задев. Целую минуту подумалось мне; целая минута, которая показалась пустяковым делом изначально, сейчас приобретало монструозный облик. Монстр в данном случае архимаг в своем фирменном балахоне и милой улыбкой, за которой скрывается такое чудище. Иначе то, с каким остервенением он взялся за дело по-другому не назвать. Я метался, как безумный акробат из стороны в сторону, только и, успевая, что каким-то чудом не попасть под прямой удар. В ином случае, сейчас бы надо мной уже повисли бы врачеватели. А пока вот — получите и распишитесь: безумный маньяк и его жертва.
Сделав еще одно усилие, поставил щит так, чтобы его метание отразилось рикошетом и отлетело в сторону. Уличив его в усталости, ибо возникла секундная пауза, я на чудо инстинктах бросил на него первое, что пришло в голову. Тёмная сфера окутала моего соперника и зажала в свои тиски. Я потерял отчет реальности, потому как даже и не предполагал, что могу убить человека: так сильно старался задавить его. Сгущал, сгущал эту массу, насколько хватало сил. Я чувствовал, как изнутри идет прорыв, и мне сопротивляются. Зубы снова чуть ли не крошились; мышцы были на пределе; пот стекал от бровей, щипля глаза; усердный рык вырывался из моей глотки, затем перешедший в откровенный крик.
Не было ни звука, абсолютно ничего, который мог бы сопровождать визуальный хлопок, когда распадается сфера, разрываемая изнутри. Я увидел его! Тело вздымалось в такт тяжелого дыхания, а лицо было искажено…гневом. Он сложил руки перед собой и начал втягивать туда свет.
— О нет, нет, нет, — страх залихорадил меня.
Руки начали работать усерднее, как никогда, накрывая несколькими слоями защиты. Вырывал как можно больше земли и просто накидывал перед собой в кучу, в надежде, что погасит хоть немного вложенной силы. Бежать было бессмысленно: все равно не успею. Принять прямой удар ярости Орриса — ничего! Выживем! Это же просто дуэль, просто дуэль. Тут не дерутся насмерть. И тут я вспомнил все слова Ордигора о том, что от случая не застрахуешься, а потом, как архимаг избавлялся от своих конкурентов. Значит ли это, что в сфере тьмы — да, название банальное, но это все на что меня хватило, — он признал во мне будущего соперника и решил избавиться, не отходя далеко от дела?
Свет пронзил своими ослепительными лучами все вокруг. Говорят, что, когда человека контузит, он потом многое из этого забывает, но со мной такого не произошло. Я помнил каждый миг: яркий луч, взлетающая земля, зубодробительное давление, приземляющаяся земная крошка и пыль, вся палитра радуги от соприкосновения луча и моих щитов, оглушающий уши звук и сильная, невозможная боль во всем теле. Я запомнил эту боль навсегда.
— Поздравляю…сынок! — первым подошел ко мне архимаг, когда я сидел на земле и качал головой. Он был весь напряжен. Сказал бы, даже раздражен. — Собирай вещи, сегодня же вечером отправляешься со мной.
Темнота. Я ничего не чувствую; ничего не слышу; ничего не вижу. Абсолютная тьма!
Первый просвет. Свет был где-то там вдалеке, но ощущения говорили, что он где-то здесь. Нет, он точно рядом, но все время удаляется, как бы я не пытался его нагнать. Как горизонт!
Звуки пронзают меня. Да, я определенно что-то слышу. Это голоса. Они что-то говорят. Плач! Тихий, грустный, отчаянный плач.
Чувствую чьё-то прикосновение. Хочу ответить, но не получается. Хочу закричать, но не могу. Хочу.…Ничего не выходит.
Затем я открыл глаза, и тьма расступилась. От яркого света боль впилась в голову, и взбунтовавшееся сознание снова погрузила меня во тьму.
— Нужно еще подождать, — уловил отрывки.
Тело ограничено пространством и временем мира своего; сознание же готово блуждать, где угодно, ограниченное лишь собственными фантазиями. И я парил. Далеко отсюда. Я посещал сотни миров, подолгу нигде не останавливаясь, потому что я что-то искал. Оно вертелось вблизи, неуловимое, необъятное и в то же время существующее.
Я остановился посреди травяного моря, окруженный необычно мягким сиянием. От меня шла мощеная дорожка к странному сооружению напротив меня: оно видом своим напоминало замок, но в то же время это было словно не рукотворное строение, а монолит, в котором вырезали двери, окна и прочее, и прочее. Я отдал приказ своим ногам. Да, именно отдал и они сами, будто отделенные от меня, но все же подчиняющийся, понесли меня вперед. Самое странное, что я заметил по пути — это ветер, который ласкал траву, но не ощущался кожей. Через секунду я об этом забыл. Забыл, но помню, что что-то забыл. Странное место, очень странное!
С расстояния казавшейся неприступной дверь, вблизи оказалась иллюзорным маревом, и я легко пересек порог. Внутри пространство простиралась в такую даль, что края утопали в тенях. Несмотря на запертые окна, света было достаточно. Откуда шел сам свет, я определить не сумел. Одно я подметил для себя точно — все здесь было пронизано чем-то потусторонним и огромным, просто огромным запасом энергией магии. Я бродил по длинным коридорам без потолка; по огромным залам без стен; за некоторыми дверями свет был настолько ослепительный, что сквозь мелкую щель било полуденное солнце; за другими же дверями была абсолютная тьмы, и сколько бы я не пытался уловить хоть какие-то очертания, все было тщетно. Спустя, как казалось, целую нескончаемую вечность брожения, я вышел в главный зал. Как я это понял? Элементарно: как только я вошел, ко мне устремились сотни глаз. Все головы обрамляли короны, спины каждого покрывали меховые, бархатные, атласные плащи. Все они видом были благородные, властные, сильные. Это все их взгляды — именно это я видел в них.
— Нумед! — поприветствовал меня один. — Заходи, мы тебя ожидаем.
Его внешность мне показалась очень знакомой.
Не молвив и слова, я прошагал к своему месту. Почему-то во мне была уверенность, что именно вот этот клочок камня — мое место.
— Кто вы? — обратился я ко всем.
— Кто мы? А ты разве нас не узнаешь? — усмехнулся он.
Я пригляделся пристальнее в их обличия, но взгляд все время расплывался, так что пришлось приложить еще больше усилий.
— Этого не может быть! — воскликнул я.
— Почему же? Вот они мы — все перед тобой. Тебе осталось только поверить в это.
— Если это действительно вы, то среди вас должен быть мой отец.
Человек улыбнулся. Затем повернулся куда-то в сторону толпы за его спиной; толпа расступилась, и из нее вышел пожилой, но с гордой осанкой, как в рассвете сил, человек.
— Отец? — я
