Вот только ограбил Акопяна, а потом задушил наводчицу он весьма продуманно и хладнокровно.
Да уж… Только психов мне не хватало!
Я запрыгнул на подножку трамвая, доехал до нужной остановки и пошагал домой.
Как говорится, утро вечера мудренее. А ещё, я вдруг понял, что соскучился по Насте и очень хочу её обнять.
Как это здорово, когда тебя ждут и встречают с работы! И как долго я был лишён этого счастья!
Я открыл входную дверь квартиры ключами, шагнул в тёмный коридор.
— Я дома!
Обычно, после этих слов, Настя и Степановна выходили из комнаты ко мне навстречу. У нас даже сложился определённый ритуал встреч и провожаний.
Странно… Но сейчас ничего этого не произошло. Никто ко мне не вышел.
— Солнышко, ау! Я пришёл и я голодный как волк!
Я снял обувь в прихожей, обул тапочки и, перекинув через руку пальто, вошёл в нашу комнату.
Никого…
И тут отворилась дверь соседки, выглянула Степановна.
— Ой, Гриша пришёл…
— Ну да! А вы что — к Анне Эммануиловне в гости зашли?
Степановна ответила не сразу.
— Гриша, загляни сюда на секундочку. Помощь твоя нужна.
Вид у Степановны был крайне удручённый.
Я нахмурился.
— Случилось что? А Настя? С ней всё в порядке?
— С Настей да.
У меня отлегло от сердца.
— А вот с Анной Эммануиловной — нет, — продолжила моя вторая мама. — Да ты сам увидишь. Заходи.
— Хорошо.
Я вошёл в комнату и увидел, что соседка лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Её худые острые лопатки содрогались от рыданий.
Рядом сидела Настя, она поглаживала Анну Эммануиловну по спине и пыталась успокоить.
При виде меня, Настя слабо улыбнулась.
— Гриша, слава богу! Мы так тебя заждались.
Я подошёл ближе, поцеловал любимую.
— Что у вас стряслось?
Поскольку Анна Эммануиловна по-прежнему плакала, отвечать пришлось Насте.
— Гриша, такое дело… Анна Эммануиловна ходила к подружке. Та живёт на Черноморской. Анна Эммануиловна засиделась в гостях и, когда возвращалась назад, её ограбили в Александровском парке какие-то гопники. Приставили нож к горлу, забрали кошелёк с деньгами, сняли пальто, серёжки с ушей и обручальное кольцо…
— Так-так… Заявление в милицию написали?
— Какое там! — махнула рукой Настя. — Там, в парке, дежурил милицейский наряд. Они видели, как Анну Эммануиловну грабили, но ни один не пришёл к ней на помощь…
— Это точно?
Соседка медленно приподнялась и села. Её глаза были заплаканы, тушь потекла.
— Григорий Олегович, я хоть и не молода, но старческим маразмом не страдаю, — неожиданно спокойно сказала она. — Я своими глазами видела этих двух молодых людей в форме и при оружии. Они стояли и спокойно наблюдали за тем, как грабители меня раздевают. Потом, когда меня отпустили, я подбежала к ним, сказала, что меня ограбили, спросила — почему они не вмешались. Ведь это же их работа… А один из них, мордастый такой, засмеялся, назвал меня старой дурой и велел валить отсюда, покуда жива.
— Описать и тех и других сможете?
— Смогу, а толку⁈ — вздохнула Анна Эммануиловна. — Вы меня простите, Гриша. Вы — приезжий, всего не знаете, а наша милиция и грабители — они как будто заодно. Словно одна шайка…
— Давно это произошло?
— Час назад, — сказала Степановна.
Вряд ли за это время милиционеры сменились. Значит, у меня есть хороший шанс их застать.
Я встал и решительно направился к выходу.
— Григорий! — позвала Анна Эммануиловна.
— Да.
— Не вмешивайтесь, пожалуйста. Поверьте — будет только хуже! — всхлипнула она.
— Хуже — не будет! — твёрдо заявил я и вышел из комнаты.
Глава 22
Анна Эммануиловна догнала меня, когда я обувался в коридоре. Вслед за ней из комнаты вышли Настя и Степановна.
Вряд ли они собрались, чтобы меня проводить.
— Григорий, подождите меня, — умоляюще попросила соседка.
Я удивился.
— Анна Эммануиловна, зачем? Сам справлюсь.
