В принципе, они были правы — даже если бы Пётр им рассказал правду про свою смонтированную личность и странные закладки в сознании из непонятно каких миров, ему никто бы не поверил. А еще в команде прознали, что личное оружие их союзник получил за победу в одном из соревнований по этой самой практической стрельбе. Вот и ври потом, что первый раз вышел на огневой рубеж.
Соревнования включали всего одно, да и то «короткое» упражнение, то есть на прохождение давалось двадцать четыре патрона, три Макаровских магазина. Вообще, в советской программе все упражнения были подогнаны под выступление с пистолетом Макарова, что не удивительно. Фролов с его тринадцатиместными магазинами был вынужден выщелкнуть из второго пару патронов, чтоб не отстранили от соревнований. И всё равно он имел преимущество — у «счастливых» обладателей Макаровых в процессе одного сета было две смены магазина, а у него всего одна. С другой стороны, более слабая отдача советской машинки при стрельбе в плюс. А зато у люгеровского патрона настильность лучше, то есть пуля летит практически по прямой… Короче говоря, на каждый плюс есть свой минус.
Кстати, уже на поле выяснилось, что почти никто не вешает кобуру как Фролов на пузо чуть слева, у подавляющего большинства спортсменов она оказалась на правом боку. Когда на тренировках Фролова спросили, почему именно так он вешает пистолет, пришлось объяснять: «слабая» рука в первое же мгновение начинает помогать, пока правая рука поднимает пистолет на линию прицеливание, левая уже сняла его с предохранителя и передернула затвор. Минимум полсекунды экономится. Мнения сокомандников разделились поровну. Двое бросились переучиваться на новый подвес, а двое решили, что времени учиться новому изготовлению к стрельбе нет. В результате переученные бойцы стали чуточку быстрее на первом выстреле, что практически не отразилось на общем времени прохождения упражнения.
Да, это не Рио-де-Жанейро! Всего по одному прохождению лабиринта у каждого спортсмена, причем его схема не менялась. С одной стороны, все в равных условиях. А с другой, кое-кто смог прикинуть конфигурацию маршрута, и выступающие в конце получили преимущество. В любом случае, победил опыт и мастерство. В командном зачете опыт, в личном — мастерство. Команда Чермета заняла «почётное» пятое место, а в личном зачете всех уделал Фролов. Он не только поразил все двенадцать мишеней, обойдясь одним магазином, но еще и показал первое время. Фактически, второе, но странный торопыга, «уделавший» его по таймеру, не поразил две мишени и в итоге притащил на финиш четыре штрафных секунды.
Пётр даже не особо прислушивался к результатам командного зачета. Взяли пятое место при том, что команд было семнадцать? Нормально, вошли в пятерку лидеров. Дали ему кубок с гравировкой как победителю турнира? Вот и хорошо. С одной стороны, наступил на чью-то мозоль, с другой — поторговал лицом. Глядишь, какой-то силовик в случае чего вспомнит своего «коллегу» и не включит режим «держи-морды». Никто на этих соревнованиях не вчитывается в биографии участников, по определению принято считать, что все собравшиеся тут принадлежат к славной когорте сотрудников силовых ведомств или бывших сотрудников. А самое смешное, теперь легенда приобретения разрешения на личное оружие имеет какое-никакое подтверждение. Участник и победитель межведомственного турнира по практической стрельбе, и точка! Еще одним профитом от участия в турнире помимо улучшившихся отношений с главным безопасником Чермета, стал подгон от него же — сотня патронов к Зигу. Сто патронов — это много или мало? Для хранения пистолета дома, даже для ношения его под мышкой это избыточно много. А вот для тренировок — на одно хорошее занятие. Или на два нехороших. Или на пять воспоминаний типа «как это делается». Пётр решил не заморачиваться с этой бедой, по его прикидкам скоро в оружейных магазинах начнут продавать патроны под его машинку.
Вернувшись домой и получив порцию поздравлений с победой от Лены и детей, Пётр бросился вычищать свою прелесть, причем делал он это не вдали от чужих глаз, а в кругу семьи. Во-первых, чтоб дети привыкали к оружию, а во-вторых, супругу никто не изгонял из рядов отряда домашней самообороны. Вот и пусть привыкает к запаху масла и виду разобранного оружия. Самое правильное воспитание — это когда воспитываешь своим примером. Фролов ощущал это на себе.
