— Слушаю вас.
— Вам не кажется, что ночь — не самое лучшее время для прогулок? Тем более в парке, — с издёвкой поинтересовался он.
Его дружки покинули беседку и встали так, чтобы я оказался в полукруге.
— Вы так думаете? — промямлил я, нарочно выказываю слабину.
Это должно было подстегнуть бандитов — а то, что мне попались именно они, уже не вызывало сомнений. Обычные граждане так себя не ведут.
Нет, ещё оставалась вероятность нарваться на простых хулиганов, но эта троица вела себя с хладнокровием профессионалов, без пьяного куража и издевательств.
— Я не думаю, я уверен! — хмыкнул высокий.
Его подельники были пониже ростом, крепко сбитые, широкоплечие. Очень непростые противники, вздумай я пуститься с ними в рукопашную.
В руке их главаря сверкнуло лезвие финского ножа.
— Мужчина, если вам дорога жизнь и не хочется неприятностей, сделайте одолжение: снимите с себя пальто и облегчите ваши карманы. Поверьте, мы — люди мирные и очень не любим убивать, — сказал он, поигрывая финкой.
— Боря Анархист? — спросил я совершенно спокойным тоном, чем сбил главаря с толку.
— А мы что — знакомы? — удивился он.
— С этого момента — да! — кивнул я и вытащил револьвер.
С моей стороны было бы большой глупостью демонстрировать этим отбитым ребятам приёмчики джиу-джитсу. Нет, конечно, кого-то бы я обязательно заломал, однако итог схватки мог оказаться далеко не в мою пользу.
Мужики мне попались опытные, кручёные, к тому же у них численное превосходство, так что кулаки надо держать при себе.
— Ты чего? — вздрогнул Анархист.
— Уголовный розыск. Вы арестованы. И да, финку на землю, подальше от себя! — приказал я. — К твоим дружкам это тоже относится.
Меня очень удивила их реакция. Никакой паники, только ледяное спокойствие, словно каждый второй встречный на их пути — сотрудник уголовки. При этом на меня не кинулись, не попытались выбить револьвер: а начни на меня нападать все трое, кого-то бы я упустил. Дистанция между нами всего пара шагов.
— Уголовный розыск, значит. Хорошо, дядя, только не стреляй! — Анархист сделал то, что велели — выбросил финку.
Двое оставшихся бандитов поступили таким же образом. И опять же без тени страха и желания сопротивляться. Даже слова плохого в мой адрес не сказали.
Я что — в сказку попал, в которой грабители покорны сотрудникам органов и ведут себя как овечки?
— Сняли ремни, положили на землю. Шаг вперёд. Встали спиной ко мне, руки за спину! Не дёргаться!
Я связал им руки ремнями и обыскал. Удостоверений личности при них не было, только у Анархиста нашлись профсоюзные корочки на имя Бориса Мозера.
— Это твоя настоящая фамилия?
— Я слишком люблю своего покойного отца, чтобы отрекаться от его фамилии, — ответил он. — Когда-то нам принадлежала куча виноградников в Крыму. Мы были богаты, но я решил, что это мещанство не для меня и пошёл делать революцию.
— И в итоге докатился до грабежа?
— Я играю на лучших чувствах людей и предлагаю им делиться со страждущими. Кому-то могут не нравиться мои методы, но они воспитывают человека будущего: абсолютно бескорыстного и готового помогать ближнему своему. Личное имущество сковывает нас, не даёт идти вперёд, — не поворачиваясь, подвёл «философскую базу» Анархист.
— Круто! Будешь следователю излагать — заслушается.
— Революция ещё не до конца выжгла в людях мещанство. Потребуются годы, чтобы в стране появилось общество, не заражённое буржуазной бациллой.
— Побереги красноречие для суда. Оно тебе ещё пригодится. Вы недавно раздели женщину, сняли с неё пальто и драгоценности. Где они?
— За беседкой в кустах лежит узел. Все вещи в нём.
— Пошли, посмотрим.
Бандит не обманул, в указанном месте действительно лежал довольно тяжёлый узел: видимо, улов этой ночью у Анархиста и его подельников выдался богатый.
Я заставил одного из них тащить узел на себе, для этого пришлось развязать его руки.
Троица шла впереди, я держался в нескольких метрах сзади, не убирая револьвер.
— Григорий! — подбежала к нам соседка.
