Я присмотрелся к командиру борейцев. Ба! Знакомое лицо! Я узнал его. Это один из тех двух купцов, что сидели в повозке, когда я разговаривал с бретером. Интересно узнать, отчего он так меня возненавидел.
Что я ему сделал, что он так стремится меня убить? Я вот его точно раньше не видел. Ладно! Если повезет, попробую его об этом спросить. Я указал мечом на борейского купца и крикнул:
— Этого брать живьем!
Кто-то скажет, что я поторопился с этой командой, ведь абордажный бой только начался. Но, во-первых, я уверен в победе. А, во-вторых, надо своих стрелков предупредить. Им-то ждать, чтобы добраться до тела купца, не надо. Один меткий выстрел и все! Пишите письма мелким почерком.
Жесткий бой! Борейцы пытаются лезть на абордажную сеть, стараются перерубить ее своими топорами. Но мои воины, умело орудуя пехотными копьями прямо сквозь плетеную веревочную преграду, легко удерживают врага. Не подпускают к себе вплотную и не позволяют им перебраться на борт «Анны».
Однако враг атакует отчаянно, почти как тилинкиты. Вот, видя, что через борт у них прорваться никак не получается, они начали прыгать с мачт. Борейцы как обезьяны начали цепляться за канаты и, словно на веревочных качелях, перелетать на борт нашего когга.
И я бы «спел песню безумству храбрых», но толку с их прыжков, по большому счету, нет. Одиночных «десантников» без проблем вырезают группы моих абордажников. Даже мне, к неудовольствию моего окружения, удалось разок мечом махнуть.
Мои бойцы во время боя всячески стараются меня обезопасить. Но я-то быстрее, хе-хе. И когда на полубак спрыгнула очередная «обезьяна», абордажники только начали замахиваться на нее, как мой вакидзаси уже перечеркнул горло врага.
Правда, это отдалось неслабой болью в заживающих ранах. Но что поделать? Стряхнув кровь с клинка, я пробежал взглядом по сражающимся. Из-за больших потерь у борейцев, накал боя начал снижаться. Пожалуй, пора идти «в гости».
— Снять абордажную сеть! В атаку! — заглушая шум битвы закричал я.
Снятая с хитрых креплений сеть упала под ноги моих бойцов, и они с ревом ринулись на палубу вражеского когга. Даже сейчас борейцы не попытались сдаться и сражались до конца.
Но шансов у них уже не было. Пока я с кряхтеньем перелезал на борт борейского корабля, мои абордажники добили его последних защитников. Купца, как я и приказывал, смогли взять живьем.
— Милорд, живых ни на палубе, ни в трюме не осталось, — всего израненного и залитого кровью купца подтащили ко мне и, подбив ноги, бросили на колени. — Вот тот, кого вы приказали взять живым.
Действительно, он был еще жив и сверлил меня ненавидящим взглядом. Вот только не знаю, долго ли он протянет? Мне кажется, даже если я ему сейчас начну оказывать помощь, это его не спасет. А я помогать не стану. Что я, Мать Тереза* по-вашему?
* — Мать Тереза (святая Тереза Калькуттская) — католическая монахиня и основательница религиозной конгрегации «Миссионеры милосердия», управляющей многочисленными богоугодными заведениями.
— Кто ты такой и почему напал на меня? — я поторопился задать вопрос, потому что увидел, как постепенно «затухает» взор борейца. — Зачем нанимал бретера?
— Радуйся, что я не смог тебя убить, отрыжка гурмилла! — злобно прорычал купец. — У тебя корабль моего погибшего брата. Предки тебя не простят!
— С какого хрена, из-за меня? — не по благородному спросил я, но купец уже безвольно уронил голову на грудь.
Изумившись «логике» торговца, я шевельнул рукой, давая команду вернуть лицо борейца на место. Один из бойцов за волосы задрал голову купца, но тот был уже мертв. Эх, да что ж за невезение такое!
— Вот же жопа толстая! — не сдержал я ругательство.
Смерть купца не удивила. Слишком много на нем ран, слишком много он потерял крови. Не стану точно выяснять причину его смерти. Зачем? То, что он не жилец, было видно еще когда его тащили ко мне.
Обидно то, что борейский купец избежал экспресс-допроса. Наверняка у него на корабле есть тайник и теперь его сложнее будет найти. Такие вот хомяки хорошо умеют обустраивать свои норки и прятать добро.
