожалуй, вести это занятие, по крайней мере, на уровне третьего курса.
Никто не стал ему возражать.
― Что самое важное из того, что требуется волшебнику для успеха в битве?
― Скорость, — сказал Драко.
― Точность, — возразила Гермиона.
― Оба этих качества важны, — заметил Грюм. — А каков ваш ответ, мисс Эберт?
― Изобретательность, — произнесла я. — Хотя зачастую вам нужны скорость и точность, чтобы довести дело до конца.
Грюм кивнул.
― Нападайте там, где вас не ждут, и половина битвы уже выиграна. Большинство заклинаний не запрещены законом; только три из них считаются Непростительными. Кто-нибудь знает, что это за заклинания?
― Проклятье Империо, — сказал Драко.
― Кому как не тебе его знать? — произнес Грюм, буравя Драко взглядом. — Принимая во внимание, что, по словам твоего отца, он оказался жертвой Империо в ходе прошлой войны.
― Как и половина Министерства в ходе этой, — ответил Драко. Лицо его было бесстрастным. —