— Анна Эммануиловна, я же просил вас держаться возле входа!
— Мне стало страшно… Не за себя, за вас! Я не выдержала и пошла за вами.
— Пожалуйста, больше так не поступайте. Делайте то, что сказали.
— Больше не буду! Честное слово!
— Хорошо. Находитесь возле меня и не вздумайте оказаться между мной и ими, — показал я на бандитов.
— Вы всё-таки арестовали их! — ликующе произнесла соседка. — Какой же вы молодец, Гриша!
— Это моя работа, Анна Эммануиловна.
— Куда вы их ведёте? На расстрел?
Я улыбнулся.
— Военный коммунизм закончился, Анна Эммануиловна. Я отведу их в уголовный розыск, посажу в камеру. Потом будет суд.
— А потом их расстреляют? — продолжила настаивать на высшей мере социального наказания соседка.
— Это уже как решит суд. Всё будет по закону. Но, думаю, ставить к стенке не будут. Сядут в тюрьму и точка.
— Плохие у нас законы, — вздохнула она.
На полпути нам всё же удалось поймать повозку и уже добраться до ней в угро.
Когда я ввёл трёх арестованных, дежурный с трудом оторвал голову от столешницы. Мы его разбудили, и теперь он никак не мог сфокусировать на нас мутный взгляд.
— Вот, принимай, — показал я на бандитов.
Дежурный отчаянно заморгал.
— Бодров, какого хрена? Кого ты сюда притащил?
— Эти трое разбойничали в Александровском парке. Несколько часов назад они ограбили гражданку… — Тут я вспомнил, что не знаю фамилию соседки, и она пришла мне на помощь.
— Коцюбенко. Анна Эммануиловна Коцюбенко. Может, вы меня помните? Я когда-то пела в театре…
— Не помню, — недовольно пробурчал дежурный. — Я в театры не хожу.
— И очень зря! — укоризненно покачала головой женщина.
— Короче, они ограбили гражданку Коцюбенко. Она обратилась ко мне, я отправился в парк, где застукал всю троицу и взял с поличным.
Я поставил перед дежурным узел с награбленным.
— Что здесь?
— То, что они сняли с жертв. Думаю, завтра можно поднять заявления по грабежам. Возможно, кто-то опознает свои вещи. Принимай по описи.
— Хорошо, — кивнул он. — А этих трёх в камеру?
— Да. Вот у него, — кивнул я на Анархиста, — при себе были документы на имя Бориса Мозера. Похоже, настоящие.
— Я же сказал: я слишком дорожу памятью отца! — тут же проявился он. — Никто и никогда не заставит меня сменить фамилию.
— Заткнись! — грозно посмотрел на него дежурный.
Он перевёл взгляд на меня.
— Значит так, Бодров. Ты завтра работаешь или выходной?
— Работаю.
— Тогда езжай домой. Я определю этих в камеры, запишу у гражданки Коцюбенко адрес.
— Зачем вам мой адрес? — удивилась Анна Эммануиловна.
— Как зачем? Чтобы вызвать вас повесткой для дачи показаний.
— Хорошо.
Дежурный снова заговорил со мной:
— Утром вызову следователя, ты ему всё расскажешь, подкрепишь показания уликами, — он кивнул на узел. — Короче, как обычно.
— Договорились. Тогда ты пока записывай адрес Анны Эммануиловны — если что, мы с ней соседи, а я к себе в кабинет схожу.
— Лады. Вот ключ от него.
— Спасибо.
В отделе я открыл сейф и положил в него удостоверения и оружие Чупахина и Малинкина. Не хватало ещё держать их при себе.
Затем, воспользовавшись удачным моментом, проник в кабинет делопроизводителей и вытащил из тайника пакет с червонцами.
Пущу на полезное дело. Насте скоро носить будет нечего — совсем поистрепалась, юбки и кофты штопаны-перештопаны уже не по одному разу. Да и мне не мешало бы чуток обновить гардероб: обувь скоро запросит манной каши.
А тут прям как найденные!
Вернувшись, увидел возле дежурного только Анну Эммануиловну. Бандитов уже определили по «нумерам», то есть отвели в камеры.
— Закончили?
— Да, — подтвердил дежурный. — Давай, Бодров! До скорого.
— До завтра… Вернее, уже до сегодня, — поправился я.
