— И как успехи?
Генерал смутился:
— Ну, вы же знаете, Полина Дмитриевна…
— Знаю, — согласилась бабушка. — Поэтому и говорю, что вы все обгадились.
— Кроме Вадика, — возразил Самарин. — Вадик у нас молодец.
— Это да, Вадик у нас молодец, — согласилась Полина Дмитриевна, а скромно сидевший Кукушкин гордо расправил плечи. — Он единственный, кто хоть чего-то сделал, несмотря на полную мудаковатость действий.
— А-а-а… — удивлённо протянул Вадим.
— А чего ты удивляешься? Утопил пару тысяч народу, да ещё человек пятьсот в панике насмерть затоптали.
— Так война же.
Полина Дмитриевна вздохнула и укоризненно покачала головой:
— Вадим, там были наши люди. Русские, по какому-то недоразумению именуемые литвинами. Ну и поляков около двух сотен, но хрен с ними. То есть, ты отправил на тот свет вполне профессиональную по средневековым меркам армию, которую можно было с успехом использовать в интересах Москвы.
— И всё равно не согласен, — возразил Кукушкин. — Вот дядя Андрей против тверичей ходил, а это в самом деле свои. Не литовцы какие-нибудь.
— Угу, — кивнула бабушка Поля. — И после гуманного и человеколюбивого вмешательства нашего многоуважаемого Андрея Михайловича в Твери сама собой образовалась натуральная гражданская война. Сторонники объединения с Москвой режут сторонников республики по новгородскому образцу и наоборот. В городе идут уличные бои, а потери обеих сторон доходят до тысячи человек.
— Это немного, — заметил Самарин.
— Для города с населением двадцать тысяч максимум?
— Ну-у-у…
— Не нукай! Ты ещё и любимую бабушку царя грохнул.
— Во-первых, это не я, — возразил Андрей Михайлович. — А во-вторых, оно случайно получилось. Дружественный огонь, так сказать. И вообще предлагаю забыть о существовании Софьи Витовтовны. Была когда-то такая, но пропала. Я даже подозреваю, что её в Чухломе по приказу Шемяки отравили.
— Посмотрим по обстоятельствам, — нехотя согласилась Полина Дмитриевна, и перевела взгляд на полковника. — Теперь по вашим действиям, Иван…
Полковник поёжился и смущённо произнёс:
— Да знаю я про свои ошибки, знаю.
— Значит, вы не безнадёжны, — улыбнулась Полина Дмитриевна. — Почти как я.
Спорить с помолодевшей бабушкой, выглядевшей лет на тридцать, никто не захотел. Не то, чтобы у неё не было недочётов, ошибок и недостатков, просто не стали портить праздничную атмосферу. А что, победа же. Чем не праздник?
И пусть Полина Дмитриевна ворчит… она же не со зла ворчит, а от природной женской глупости и непонимания мужского характера. Она хоть и умная, но всё равно дура!
— Итак, господа и немногие оставшиеся в живых товарищи, — продолжила бабушка Поля. — У кого есть предложения по нашей дальнейшей работе?
— Я думаю… — начал говорить генерал.
— Вам как раз и не нужно думать, Николай. У вас дело уже есть.
— Какое?
— Москву заново строить.
— Да, но я…
— Служба не отпускает, а отпуск закончился? Так и не обязательно самому, вы профинансируйте, остальное местные жители сделают сами.
— Я, Полина Дмитриевна, обыкновенный генерал, но никак не банкир.
— А это и хорошо, — опять улыбнулась бабушка Поля. — Неужели у вас в дивизии не найдётся немного неучтённого, списанного, но очень ценного в средневековье имущества? Можно даже металлолом, а остальное, как я уже говорила, местные жители сделают сами.
— Сделают он, ага…
— Так вот и посоветуйте, как сделать правильно, а не лезьте рулить своими кривыми и шаловливыми руками.
— А у вас, значит, руки прямые?
— А я, дорогой мой Николай Сергеевич, остаюсь в прошлом для обучения малолетнего царя, а не для собственного удовольствия и удовлетворения амбиций.
— Вадим тоже остаётся?
— Есть другие кандидатуры на должность царского министра здравоохранения? Я так и думала…
Андрей Михайлович решительно пресёк разгорающийся спор ударом кулака по столу:
— Тихо всем! Основную мысль мы поняли — рулить не лезем, по мере сил помогаем, а вмешиваемся исключительно в критических ситуациях, угрожающих существованию государства. Так правильно?
— Как по писаному говоришь, — кивнула Полина Дмитриевна.
— Мы и запишем, — согласился Самарин, положив перед собой толстый блокнот и ручку. — Итак, пункт первый — железо.
— Много железа, — дополнил генерал. — Хоть оружие с защитой себе нормальные сделают. Тонн пятьдесят всякого железного хлама я найду сразу, остальное по мере сил. Ещё есть на складе военная форма старого образца.
Полковник как бы невзначай заметил:
— Недавно дорожники неподалёку от нас асфальтовый каток потеряли. Нет, а чего? Сменяем на арматуру по весу, ещё и деньгами добавят. Я даже знаю, кому он срочно нужен.
— Записал, — Самарин покрутил ручку между пальцев. — Что вторым пунктом?
— Семенное зерно от мелких фермеров, — предложила Полина Дмитриевна, и пояснила свою мысль. — У них нет денег на элитные гибриды, поэтому до сих пор пользуются старыми сортами. По нынешним временам — бомба, а не урожайность.
— Согласен, — Андрей Михайлович сделал пометку. — Семена зерновых и картошку для зелёной революции. Что дальше?
— Удобрения, — хитро прищурился генерал. — Селитру и серу. Да, Полина Дмитриевна, сера для борьбы с сельскохозяйственными вредителями!
— Я даже предположу, Николай Сергеевич, что вы знаете места наибольшего скопления этих вредителей.
— А что делать, Полина Дмитриевна? Мы находимся в зоне рискованного земледелия, и должны как-то защищать свои инвестиции в сельское хозяйство.
— Не буду спорить. Инвестиции — это святое. Андрей, удобрения тоже записывай.
— Записал. Что ещё?
— Да много чего можно записать, тут же вообще ничего нет, — с философской грустью сказал Вадим Кукушкин. — Только у нас денег на это не хватит. Нет, я не спорю, в конце концов наши вложения вернутся с прибытком, но пока… Квартиру продавать не буду, не уговаривайте. У меня семья и дети ещё маленькие.
— Тебя никто и не уговаривает, — хмыкнула Полина Дмитриевна. — А деньги у нас есть. То есть, они будут.
— Откуда? Те копейки от продажи воска и овечьих шкур? Это даже не смешно.
— Мелко плаваешь, Вадик! Посмотри на меня внимательно, что ты видишь?
— Тебя и вижу, кого же ещё?
— И сколько мне лет по твоему мнению?
— Девяносто с лишним. Или… бабуля, твою мою туды-сюды…
— А ругаться не надо, Вадик. Денег нам заработает знаменитый народный целитель Андрей Михайлович Самарин, творящий чудеса, излечивающий смертельные болезни, и возвращающий молодость наложением рук.
— И молитвой? — предположил Кукушкин.
— Молитвой не обязательно, у атеистов денег больше.
— Не всегда.
— Да нам какая разница?
Андрей Михайлович захлопнул блокнот и бросил ручку на стол:
— Дмитриевна, это ты сейчас всерьёз?
— А у нас есть другие варианты?
— Да, но…
— Вот именно, Андрей!
Самарин помолчал, глядя куда-то в стену, и согласился:
— Никто кроме нас, да? Хрен с вами, пусть будет так!
Конец первой книги.
