— Я не пошла первого числа домой… — побледнела Василиса.
— Не только. Ты отказалась следовать своей роли. Не просто побродила по улицам, и всё равно вернулась под мамин каблук. Вместо этого сначала пошла с Андреем, но главное, на следующий день, когда мать нацепила на тебя браслет, отказалась послушно, бездумно следовать её воле и желаниям. Начала кроить свою жизнь самостоятельно. С ошибками. Но свою. В этот момент способности из потенциальных стали реальными. И наша схватка — неизбежна. Сразу скажу, не сейчас. Если я не хочу, чтобы уже через несколько месяцев мне попалась новая молодая джинна, убивать тебя пока нельзя. Зато можно осложнить жизнь массой неприятностей. Дать той дуре с ножом отличную характеристику, а тебе разгромную, устроить замечательное шоу на суде. Сами понимаете, опыт столетий и связи у меня огромные. Ты не сломаешься, но озлобишься, способности начнут расти намного быстрее умения ими пользоваться. И как только ты достигнешь нужного мне уровня, мы встретимся в поединке.
— Чтобы Василиса проиграла, — холодно уточнил Глеб. — Сила против опыта бесполезна.
— Совершенно верно. Но это крайний вариант, — джинна вздохнула. — Я не люблю убивать, а ещё больше ненавижу убивать детей. Наверное, это профессиональное. Я как три столетия назад увлеклась учительствовать, так и не переставала. Мне нравится исправлять покалеченные детские судьбы. Силы посмотреть, как сложится жизнь того или иного ребёнка, уходит немного, мироздание не против такого. Дальше самая обычная работа педагога, достучаться до души, исправить то, что в твоих силах. А ещё мне нравится этот милый и очень душевный город, и я здесь живу уже очень давно. После нашего с Василисой сражения я вынуждена буду его покинуть на пару столетий, не меньше. В этот раз события сложились на редкость удачно. Я ощутила — моя соперница где-то рядом. Но условие будущей дуэли, чтобы именно своими способностями узнать твоё имя или повлиять на твой выбор я не могу. Благодаря просьбе Андрея насчёт врача я смогла с самого начала просчитать всю линию событий. Отсюда предлагаю вариант. Меня устроит «техническое поражение». Молодая джинна убежит в мир, который даст ей шанс прожить интересную и счастливую жизнь, но за бегство она навсегда лишится способностей. Станет обратно человеком. Я же за победу получу лет пятьдесят, а то и больше, спокойствия. И не переживай насчёт того, что Василису поглотит чудовище, которое вы там сотворили, молодой человек. Лада мертва, клянусь мирозданием и своей силой — уходящая джинна должна получить на старте то, что поможет ей жить в новом мире. Но дальше всё будет зависеть исключительно от вас.
— К-когда? — голос Василисы всё-таки дрогнул.
А ещё девушку начала бить мелкая дрожь. Но Глеб крепко прижал её к себе, и, ощутив его горячую руку на талии, Василиса успокоилась.
— Немедленно. И ещё. Виктор и Андрей тоже могут уйти с тобой. Их тоже здесь ничего не держит.
Василиса открыла было рот напомнить, что у Андрея вроде отец и мать есть. И тут же закрыла. Сама виновата, так и не удосужилась у друга расспросить про семью, а он не рассказывал. Но если вспомнить, как Андрей прошлую зиму жил у Виктора, там всё плохо.
— Мой аналог Андрис убил Ладу, аналога Василисы. Вы уверены, что готовы рискнуть и взять потенциального предателя с собой?
— Глупости, — отрезала Василиса. — Ты — это ты, а он — это он. Это как приравнять здешнего Глеба, и моего, — девушка сообразила, что ляпнула и прикусила язык, но было уже поздно. Оставалось молча наливаться розовой краской смущения.
— Очень мило, краснеть тебе идёт, — усмехнулся Виктор. — Тогда я тоже с ними. Здесь меня и правда ничего уже не держит, а без меня эти влюблённые оболтусы, боюсь, влипнут в неприятности.
— Тогда собирайтесь и пойдёмте, — джинна встала и вышла из гаража.
За ней на улицу выбрались остальные. Воздух уже немного посерел, но до вечера оставалось много времени. Возле гаража, оказывается, стояла машина. Анна Геннадьевна достала мольберт, бумагу и краски. Помогла закрепить лист бумаги, после чего вернулась к машине и опёрлась на неё спиной. Остальные встали рядом с девушкой.