Я досадливо поморщился и начал раздавать команды:
— Мичман Боян, организуй помощь раненым и сбор трофеев. В первую очередь осмотрите каюты. Хорошенько обыщите корабль! Думаю, у этого купчины обязательно должен быть тайник. Как распределишь людей, доложишь мне о потерях.
— Капитан Зосим! — я обернулся к своему коггу. — Тебя это тоже касается! Проверишь экипаж, состояние корабля и сразу мне доклад. Все! ВЫПОЛНЯТЬ!!!
На обоих коггах закипела работа. По палубам и внутрикорабельным помещениям взад-вперед засновали матросы и абордажники. Начали оказывать помощь раненым, собирать трофейное оружие и имущество.
За борт полетели голые, обобранные трупы борейцев. Сегодня у морских хищников и падальщиков будет настоящий пир! А мне надо проверить своих пажа и оруженосца.
Как там Буеслав? Справился ли с его раной Мабон? Не нарушили ли они мой приказ, чтобы полезть сражаться? Я аккуратно, стараясь не беспокоить свои раны, перебрался обратно на «Анну» и поплелся к своей каюте.
У входа в каюту уже привычно был выставлен пост охраны. Дверь оказалась заперта изнутри, значит пацаны там сидят. Уже хорошо. Я постучал в дверь цубой* своего меча:
— Мабон, Буеслав, открывайте!
* — Цуба — аналог гарды у японского клинкового оружия, такого как катана и других мечей (тати, вакидзаси), танто или нагината.
— Господин! — раздался из-за двери радостный голос Мабона.
Шаркнул засов и дверь в каюту распахнулась. Взгляд младшего Кедрика заметался по мне, по видимой из каюты палубе корабля, а я заглянул за его спину. Там, на моей кровати, сидит Буеслав Вячко, и он бледен как Пьеро*. Увидев меня, Буеслав попытался встать.
* — Пьеро́ — один из персонажей французского народного ярмарочного театра. Исполнитель роли Пьеро выступал без маски, с лицом, обсыпанным мукой.
— Сиди, сиди! — остановил я его.
Вижу, что у моего оруженосца вертится на языке множество вопросов. И понятно, каких. Они ведь вместе с Буеславом просидели в каюте почти весь бой. Я не стал его мучить, хоть мне важнее было узнать о состоянии моего пажа.
— Все нормально, мы победили, — успокоил я их. — Один когг борейцев сожгли, а другой захватили. Сейчас бойцы трофеи собирают.
Я прикрыл дверь в каюту, обошел Мабона и устало присел рядом с Буеславом.
— Я доволен, что вы точно выполнили мой приказ, — похвалил я пацанов. — Рассказывайте, как рана у Буеслава?
— Я сделал все, как учили, — доложил мой оруженосец. — После пробития кольчуги и стеганки, стрела неглубоко вошла в плечо. Получилось достать ее из раны достаточно легко. Буеслав молодец, даже не закричал ни разу.
Парни украдкой переглянулись, а я сделал вид, что этого не заметил. Если бы даже он и орал, я бы его точно ругать не стал. Но этого я им обоим говорить не буду.
— Это достойно рода Вячко. Я обязательно скажу твоему отцу, что он вырастил доблестного сына, — похвалил я сразу взбодрившегося пажа.
И сразу уточнил у Мабона:
— Резать плечо пришлось?
— Когда вытаскивал стрелу, то нет. Там наконечник бронебойный был, легко вышла, — доложил оруженосец. — А вот когда чистил рану, пришлось немного резать. Но я сделал все, как лекарь… эээ… поручик Гавейн учил.
— И обезболил, и обеззаразил, — уверенно продолжил Мабон. — Зашил рану, разжевал и прилепил туда лекарство из походной аптечки, а потом наложил повязку.
— Молодец, я ни секунды в тебе не сомневался, — я не поленился похвалить и своего оруженосца, который на мои слова гордо вскинул подбородок. — Я доволен вами обоими.
А что? Я действительно считаю, что они оба молодцы. Просто груз с души сняли! Я поднялся с лежанки и начал снимать доспех. Мабон бросился мне помогать, но тут за дверью раздался тяжелый грохот приближающихся шагов. Я с ожиданием уставился на вход в каюту.
