– Знаю. Все в соседних королевствах знают о междоусобной войне в обоих королевствах. Уже пару месяцев. Если не больше.
– Это надо прекратить, – сказал я веско. – Дорогой Иоганн-Георг! У меня несколько победоносных армий, могу сокрушить любое королевство, раз уж сокрушил Мунтвига.
Он проговорил сдавленным голосом:
– Да, конечно…
– Но я не хочу никого крушить, – заверил я. – Даже не хочу заливать кровью оба королевства, дерзновенно посягнувших на мою священную и вечную власть, которой даже сейчас остается до срока целых две недели!
Он вздохнул, но тень тревоги в глазах исчезла. Спросил уже без напряжения, во всяком случае заметного:
– И как это… без крови?
– Я молчу о своем появлении, – ответил я скромно, – что сразу многое изменит.
Он сказал поспешно:
– Не сомневаюсь!
– Хочу создать такую систему, – объяснил я, – чтобы и без меня поддерживала автоматически мир не в одном королевстве, а во всем регионе!
Он допил вино, хотел поставить на стол, но фужер потяжелел, он перевел на него взгляд и увидел, как со дна быстро поднимается вино, уже более золотистого оттенка.
– Какую, – проговорил он, наблюдая за растущим уровнем оранжевой жидкости, – систему?
– Коллективной безопасности, – пояснил я. – Казалось бы, чего проще? Все государства региона подписывают договор, в котором обязуются не нападать друг на друга и помогать тем, на кого вдруг набросятся. Агрессор в этом случае призадумается: одно дело сунуться в земли соседа, которые слабее, другое – когда в ответ на него самого нападут со всех сторон!
Золотистое вино остановилось, чуть-чуть не дойдя до края. Иоганн-Георг медленно поднес фужер к губам, стараясь не расплескать, отпил, прислушался, поднял взгляд на меня.
– Прекрасное вино… Такой договор, вы правы, ваше высочество, должны подписать все. Королей, желающих царствовать мирно, все-таки больше, чем воинственных. И если воинственный увидит, что против него трое или четверо мирных королей, он стихнет, потому что и у мирных есть армии.
– Абсолютно верно, – сказал я. – Вы великий государь, ваше величество! Сразу уловили самое главное. Я не хочу заливать кровью оба королевства, смиряя мятеж. Достаточно выдвинуть на границы Скарляндии и Варт Генца армии Пекланда, Ирама и Гиксии, как мятежники попрячутся в норы.
Он переспросил:
– И Гиксии?
– Я там принц-регент, – напомнил я скромно. – Наверное, до вас уже докатились, пусть и по снегу, эти интересные новости.
Он подумал, сказал нерешительно:
– А в Гиксии… не компромиссный вариант?
– Он самый, – согласился я. – Но когда я вернулся победителем Мунтвига, то уже не компромиссный. Люди в Гиксии трезвые, поймут, где реальность, а где их пожелания. Вернее, в каком месте. И насколько глубоко. Но я не посягаю на власть короля, который у них пока что подрастает. Просто-напросто Гиксия тоже будет следовать соглашению. Как вы понимаете, это вас еще надо поуламывать, а Гиксия… обойдется.
Он чуть улыбнулся.
– Ну да, самого себя уломать легче, хотя будете сопротивляться, верно?
– Еще как, – подтвердил я. – Стою на страже суверенных интересов Гиксии! Но, как разумный человек, понимаю, что умнее поступиться частью суверенитета королевства, зато обрести безопасность от внешних врагов и полную свободу на своих землях!
Он подумал, переспросил:
– Говорите, всего одно-единственное условие для всех королевств?
– Да, – подтвердил я. – Хочу сосредоточиться на экономическом подъеме Варт Генца. Но для него нужен стабильный мир, расцвет ремесел, хорошие дороги и легкие налоги.
– Легкие?
– Если не будет войн, – напомнил я, – содержать армию нетрудно. К тому же ее можно сократить наполовину. А то и больше. А народ, не придавленный налогами, обретет крылья. Решайтесь, ваше величество!.. Если останетесь в стороне от договора, то хотя и не превратитесь вот так сразу в лютого врага, однако… у вас не будет нашей совместной защиты.
Он зябко повел плечами, допил вино и поставил фужер на стол.
– Прекрасное вино… А я уж было поверил, что это мой канцлер мудрит! Ну и шуточки у вас, принц. Считайте, что я этот договор уже подписал. Пусть мне перешлют бумаги. Подпишу лично и поставлю большую и малую королевские печати.
Я поднялся, отвесил учтивый поклон, и как принц королю, и как младший старшему.
– Ваше величество…
– Принц, – ответил он.
Я быстрыми шагами вышел из кабинета. Гвардейцы торопливо вытянулись и поедали меня взглядами. По моей походке, манерам и гордому взгляду понятно, кого Господь назначит доминантом в созданном им мире, где есть место и королевству Ирам.