— Рисуй. Для тебя дорога открывается именно так. И не беспокойся, если будут трудности — я помогу, сейчас это не запрещается.
В этот раз всё было по-иному. Сперва Василиса хотела нарисовать контрольный зал, но в последний момент побоялась. Вместо этого она решила изобразить пирамиду Врат. Под небом, выцветшим от зноя, извивами охристых и жёлтых линий застыли раскалённые пески. В зените горит злое жгучее солнце, вдалеке у горизонта темнеют скалы и загадкой чернеют наполовину занесённые песком развалины. А в центре высится огромная пирамида медово-жёлтого металла. Едва на лист лёг последний мазок, всех четверых внезапно озарил какой-то лёгкий приятный свет. В воздухе повеяли прекрасные фруктовые ароматы, вместо сосновой рощи и двух шеренг старых гаражей вперёд и назад аллеей встали деревья, золотые и серебряные яблоки, висевшие на их ветвях, были увиты лентами. Лёгкий ветерок, принёсший чудный апельсиновый запах, поколебал ветки деревьев, золотые и серебряные плоды, касаясь один другого, зазвенели, точно колокольчики. Глеб, одетый в броню и с винтовкой за спиной, казался в окружающем пространстве чужеродным, зато остальные вписались вполне естественно, что школьная форма, что костюм и галстук Виктора. Тут Василиса заметила чудесные ворота, стоявшие в нескольких шагах от неё. Они, казалось, были сложены из мрамора, белого, шоколадного и розового цветов, но стоило присмотреться, как девушка сообразила, что это был не мрамор, а обсахаренный миндаль с изюмом. Именно к воротам и подталкивал апельсиновый ветерок.
— Наша джинна любит Гофмана, — хохотнул Виктор. — Или это ты? Идёмте.
Стоило перешагнуть порог ворот, в лицо дохнуло раскалённым сухим воздухом, в глаза ударил нестерпимо-яркий свет. Они в пустыне! Кожу рук обожгло солнцем, в уши ворвались шорох и шелест мириадов трущихся песчинок, туфли на песке стояли не как на утоптанной земле твёрдо, а упруго, будто на резине. Едва глаза привыкли к перемене освещения, стали видны золотистые дюны и барханы, отбрасывающие синеватые и тёмно-фиолетовые тени. Вокруг царили красноватые, охристые, коричневые, белые или серые тона, безжалостно изгнав остальные. И всё это на пепельно-голубом прозрачном фоне неба, залитого яркими лучами света.
— Пойдёмте скорее внутрь, иначе получите тепловой удар, особенно с непривычки.
— Могла бы и дать чего с собой, волшебница недоделанная, — ругнулся Андрей. — Чего там нормальным попаданцам положено? Одежда, оружие.
— Волшебный джедайский меч плюс три к силе и пять к скорости, корзину печенья и бочку варенья, — не удержался Виктор. — Думал в сказку попал…
— Она дала нечто намного более ценное, — ответил Глеб. — Василиса, примерно вот здесь приложи ладонь. В памяти брони сохранилась запись, как входила Ирма.
Ладонью по мягкой, похожей на резину, поверхности пришлось елозить в разные стороны. Но стоило отыскать нужную точку, как в монолитной стене мгновенно нарисовались синие линии, и вбок скользнул прямоугольник запирающей панели. За ней уходил вглубь длинный синий коридор, причём прохладный. Они спустились по движущейся лестнице, если верить ощущениям, на пару этажей вниз и оказались в кубической комнате. Здесь не было ничего, кроме непонятных приборов, матовая отделка жёлтых стен казалась бархатной. Стены прорезали чёткие линии хрустальных полос. Василиса догадалась, что это — сенсорные панели, не зря они заканчивались на высоте двух метров. Разных оттенков жёлтого и синего цвета огоньки слабо освещали шкалы, знаки, цифры. Словно все эти широкие стены находились в напряжённом, трепетном ожидании.
— При всей увлечённости техникой, в управлении всякие беспроводные системы, нейрошунты и киб-интерфейсы керхеры старались ограничивать. Нам нужен главный зал. Вызывай его.
— Как?
— Положи руку вот на эту панель и представь себе картинку главного зала.