Он уже давно подметил эту Ленкину фишку — она вместо того, чтоб пилить мужа, просто раскладывала вещи по своим местам. Вроде бы бесполезное занятие в доме, где обитают три мужчины, ан нет! Пётр волей-неволей и сам начал потихоньку класть вещи на места, определенные женой как «свои». Не всегда, конечно, а когда вспоминал. Причем порой оказывалось, что не угадывал. И тогда найти уложенные им предметы не на «своих местах» не мог никто, даже жена. Порой они проводили вечера за решением увлекательных квестов «Куда я мог положить эту штуку?» В самых тяжелых случаях ничья логика не срабатывала, тогда вещи всплывали сами, но не сразу, очень не сразу. Иногда проще было купить новые вещи, чем найти потерянные. А если учитывать двухэтажность и квадратуру дома, то становилось понятно даже детям — бесполезно искать нечто, куда-то сунутое папой. В прошлой двухкомнатной квартире месяцами найти не могли, а уж тут и подавно.
Июль еще не совсем закончился, а у Фроловых наметилось новое приключение — их позвали на свадьбу. И ладно бы нормальная классическая новоузловская свадьба какого-то племянника двоюродной бабки супруги — включай режим занятого кормильца семьи и не парься. И пусть Фролова сама разруливает ситуацию с приглашением. Едет одна или с детьми, а то вообще не едет, перекрестившись и отболтавшись аргументом «Петя не может». Нет, на свадьбу Лену с мужем пригласила её новая подруга и подельница из реконструкторского клуба «Крепость». Мало того, свадьбу будут играть в крепости в антураже и костюмах средневековья. Так что Лена будет не только гостьей, но и участником подготовки мероприятия. Как минимум мужу костюм она подготовит. И не тот, что с галстуком, пиджаком и сорочкой носят, а исторический. Фролов не стал влезать в подробности, он вообще не очень любопытный человек. Ему было достаточно обещания, что его не обрядят в колготки или чулки. И не важно, как это называется, шоссы или лосины — ничего в обтяжку и тем более с поясом и подвязками он надевать не станет!
В результате на ногах нашего героя болтались широченные синие штаны, раза в два шире обычных даже в поясе. Держалось всё это безобразие на веревке, вшитой в пояс. Далее шла белая нательная рубаха, потом красная покороче, чтоб было видно нижнюю, а сверху еще что-то без рукавов и застёжек, названия чему Пётр не запомнил. В районе талии, которую давно уже сложно было найти на его теле, в несколько оборотов был намотан кушак. Пятиметровая полоса ткани не добавила стройности фигуре Фролова, зато неожиданно придала законченность костюму. Труднее всего было с обувью — Лена не умела шить кожу вообще, и обувь в частности. Так что пришлось надевать старые кожаные тапочки без задников, наскоро расшитые цветными нитками со странным названием «мулине».
В день свадьбы оказалось, что Пётр не просто бессловесный статист, он из свиты невесты, значит участвует в выкупе — старом русском обычае усложнения процесса вывода девушки в ЗАГС. То есть мудрые предки заранее озаботились и дали жениху последний шанс передумать и смазать пятки в попятном направлении. Раз уж сама судьба против воссоединения, то кто такой ты смертный, чтобы перечить ей? Не знаем какова статистика ухода женихов с выкупа свободными и холостыми, но в конкретном данном случае молодой человек преодолел все препоны, расставленные его дурными товарищами по клубу с извращенным чувством юмора.
А что Фролов, он просто стоял рядышком с невестой, на которой было голубое богатое платье под горло и в пол. Стоял и даже за кривую сабельку не хватался, всем своим видом показывая готовность уступить охраняемую девушку за недорого. В башне Кремля прохлада и полусумрак, наружу лезть под прицелы жаркого солнца и камер неохота… Международный жест исподтишка, означающий готовность договориться с дружками жениха, три шоколадки перекочёвывают к Петру, а он сам отходит в стороночку.
