Русские канлодки натворили только за один день таких дел, что Оку немедленно запросил помощи у адмирала Того.
Командующему Соединенным флотом отнюдь не улыбалось сейчас, когда еще не все корабли, побывавшие в последнем сражении, стали полностью боеготовы (а «Асаму» вообще пришлось отправить на ремонт в Сасебо), снова вступать в бой с Тихоокеанской эскадрой русских. К тому же имелись агентурные сведения о вводе в строй «Ретвизана» и «Цесаревича».
Поэтому было решено оказать помощь армии со стороны Печелийского залива, на правом фланге наступления. Туда направился отряд капитана второго ранга Ничияма в составе «Цукубы», «Хейена», «Акаги» и «Чокай». Прикрывали переход Шестой боевой отряд и «Ниссин» с «Якумо», которым были приданы Третий отряд истребителей и Девятый отряд миноносцев под общим командованием контр-адмирала Того Масамичи, младшего брата командующего Соединенным флотом страны Ямато.
Сказать, что защитников высоты Наньшань неприятно удивил обстрел их левого фланга с моря – практически ничего не сказать. Солдаты и офицеры квантунского гарнизона уже успели привыкнуть к мысли, что флот их в обиду не даст, что подтвердилось как вчера, так и нынешним утром – «Бобр» и «Сивуч» старательно обкладывали своими снарядами японские позиции, очень успешно обкладывали, ведь у этих, пусть и более стареньких, канонерок имелось по несколько дополнительных стосемимиллиметровых пушек. Каковых их более молодые «коллеги» «Гремящий» и «Отважный» не имели. Так что приходилось полкам генерала Оку еще более лихо, чем вчера. Пока не загрохотало с запада…
Японцы включили в состав атакующего артиллерией русские позиции отряда корабли с максимально крупнокалиберной артиллерией, которая могла располагаться на мелкосидящих судах. Пушки хоть и старенькие, но тяжелые. И снаряды имели соответствующие…
В общем, отряд капитана второго ранга Ничияма стал творить зеркальное тому, что делали русские канлодки на противоположном берегу перешейка. Тяжелые морские орудия здорово подрасковыряли левый фланг обороны горы Наньшань, к тому же японская пехота не оставляла сомнений по поводу своего упорства и мужества в бою. Даже русские стрелки и артиллеристы, посылая пули и шрапнель в батальоны, идущие по грудь в воде, пытавшиеся форсировать мелководье для атаки русского берега, поражались настойчивости атакующих. Передававших свое знамя из рук в руки до самого последнего неубитого бойца. Убивали и последнего. Плавали за утонувшими знаменами, но восхищение храбростью и упорством атаковавшей японской армии высказали позже в своих мемуарах очень многие из российских офицеров.
Однако довольно скоро японские канонерские лодки обстрел прекратили и отошли в Печелийский залив.
И ничего удивительного – Макаров, как только узнал о такой наглости со стороны противника, как прорыв в залив Желтого моря прямо мимо главной базы российского флота, в первую же высокую воду вывел из Порт-Артура все, что несло на себе Андреевский флаг и давало более тринадцати узлов. Даже «Амур». В порту, кроме клиперов и «Забияки», из боевых кораблей не выбрали якорей только ремонтирующиеся «Петропавловск», «Пересвет» и «Аскольд». Плюс «Гиляк» с четверкой «соколов» для охраны рейда. И «Всадник» с «Гайдамаком» тоже оставались в распоряжении Лощинского.
Выход эскадры из Артура не остался незамеченным – «Такасаго» и «Иосино», которых адмирал Того предусмотрительно направил наблюдать за выходом из Порт-Артура, начали передачу по радиотелеграфу.
«Баян» с «Богатырем» успели выйти и сблизиться с вражескими разведчиками, но тем уже удалось если и не передать своему командующему, какие корабли вышли из порта (мощная радиостанция «Баяна» немедленно стала глушить эфир искрой), но и при этом командующий Соединенным флотом мог понять – русские покинули рейд.
Степана, пока крейсера и броненосцы вытягивались на внешний рейд, как говорится в классике кинематографа, «терзали смутные сомнения» – Того действовал по принципу: «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю…» Или: «Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь…»
В смысле, командующий Объединенным японским флотом понимал, что отправлять вокруг Квантунского полуострова, с кончика которого скалила зубы Артурская эскадра, достаточно слабый отряд – авантюра чистейшей воды, и понимал, что это понимает Макаров. А значит, и не ожидает русский адмирал такой оголтелой наглости со стороны противника. Чем можно попытаться воспользоваться. Тем более что маршал Ояма ПРОСИЛ помочь армии. А не выполнить эту «просьбу» для флота совершенно невозможно. Особенно после недавних событий, когда Третья эскадра не смогла сберечь целых шесть транспортов с бойцами и прочими грузами… Адмирал Катаока теперь оправдывается перед богами, а перед императором ответ держать командующему флотом. За весь флот. И нужно как можно скорее реабилитироваться.
