Нижний мир - Андрей Стоев

— Я думаю, после пещеры ты будешь представлять наш уровень куда лучше Менски, — заметил я.

— Вполне возможно, — улыбнулась она. — А насчёт слов Магды — не бери в голову. К Силе ведёт очень много самых разных путей, и у каждого он свой. Чужие советы направят тебя скорее на ложный путь, так что лучше их не слушать.

Мне вспомнилось, что Стефа говорила мне то же самое и вообще не хотела обсуждать со мной эти темы.

— Хотя знаешь, — подумав, добавила Драгана, — мне иногда кажется, что от нас здесь вообще ничего не зависит, и только сама Сила решает, кого возвысить. И если она сочтёт тебя достойным, то ты станешь Высшим, каким бы путём ты ни шёл.

Я так задумался над новой и неожиданной философской концепцией, что даже не услышал, как хлопнула дверь. От размышлений меня отвлекло только появление в двигательном отсеке Фриды, не заметить которую было, конечно же, совершенно невозможно.

— Как обстановка, какие проблемы? — бодро осведомилась она.

— Обстановка рабочая, проблем нет, — отрапортовала Гана. — Садись с нами чай пить.

— Нет, чай пить не буду, некогда, — отказалась Фрида. — Я зашла просто глянуть, всё ли в порядке.

— Всё в порядке, — пожала плечами Гана.

— А почему двигатель так тихо работает? — Фрида с недоумением посмотрела на тихо рокочущий мотор.

— А зачем ему громко работать? — удивилась Гана.

Фрида не ответила. Она потрогала кожух двигателя, потом приложила к нему ухо, а потом, ни слова не говоря, вышла из отсека. Мы посмотрели друг на друга.

— Странная она какая-то, — выразил я общее мнение.

Через несколько минут Фрида вернулась вместе с капитаном. Олаф кивнул нам, затем тоже подержал руку на кожухе.

— Что-то он и вправду как-то тихо работает, — озадаченно сказал капитан.

— Капитан, если надо погромче, — раздражённо сказала Гана, — то я могу повесить на вал какую-нибудь погремушку.

Олаф, не ответив, обошёл двигатель вокруг.

— А сейчас он в каком режиме? — наконец спросил он.

— Экономический ход, четыреста оборотов, капитан, — отрапортовал я.

— Полный ход дайте, — распорядился Олаф.

— Кен, доведи до тысячи оборотов, — спустила распоряжение по цепочке командования Гана.

Я плавно прибавил газ. Рокот мотора усилился, и вибрация пола стала заметной.

Олаф переглянулся с Фридой и озадаченно почесал затылок.

— У нас он на малом ходу гораздо громче работал и весь трясся, — сказал он. — На полный мы вообще боялись его включать.

— Мы его отрегулировали, — объяснила Гана.

— И что, он теперь всегда будет так работать?

— Если механик за ним будет следить как положено, то лет двадцать — тридцать нормально проработает, — пообещала Гана. — А потом надо будет капиталку сделать, и он ещё лет двадцать отходит.

— Ясно, — сказал Олаф и замолчал, хотя по его виду было видно, что ничего ему не ясно. — Ладно, возвращайтесь на экономический ход. Пойдём, мама.

На этом начальство покинуло нас в неопределённых чувствах.

— Залёт, боец, — со значением сказал я Гане.

— Чепуха, — махнула она рукой. — Человек в принципе охотно верит в чудеса, но далеко не во всякие. Ни один разумный человек в жизни не поверит в добрую волшебницу, которая вдруг ни с того ни с сего превратила его полностью убитый движок в совершенно новый. Такого быть не может, поэтому он обязательно придумает какое-нибудь рациональное объяснение и успокоится. Так и будет, вот увидишь.

Ждать пришлось недолго, увидел я это уже за ужином.

— Так значит, Гана, — спросил капитан, терзая огромный шницель кордон блю [20], — там была неисправность с подачей масла, оттого двигатель и стучал?

Гана сориентировалась мгновенно.

— Разбираетесь в двигателях, капитан? — спросила она, прекрасно сыграв удивление. Я уткнулся в свою тарелку, пытаясь скрыть улыбку.

— Не так, чтобы очень, — слегка смутился Олаф. — Мне Данила подсказал.

Гана уважительно кивнула Глухову, на которого уставилась вся команда. Данилу раздирали противоречивые чувства. Он явно очень сомневался в своём экспертном заключении, но так же явно не мог придумать ничего лучше. Поколебавшись немного, он кивнул в ответ, и для всех его предположение окончательно превратилось в неоспоримый факт. Была неисправность в системе подачи масла, а теперь её починили.

Полёт протекал без малейших происшествий, и уже поздно вечером, практически ночью, «Красота Фрейи» прибыла в Рязань. Лена попросилась в рубку понаблюдать за посадкой, и Фрида, добродушно усмехнувшись, кивнула ей на пустое кресло штурмана:

— Привыкай — говорят, ты на штурмана будешь учиться?

— Говорят-то говорят… — туманно отозвалась Лена.

— Раз говорят, значит будешь, — ободрила её Фрида. — Ладно, сиди тихо и не отвлекай меня.

Дирижабль медленно подплывал к причальной мачте. Когда нос оказался почти над мачтой, Фрида рывком передвинула одну из рукояток в якорной секции, и из ниши в носу вывалился причальный трос, разматываясь на ходу. Портовая бригада тут же зацепила его каким-то приспособлением вроде большого багра и завела в причальную лебёдку. Фрида перевела ручку машинного телеграфа на «Стоп», и через несколько секунд еле ощущаемая вибрация от главного двигателя исчезла. Фрида наклонилась к раструбу переговорного устройства и сказала:

— Данила, мы на лебёдке. Держи дифферент.

— Понял, — послышался из трубы искажённый, но узнаваемый голос Глухова.

Лебёдка начала неторопливо вращаться, подтягивая дирижабль к мачте, и через несколько минут носовая причальная скоба вошла в захваты. Дирижабль, несильно толкнувшись в мачту, остановился, и захваты с громким лязгом захлопнулись.

— Причальной команде забрать причальный трос и опустить грузовой трап, — скомандовала Фрида в переговорную трубу. — Баллонисту подъёмную силу на две сотых и дифферент на минус два. Данила, мы здесь двенадцать ластов разгружаем, а потом три ласта примем.

— Понял, — прохрипела труба. — Ближе к концу выгрузки подъём проверю и дифферент поставлю на плюс один. Мы здесь ночуем?

— Нет, после погрузки сразу в Киев уходим.

— Новый груз ближе к корме клади, — посоветовал Данила. — Я в одном баллоне не уверен.

— Хорошо, — ответила Фрида. — Всё, я в трюм.

Лена, вздохнув, поднялась из кресла штурмана. Она посмотрела на уходящие в темноту ряды слабоосвещённых мачт и пожаловалась Фриде:

— Вот, в первый раз в Рязани побывала. И что увидела?

— Да в Рязани и смотреть нечего, — отозвалась Фрида, делая пометки в бортжурнале. — Кремль у них красивый, раньше туда туристов пускали один день в неделю. Но нынешняя Ольга в кремль доступ закрыла, а больше здесь ничего особо интересного и нет.

— Что значит «нынешняя Ольга»? — заинтересовалась Лена.

— В Рязани наследницу всегда Ольгой называют, никто уже и не упомнит почему. А если случается, что другая дочь или ещё кто княгиней становится, то она имя