— Вдруг вы перепутаете… Не хочу, чтобы пострадали невинные люди.
Я посмотрел на Настю, она кивнула.
Ну, раз медицина не возражает, кто я такой, чтобы оспаривать её вердикт?
— Как скажете. Только у вас ведь забрали пальто… — заметил я. — А на улице холодно, замёрзнете…
Анну Эммануиловну это не остановило.
— Ничего страшного. Одену старое. Его, правда, моль съела, но сейчас ведь не до красоты — так?
— Так, — согласился я. — Тогда собирайтесь быстрее, пожалуйста.
— Не беспокойтесь, я быстро. Приведу себя в порядок и пойдём. Пять минут — не больше.
Она скрылась на кухне. Я услышал, как в раковину полилась вода.
Настя, воспользовавшись паузой, прижалась ко мне.
— Гриша, прости, что так получилось?
— С ума сошла? — Я поцеловал её в макушку. — Я же милиционер.
— Ты у меня самый отважный милиционер на всём белом свете!
— Именно! Никогда не забывай об этом.
— Всё, я готова! Осталось только надеть пальто и обуться.
Соседка вернулась в коридор уже без следов потекшей косметики.
Я помог ей надеть старенькое драповое пальтишко, голову она покрыла шерстяным платком. Это её заметно старило.
— Готовы?
— Да. Можно идти.
На улице она чуть не поскользнулась и подхватила меня за локоть.
— Ой, простите!
— Всё нормально. Не переживайте, Анна Эммануиловна. Вам точно не страшно? Может, вернётесь домой? — спросил я.
— С вами мне ни капельки не страшно. Вы очень мужественный человек, Гриша.
Она посмотрела на меня снизу вверх.
— Я могу звать вас так, по-простому — Гришей?
— Конечно. Мы же соседи. И спасибо на добром слове, — улыбнулся я.
Мы шли быстрым шагом. Анна Эммануиловна старалась приноровиться к моему темпу. Когда она уставала, я немного замедлялся.
У входа в парк стояли двое милиционеров в чёрных шинелях и красных зимних шапках с козырьком — очень похожих на кепи.
Соседка остолбенела, крепко схватила меня за руку.
— Они? — догадался я.
— Они, — подтвердила Анна Эммануиловна. — Это вон тот, мордастый, сказал, что я — старая дура и велел проваливать. А тот, что с ним, мерзко подхихикивал. Гриша, может ну его — не надо их трогать?
— Анна Эммануиловна!
— Молчу-молчу!
— Мордастый, значит…
Одним из постовых был плотным коренастым мужчиной с отъеденной харей и тремя свисавшими подбородками. Шинель еле удерживала его телеса.
Да уж, явно не с голодухи опух.
Милиционеры курили и тихо переговаривались между собой. До нас долетали обрывки их разговора.
—… я Ганке, значит, и говорю — не ломайся, стерва. Всё одно моей будешь!
— А она?
— А чё она? Не баба чё ли? Для вида покочевряжилась, конечно, да всё равно — дала.
— Ну ты ходок!
— А то! Ты главное моей ничего не рассказывай!
— Спрашиваешь!
Я предупредил соседку:
— Анна Эммануиловна, сейчас я подойду к ним для небольшой беседы по душам. Вы, ради бога, оставайтесь тут и не вмешивайтесь. Если будет нужно, я вас позову.
— Да-да… Я сделаю всё, как вы скажете.
Я улыбнулся, чтобы подбодрить её и направился к постовым.
Они были слишком заняты обсуждением неизвестной мне Ганки и обратили на меня внимание лишь когда я встал как вкопанный напротив них.
— Тебе чего?
— Да вот, интересуюсь: вы — из милиции или как?
Мордатый смерил меня полупрезрительным взглядом, тычком пальца отправил окурок на землю.
— Слепой? Форму не видишь?
— Форму вижу, милиционеров — нет.
— Ты что — пьяный? — насторожился он.
— Трезвый. Удостоверения предъявите, — потребовал я.
— Какие на хрен удостоверения⁈ Шёл бы ты, паря, пока звездюлей не выписали, — хохотнул мордатый.
— Удостоверения предъявили, клоуны!
— Что⁈ А х ты, гад!
Милиционер был намного шире меня в плечах, выше ростом и крупнее. Эдакий «борец сумо» — крепкий, откормленный кабанчик, который не привык, что ему могут оказать сопротивление.
