– Вилли, скажите откровенно, вы можете помочь мне уйти? Мне пора. А ваш доктор только продлевает мои мучения.
– Последняя услуга, Фриц, и вы свободны.
– Хорошо, Вилли, моё завещание в секретере, в сейфе. Ключ на шее. О! Это то, о чём я думаю? Цианид? Хорошо, я слушаю вас.
– Моим конфидентам крайне важно втянуть Германию в войну с Россией. Фюреру очень хочется добраться до украинского хлеба и кавказской нефти. А еще руды Урала. А еще огромные территории, которые можно колонизировать.
– Да, Вилли, тут действительно цианид. Хорошо. Их интересы совпадают? Этого не может быть. Боров хочет получить передышку, стравив нас с большевиками? Или у тебя хозяева из-за океана? В их интересах работать… Это опасно.
– Да. Тем более, что новости из России не радуют.
– И что тебе сообщили?
– Твой контакт действительно стоил той марки. Даже двойной цены. Русские готовятся! Их военный потенциал постоянно растет. Они готовятся к нашему нападению. За горами Урал они возводят бетонные поля. Представляешь, Фриц, в чистом поле стоит бетонная коробка без крыши или просто залитое бетоном поле. Угадай для чего?
– Неужели? Переброс промышленности?
– Мне напрашивается тот же вывод.
– Тогда… если они успеют на безопасном расстоянии от фронта войны воссоздать свою промышленность. Это гибель Германии.
– Фюрер верит в возможности Блицкрига!
– Вера не самое главное в жизни, Виллли. Вопрос в другом. Возможен ли Блицкриг? Одно дело Франция. Другое дело – СССР. Расстояния не сравнимы. Дороги? У Русских дорог нет. Только железные дороги, сеть довольно распространенная. Маленький нюанс – их дороги ши ре европейских. Наш подвижный состав становится бесполезен. Значит, логистические задачи, которые станут перед нашей армией, просто грандиозны по своей сложности. Вилли, что говорят твои ребята про Красную армию?
– Это если кратко.
Пожилой человек углубился в чтение, шевеля губами, иногда поднимая бровь, иногда иронично кривя губу.
– Интересное чтение. Общий уровень Красной армии невысок. Но она быстро учится и умеет делать выводы из ошибок. Если это помножить на расстояния и отсутствие дорог, как таковых… Я имею в виду автомобильные дороги, Вилли. Наши танки осенью увязнут в болоте, зимой замерзнут в снегах. Если хочешь, это проигранная партия. Наш единственный шанс – начать в конце апреля-мае месяце, чтобы иметь запас времени дойти до Урала? Нет, до Москвы. Это реальнее. Мы сможем, может быть, выйти на Волгу. Но это предел. Предел Вилли. Единственный наш шанс – это очень быстрое продвижение и разгром их армии в пограничном сражении. Как было с Польшей. Но у поляков не было пространства, чтобы привести себя в порядок. У русских оно есть. Это проигранная партия. Ни один из твоих сценариев не дает нам верную победу. А мир с бриттами станет возможен только на их условиях.
– Вариантов нет вообще?
– А какие тут могут быть варианты? План Норвежской операции – авантюра. План Манштейна – авантюра, хотя и отчаянная. Интересно, но даже если они выгорят, мы все равно проиграем. Да, да, объясню. Чтобы одержать победу над Британией нам необходим промышленный потенциал Франции, руда Швеции и Норвегии, нефть и зерно из России. Сосредоточив в руках все эти ресурсы, мы можем попытаться задавить островитян или выйти на более-менее приемлемый мир. Но проблема в том, что чем больше территории мы захватим, тем больше сил надо для ее удержания. Тактическая победа обернется стратегическим поражением. На каком-то этапе нам тупо не хватит ресурсов. Это при условии, что мы дотянемся до Волги и большевики капитулируют. То есть, Россия станет ключевым моментом нашей стратегии. Но кто сказал, что война с большевиками будет легкой прогулкой?
– Фриц, нам нужно сделать победу над Россией безоговорочной. Не возможной, а именно безоговорочно возможной! Я очень надеюсь, что у тебя в рукаве есть какой-то козырь.