К тому же русские канонерки и миноносцы возле перешейка тоже под ударом – не посмеет Макаров оставить их без прикрытия. А если посмеет – будет за это наказан…
Степан, конечно, не мог читать на расстоянии мысли Того, но пытался их просчитывать.
– Поднять сигнал: «Полтаве», «Севастополю», «Богатырю», «Диане» и «Амуру» с миноносцами Второго отряда следовать в Печелийский залив. Обнаружить противника, атаковать его и уничтожить.
Флаги взлетели до места, и Ухтомский, державший сейчас флаг на «Полтаве», повел подчиненные ему корабли на юг.
– «Цесаревичу» держать в кильватер «Ретвизану», «Победа» – за «Цесаревичем», – продолжал командовать Макаров. – «Баяну» держаться на траверзе «Победы» в сорока кабельтовых, «Новику» – в пятидесяти кабельтовых впереди по курсу отряда броненосцев. Курс норд-ост семнадцать градусов. Миноносцы Первого отряда идут в замке, в десяти кабельтовых от «Победы».
Около получаса потребовалось на построение, и отряды Макарова и Ухтомского разошлись. Каждый по своим делам…
– На Золотой горе колбасу поднимают! – с некоторыми нотками восторга в голосе крикнул сигнальщик. Все на мостике «Ретвизана» развернулись в сторону берега.
Действительно, над силуэтами берегового хребта обозначился аэростат, медленно набиравший высоту.
– Молодец Развозов! – не сдержал эмоций Молас. – Скоренько управился. Значит, сегодня крепость будет иметь связь и с нами, и с отрядом Ухтомского. Да и с консульством в Чифу тоже.
– Не торопитесь ликовать, Михаил Павлович, – слегка приземлил своего начштаба Макаров. – Поднять антенну дело, конечно, немаловажное, но нужно, чтобы и все остальные составляющие беспроволочного телеграфа работали безупречно. К тому же связь с Чифу у нас будет односторонней – они нас слышат, а мы их нет. И нет никакой уверенности, что слышать и слушать они нас будут постоянно.
– Экий вы пессимист, Степан Осипович.
– Это вы должны быть пессимистом. Согласно занимаемой должности, – улыбнулся в бороду командующий флотом. – А я реалист. И если будет необходимо передать какие-то важные сведения в консульство, то непременно отправлю туда «Буракова», чтобы быть уверенным, что адресат действительно получил сообщение…
Связь, будь она неладна!..
Ну да, связист на первый взгляд отнюдь не героическая специальность для военного – в атаки не ходит, из пушек не стреляет, мины не ставит и их же не извлекает, понтонные переправы под огнем не наводит, а вот поди ж ты – нет связи, и о любом взаимодействии вверенных ему частей и подразделений полководец может забыть. С самых древних времен. Даже если сражение ведется в зоне видимости – даже в этом случае нужен какой-нибудь лихой адъютант или ординарец, который сможет как можно быстрее доставить распоряжения командующего из штаба на левый (правый) фланг…
А уж если ведется целая война, то полководец почти наверняка согласился бы пожертвовать целым полком, а то и дивизией, чтобы быть уверенным, что юный офицер с пакетом все-таки доскакал до армии его коллеги-напарника-союзника, и полки-дивизии-корпуса-армии встретятся в нужном месте и в нужное время. Что их совместный удар не будет направлен в пустоту или что их не «сожрет» поодиночке превосходящий по силам противник. А также не сомневаться на предмет того, что данный пакет попал в руки противника – тогда вообще можно «воду сливать».
Связь – нервы армии. Глаза и уши (разведка) могут увидеть и услышать, но необходимо, чтобы эта информация дошла до мозга (штаба). Мозг может проанализировать эту информацию, но необходимо, чтобы она дошла до ног, которые донесут кулаки туда, куда нужно, и тогда, когда нужно. И очень хочется, чтобы эту «пару кулаков» там не встретили три пары оных…
А связь в начале двадцатого века была аховой. То есть, конечно, не на уровне расторопных адъютантов с пакетами или лазутчиков со вшитой в бедро гильзой с донесением (хотя и такое бывало). Телефон, телеграф, радио бог Марс принял на вооружение немедленно, по мере появления данных продуктов работы ученых-физиков и инженеров, но техническое качество исполнения упомянутых средств связи пока было самым примитивным.
