— Прошу Вас, никому не выдавайте мою тайну! — воскликнула Салина.
— Что плохого в том, чтобы быть девушкой?
Может, это местная феминистка? Не зря же она надела мужскую одежду.
— Ничего плохого в этом нет, но быть пленницей — незавидная участь, лучше уж так как сейчас.
— Давно Вы здесь?
— Четвертый месяц сижу на этой цепи.
"За время то никто не заподозрил ни лица, ни чина", — пришла мне на ум цитата из "Гусарской баллады".
— Как же Вас угораздило?
Пленница покраснела и отвернулась.
— У меня не так много времени, — напомнил я.
— Я Вас не задерживаю!
Сколько вызова, сколько блеска в глазах. Да уж, Салина та еще штучка. И это после четырех месяцев в плену. Чувствуется характер.
Я улыбнулся на подобное заявление.
— Если Вам больше нечего сказать?
— Простите, это все мой вздорный характер. Папа говорил, что мне надо было родиться мальчиком.
— Где же он сейчас?
— Дома. По крайней мере, я на это надеюсь.
— А Вас как сюда занесло?
— Я сбежала из дома и отправилась на поиски брата. Он ушел с караваном и исчез несколько лет назад.
— Но почему в мужской одежде?
— Одинокой девушке трудно путешествовать. Вообще-то я умею за себя постоять: и на коне меня мало кто обгонит, и из лука стреляю. Отец учил меня рукопашному бою и бою на мечах.
— А что Вы с Сикруцем не поделили?
— Он меня оскорбил и не пожелал принести извинения!
— Вот как? Что же случилось?
— Он топтал копытами своего коня мою тень!
Я чуть было не рассмеялся, но взглянул на Салину и понял, что для нее сказанное очень серьезно.
— Думаю, он это сделал не нарочно. Надо будет уточнить, но я не слышал, чтобы подобное поведение считалось в Актии оскорблением.
— У нас это открытая форма пренебрежения. Я попросила его извиниться, он не отреагировал, лишь продолжал смеяться.
— Как же Вы его попросили? На каком языке?
— Разумеется, на языке эслатов.
— Думаю, он Вас не понял.
— Все равно он мог отъехать в сторону, — упрямо заявила девушка.
— А Вы могли бы догадаться, что в другой стране могут быть другие обычаи.
— Так Вы на стороне этого мерзавца? — выкрикнула Салина.
— Поверьте, я даже не знаком с рыцарем Сикруцем, но Ваша горячность до добра не доведет. Собственно уже не довела. Что касается рыцаря, не обязательно он такой мерзавец. Кстати, как закончилось Ваше столкновение?
— Я проиграла бой. Все мои умения оказались бесполезны, Сикруц слишком силен.
Я вспомнил, как граф Тугази один передвигал с места на место стокилограммовые сундуки и понимающе кивнул. Сильные здесь рыцари. Если Сикруц способен на что-то подобное девушке сложно с ним тягаться даже при умении держать оружие в руках. Рыцарь тоже не вчера появился на свет. С чем с чем, а с мечом он умеет обращаться.
— Меня оглушили, когда я пришла в себя, то меча и кинжала при мне не было, а руки были связаны, — рассказывала Салина. — Рыцарь, оглушивший меня, что-то говорил, но это мало было похоже на извинения.
Еще бы, в это самое время Сикруц требовал компенсацию за нападение на него неизвестного юноши. Не получив ответа, рыцарь взял неизвестного в плен.
— Думаю, надо рассказать этому самому рыцарю кто Вы на самом деле.
— Ни в коем случае! Вы обещали молчать!
Я хмыкнул, вот что значит, женская логика. Когда это я успел обещать? Она обращалась ко мне с подобной просьбой, я же не сказал ни да, ни нет.
— Почему же? Не станет же он держать в плену женщину?
— Вы уверены?
Уверен ли я? Я ведь даже не знаю этого самого Сикруца. Барон Тромиг на такое точно не способен, граф Тугази, я уверен, тоже. Но достаточно ли этого, чтобы судить обо всех?
