— Слушаю!
— Андрей Михайлович, это я.
— Да понял уже. И доброго вечера, кстати.
— Ой, здравствуйте! Я названивал, а вы всё трубку не брали.
— Вот взял, — хмыкнул Самарин. — Легче стало?
— Легче, — признался Петрович. — Вы тогда про овчину говорили…
— Говорил.
— Предложение ещё в силе?
— Ты всё же решил сменить специализацию?
— Есть такие мысли. Даже оборудование приглядел. И помещение. Предварительно даже с реализацией вопрос пробил.
— Да без проблем, Петрович. Могу организовать бесперебойные поставки. Подруливай ко мне, цены обсудим. Придём к этому… как его там… к консенсусу.
— Понял, Андрей Михайлович, на днях буду! До встречи!
— Бывай здоров.
Самарин нажал отбой и облегчённо выдохнул. Не сглазить бы, но намечается очень неплохая статья дохода. Пусть Петрович на турецких дублёнках потренируется, а там, глядишь, и до греческих шуб дорастёт. Если, конечно, не спалится от глупости или жадности, что почти всегда одно и то же.
Стоило только положить мобильник на стол, как он опять зазвенел. В этот раз кому неймётся? Ага, Лёха-гаишник.
— Да, Алексей, слушаю внимательно.
— Андрей Михайлович?
— Ты что, кого-то другого хотел услышать?
— Нет, — в трубке послышался короткий смешок. — Это по привычке. Я чего звоню… тут мимо нас в Любимовку участковый проехал. Морда злая и недовольная. Вот, хочу предупредить на всякий случай.
— Спасибо, Лёша, — поблагодарил Самарин. — Пойду прятать трупы, золото, брильянты, мешки с валютой и промышленный самогонный аппарат. Будь здоров и передавай привет дочке.
Шутки шутками, но кое-что нужно и в самом деле убрать подальше от посторонних глаз. Например, древнюю булатную саблю со стены. Остальное оружие, включая обе пушки с запасом пороха, автомат и двустволку, осталось в Нижнем Новгороде почти пятьсот лет тому назад, но мало ли куда участковый сунет свой любопытный нос? Бить его, как практиковала Полина Дмитриевна, негуманно и незаконно. Другое дело, и самому поводов для претензий давать не нужно.
Андрей Михайлович прошёлся по участку, отыскивая подозрительные с точки зрения закона места, но не нашёл. Разве что разлохмаченные попаданием волчьей картечи брёвна на южной стене бани? Так это короеды погрызли. Нет, всё в порядке. Самарин пожал плечами, машинально поправил под курткой пистолет в подмышечной кобуре, и вернулся в дом, где включил ноутбук и приготовился с удобствами ждать.
И как угадал — участковый заявился только через три часа, грязный полностью и мокрый по пояс. Почему-то пешком. Он долго колотил в ворота, а когда Самарин открыл и посмотрел с насмешливым интересом, забыл поздороваться и сразу перешёл к претензиям:
— Что у вас за дорога? Я даже на УАЗе не смог проехать, застрял в этой чёртовой канаве. И что это за автобус разбитый в лесу стоит?
— А ты, собственно, кто?
— Я?
— Ну да, ты. Если заблудившийся грибник, то иди на хер.
— Да я…
— Если охотник, то тем более иди на хер.
— Что вы себе позволяете? Я ваш участковый!
— А в райотделе знают, что по лесам шляются грязные самозванцы? — Самарин ненавязчиво намекнул на внешний вид собеседника. — Что-то ты на полицейского не похож.
— Я капитан Тихомиров! — он похлопал по карманам в поисках удостоверения, нашёл, и аккуратно, чтобы не запачкать грязью, раскрыл. — Можете убедиться.
— Действительно полицейский, — кивнул Андрей Михайлович. — Но почему в таком виде?
— Машина застряла, я же говорил. И копать пробовал, и ветки под колёса подкладывал… Там кто-то яму прямо на дороге сделал, а объехать нельзя, за ней сразу другая. И обе с жидкой грязью по самые пороги. Что у вас тут с дорогами творится?
— С этими вопросами не ко мне. Это в департамент дорог.
— Я вообще-то по другому вопросу. Можно пройти?
— В таком виде? Извини, капитан, но я недавно ковры пропылесосил.
— Проверка условий хранения охотничьего огнестрельного оружия!
— И чего? Будешь в Москве, заезжай по адресу постоянной регистрации. Зелёный проспект, дом пять, квартира… Да ну нафиг, у меня там свой участковый есть.