Едва вышел из личных покоев, в первом же зале церемониймейстер зычно прокричал:
– Его светлость принц Ричард Завоеватель!
Впереди двое в парадных одеждах старших дворцовых управителей развернулись и пошли к выходу, отталкивая народ с дороги.
У второго зала красиво и торжественно пропели фанфары. Я хмуро улыбался, совсем одурели, так положено встречать, но раз уж не успели, то не надо бы вот сейчас.
Еще два зала, везде знатные гости и приглашенные ко двору поспешно расступаются, давая нам проход, наступают на ноги и самолюбие тем, кто сзади, те сдержанно шипят и ругаются.
Быть дуэлям, подумал я отстраненно, взгляд по-прежнему поверх голов, это чтобы не замечать, как кланяются, а то не утерплю и отвечу, а это урон моему достоинству и незаслуженный подарок обласканному.
Впереди уже замаячил холл, я почти ощутил себя в седле, как сбоку торопливо пропели фанфары, церемониймейстер воскликнул с подъемом:
– Ее величество королева Бразельда!
Я невольно замедлил шаг, из соседнего зала появилась Бразельда, высокая и статная, величественная до предела, тяжелое многослойное платье волочится по полу на три ярда сзади, корона на темных волосах блещет как золотом, так и бриллиантами.
За нею следом четверо фрейлин, чопорных, строгих и с надменно застывшими лицами. У всех четверых в ушах продолговатые изысканные серьги, в золоте оправы блещут изумруды, напоминая о молодой травке, все четверо подражают королеве, у которой такие же серьги отличаются только размером, касаясь оголенных плеч, и величиной изумрудов.
Я еще больше замедлил шаг, а когда между нами осталось три ярда, остановился и поклонился самым почтительнейшим образом, пусть все видят, я весь из себя галантерейность.
Она произнесла, неспешно останавливаясь:
– Принц…
– Ваше величество, – ответил я.
– Что же вы так быстро покидаете нас, – поинтересовалась она. – Люди могут подумать, что вы с королем в ссоре.
– Ничуть, – заверил я. – С его величеством удобно иметь дело. Он дивно умен, прозорлив, все мгновенно понимает, потому мы с первых же слов достигли нужного соглашения.
Она вскинула брови.
– Вот так? Даже соглашения?
– Ваше величество, – ответил я и повел взглядом по замершему залу, показывая, что нас внимательно слушают, – король был весьма настойчив и вынудил меня подписать выгодный ему договор. Теперь я понимаю, что прогадал, но мое слово твердо, иначе что я за рыцарь?
Она с натугой заулыбалась, проговорила ласково, это было похоже, как если бы попыталась шептать камнедробилка:
– Принц, со дня вашего визита наша дочь Леонора только и говорит о вас!
– Да что вы говорите? – приятно изумился я.
– Уверяю вас, – сказала она. – Вы просто должны заглянуть к ней и попрощаться!
Я приготовился отказаться в вычурных выражениях, в которых и сам запутаюсь, зато и другие ничего не поймут, но в дальнем дверном проеме появился управитель, вскинул руку, привлекая внимание.
– Ваше величество, – ответил я, – меня ждут великие дела! Но я оставлю даже спасение мира, ибо не могу отказать вам… ни в чем.
Она гордо улыбнулась, отчего ее вечно кислое выражение стало вроде бы кислым чуть менее.
Стиснув челюсти и натужно улыбаясь, я позволил провести себя еще через анфиладу залов, как понимаю, в личные покои королевы, в которых есть и отдельные для принцессы.
Что движет королевой, пока не осознал в точности, но если в прошлый раз исходила ненавистью, то в этот раз старается быть приторно-сладкой. Я вообще-то сластена, но это какая-то патока с прогорклым вкусом…
Гвардейцы отступили от массивной крашенной золотыми вензелями двери, а слуга проворно распахнул перед нами обе створки. Я с галантным поклоном пропустил королеву с фрейлинами вперед, после чего вышел сам.
И тут же невольно замедлил шаг. Первый раз я видел Леонору в саду, где на зеленой травке под ласковым солнышком воспитательница играла с принцессой, еще подростком, но уже видно было, какой та станет.
Тогда она была в коротком платьице, ноги до колен голые, здоровые и загорелые, в мелких царапинах, все-таки иногда падала, ушибалась, вся брызжущая весельем и детской радостью, но я в тот раз ощутил, что вот-вот заберут из сада, облачат в предлинное платье, скучно и занудно будут обучать манерам, правилам поведения молодой женщины, и в частности принцессы, фрейлины научат ее носить на груди золотую цепочку с бриллиантами, в ушах массивные серьги, а на лбу диадему с драгоценными камнями.