– Хорошо, Вилли, ты мне помог, у меня есть человек, про которого даже ты не знаешь. Репрессии Сталина были вызваны заговором генералов. Ты приложил тогда немало усилий, чтобы разоблачить его в Германии, и чтобы данные о заговоре попали кремлевскому диктатору. Сейчас в их армии намного меньше подготовленных офицеров высшего звена. Это факт. Но чистки провалились. Они взяли далеко не всех. Об этом сейфе ты не знал. Вилли, не делай такого лица! Сколько раз твои ребята тут всё перерыли? Я достоверно знаю три раза. Один раз промахнулся? Хорошо.
Сейфом оказалась крышка стола. Пожилой морской волк каким-то неуловимым движением нажал на известную только ему точку. Ничего не произошло. Нажал еще раз и еще. Небольшой фрагмент стола отошел в сторону.
– Эти папки теперь твои, Вилли. Но тебя сейчас интересует вот эта, красная. Этот человек – твой шанс. Если военные ничего не испортят, они смогут решить вопрос. Посмотри, там еще план Тухачевского[64] по защите их границ. Пока что его не изменили.
– Странно, Тухачевского давно уже расстреляли, а его план…
– Тухачевского расстреляли, а его товарищи-заговорщики пока еще остались на своих местах. Так что, Вилли, у нас есть мизерный шанс сыграть эту партию вничью.
– В смысле?
– В смысле, когда мы будем подходить к Москве, надо будет начать переговоры о мире, и взять с русских по максимуму, пока они не начали наносить нам поражения. А полгода для их учебы более чем достаточно. Изучи документы, Вилли, а мне пора. Если нетрудно оставь меня. И закрой за собой дверь. Я отпустил прислугу. Хочу побыть в одиночестве.
Глава тридцать девятая
Неожиданное знакомство
Утро началось для меня в шесть часов после полуночи. Парадная форма, выглаженная и сияющая, сапоги, верхняя одежда, всё было при мне. Как и портсигар. Хороший массивный портсигар, в котором лежали исписанные листки папиросной бумаги. Ничего более тонкого тут нет. А у меня возникла уверенность, что именно эти листки пригодятся. Нет-нет, там не было чертежей Бомбы, кое-что поважнее. Часть – это точное указание мест-залежей полезных ископаемых. Информация настолько ценная, к тому же и проверяемая. Уже это одно должно пойти мне в плюс. Иметь возможность во время войны оперировать лишними тоннами золота и каким-то количеством алмазов, чем не хорошее подспорье в войне? Кое-какие технические решения, которые тоже сберегут и время, и народное достояние. Скажите, что все решает? Кадры. Там были еще и оценки кадрового корпуса СССР, взятые из разных источников, в том числе вражеских. Разве этого мало? А информация про лекарства. И про Манхэттенский проект в том числе. Копия плана «Барбаросса» и плана «Ост». И я не могу сказать, какой из этих планов был важнее. Для начала достаточно. У меня было правило – каждый день по листку. Что-то вроде дневника. Для отвода глаз писал короткие записи дневникового плана в блокноте. Авось пригодятся кому-то воспоминания победителя битвы на Раатской дороге. Хотя об этой победе очень скоро забудут. Она действительно микроскопична по сравнению с успехом командарма Тимошенко, взломавшего мощнейшую линию укреплений. Мощнейшей же ее делал рельеф местности и то, как она в этот рельеф была вписана. ДОТы-миллионники, которые обошлись государству в миллион финских марок каждый не принесли столько проблем, как неприметные укрепленные точки посреди болот. И не подобраться к ним, а сколько людей положили зря!
И все – недооценка врага, недооценка значения разведки и саперного обеспечения боевых действий, отсутствие нормальных штурмовых подразделений, заранее подготовленных снайперов, самоуверенность и глупое упорство, с которым можно поднимать бойцов в атаку «за Родину, за Сталина», но подумать, как взять укрепленный пункт с минимальными потерями никому в голову прийти не могло.
Был такой феномен гражданской войны – пленный рядовой состав включался в части победителей, офицеров или комиссаров расстреливали, а рядовые – вперед, за Революцию или за Белое движение… Некоторые могли поменять свою окраску не раз и не два. Белый солдатик – красный боец – зеленый бандит – черный анархист… и так по кругу. Вот и какой смысл был этих бойцов беречь? Завтра они на тебя могут пойти в белых цепях или на тачанках очередного батьки-вызволителя. Победа – пополнимся у белых. Поражение – так меньше достанется врагу. Умение беречь бойцов воспитывается! Порой жёстко. Порой жестоко. Но без этого умения любая победа становится Пирровой. Победу одержать можно, вот только цена за нее будет страшная и жуткая.