— Не пустите?
— В дом не пущу. Могу предложить на крылечке посидеть. И вот что, капитан, давай уж говори, что за дело у тебя. А этих сказок про проверки не нужно.
У Тихомирова нервно дёрнулся глаз. Злится или переживает?
— Ну, пойдёмте на крылечко.
— Проходи, — Самарин подвинулся, пропуская участкового в калитку, и внезапно понял, что перед ним не хамоватый представитель власти, как показалось поначалу, а обыкновенный, замотанный делами и замордованный начальством усталый человек. — Душ примешь, потом и поговорим.
— Но у меня…
— Одежду на смену какую-нибудь найду, форму в стиральную машину, колымагу твою утром лебёдкой вытащим. Возражения есть? Нет, я так и думал.
Дочиста отмытый и напоенный горячем чаем Тихомиров был настроен доброжелательно, что не мешало ему задавать вовсе не касающиеся его вопросы:
— Андрей Михайлович, а вы в социальных сетях бываете?
— Сдурел, капитан? — прикинулся валенком Самарин. — Мне восьмой десяток идёт, так что ни к блядям, ни к сетям… Только в социальные магазины, да и то не всегда.
— Я про интернет, — участковый вздохнул и перешёл к делу. — Видите ли, Андрей Михайлович, некоторое время назад в социальных сетях появилось объявление о наборе группы туристов выходного дня для совместного похода на Клязьму.
— Нет, спасибо, из меня тот ещё турист. А Клязьма вот она, почти за забором.
— Это да, — согласился капитан. — В туристы вам без надобности. А вы их не видели? Или, может быть, слышали?
— Нет, — усмехнулся Андрей Михайлович, — не слышал. Они ведь трезвые в походы не ходят, а как напьются, так песни орут под гитару. Священная традиция.
— Ну, раз не слышали… Мне запрос пришёл, и просят проверить окрестности Любимовки, так как по некоторым данным группа направилась именно сюда.
— Проверяй, я же не запрещаю.
— Вот я и решил начать с единственного возможного свидетеля.
— Кого? — возмутился Самарин. — Аккуратнее с терминами, капитан. Какой ещё свидетель?
— Единственный местный житель, — поправился участковый.
— Делать людям нечего. Лучше бы турфирму потрясли.
— Какую турфирму?
— Откуда мне знать? Но кто-то организовывал этот поход?
— Подробности не сообщили, — почему-то обиделся капитан. — Прислали бумагу, вот и работаю.
Андрей Михайлович пожал плечами, показывая, что ничем в этой работе помочь не сможет. И мысленно пообещал накрутить хвост Вадиму — именно из-за его алчного человеколюбия главный врач больницы заинтересовался личностью и способностями деревенского целителя и нанял бандитов. Интересно, Витаминыча этого уже прихватили, или как? Вряд ли, иначе бы сюда не участкового инспектора прислали, а кого посерьёзнее.
А Витаминыч, урод, гарантированно будет молчать, потому что за доказанную связь с криминалом вылетит с тёплого места быстрее собственного визга. А это печально и убийственно для кошелька. Самарину как-то довелось побывать в «Пятёрочке»… Нет, не в той, что сеть продуктовых магазинов, а в районной больнице, где при выписке пациента обменивали больничный лист на пятитысячную купюру. Простенькая операция вроде аппендицита или грыжи — пятнадцать тысяч. И это провинциальные расценки в четырёх сотнях километров от столицы. Нет, Витаминыч точно будет молчать.
— Да что мы всё о работе да о работе? — спохватился Андрей Михайлович. — По имени тебя как, капитан?
— Виталик.
— Хорошее имя. Вита — это жизнь.
— Я знаю.
— Да ни хрена ты не знаешь, капитан. Пока молодой, кажется что живёшь, всё суетишься, бегаешь, а потом оглядываешься, а позади пустота. И впереди пустота. Зачем жил? Да хрен его знает.
— Что-то вас на философию потянуло.
— Привилегия возраста, — улыбнулся Самарин. — Когда борода седая, можно и пофилософствовать. Можно даже любые глупости с апломбом говорить, и их, в зависимости от ситуации, примут за мудрость жизненного опыта или старческое слабоумие. Но у тебя, Виталик, нет ни того и ни другого. Есть осточертевшие бумаги, и есть начальство. И сам ты живёшь по приказу и инструкции. Не обижайся, я сам с восемнадцати лет в погонах.