— Тогда можно рассказать о том, что случилось недоразумение, объясниться. Я возьмусь быть переводчиком.
Вот зачем мне, спрашивается, это надо? Но не бросать же здесь Салину? В эту историю она влипла по недоразумению.
— Вы думаете, если Вы ему все объясните, рыцарь Сикруц принесет мне свои извинения?
Ага, как же. Принесет и еще добавит.
— Я думаю, можно будет урегулировать вопрос с Вашим освобождением. Рыцарь хотел получить компенсацию за Ваше нападение на него. Насколько я понимаю, у Вас денег нет?
— У меня был кошелек в тот момент, когда я попала в плен, правда, он был почти пуст, я успела поистратиться в дороге.
— Ничего, я готов одолжить Вам нужную сумму.
— С чего вдруг такая забота?
Я пожал плечами:
— Считайте, что это сочувствие к человеку, попавшему в беду.
— Мужчины не способны на сочувствие, — отрезала пленница.
— Ну, знаете ли! После того как я битых полчаса выслушиваю Вашу историю…
— Извините.
— Так что? Принимаете Вы мою помощь?
— Хорошо, но сначала пусть рыцарь Сикруц принесет мне извинения.
Дались ей эти извинения!
— Вы собираетесь просидеть на цепи до старости?
— Почему до старости?
— Вы не хотите рассказывать рыцарю всей правды, а ждете от него извинений.
— Про тень можно рассказать, — чуть подумав, сказала Силина.
— Этого мало.
— Ну хорошо, я готова уплатить выкуп без извинений со стороны рыцаря.
— Слава Создателю! — вздохнул я. — А то я стою здесь как дурак и уговариваю принять от меня помощь.
— Вы очень благородны. Кстати, как Вас зовут, доблестный рыцарь?
— Граф Ролио Капатонский, — назвал я свой псевдоним.
— Я с удовольствием приму Вашу помощь, граф Ролио, — улыбнулась Салина.
На ее чумазом изможденном лице улыбка выглядела чуть замученно. Какова упрямица. Видно, что ей приходится несладко, но старается держать марку, и это невольно вызывает уважение.
— Тогда я постараюсь найти этого самого Сикруца и обговорить с ним условия выкупа.
— Буду Вам признательна, поверьте, Салина не привыкла оставаться в долгу.
Я покинул в палатку и встретил у входа барона Тромига.
— Ваша Светлость, парнишка утверждает, что Вы распорядились Вас не беспокоить.
— К Вам это не относится, барон. Впрочем, вряд ли Вам был бы интересен наш разговор.
— Вам удалось поговорить с пленником? Но он же не понимает человеческую речь.
— Все он прекрасно понимает и не менее отлично говорит. Просто пленник рыцаря Стикруца из очень отдаленных краев.
Барон удивленно покачал головой.
— Кто бы мог подумать, что его можно понять.
— Кстати, Вы знакомы с этим самым Сикруцем?
— Нет. Наслышан, но лично его не знаю.
— И о чем именно наслышаны?
— Говорят, он большой забияка.
— Неважно. Нам надо найти этого самого рыцаря, у меня к нему дело.
— Это срочно? Мы же собирались идти смотреть поединки, — вздохнул Тромиг.
— Не хотелось бы откладывать это дело, как только вернется принц, времени у меня будет совсем мало.
Тромиг несколько секунд подумал и нашел, как ему показалось, отличное решение:
— Тогда тем более стоит пойти на поединки. Там соберется немало рыцарства, лучшего места для расспросов об этом самом Сикруце нам не найти.
— Что ж, тогда идем на поединки, времени до их начала почти не осталось.
Мы отправились к полю для турниров. Сами того не ведая, мы приближались к упомянутому Сикруцу. Судьбе было угодно, чтобы я встретился с ним раньше, чем предполагал, и совсем не так, как планировал.
Трибуны были заполнены почти полностью. Я ожидал, что от нас потребуется нечто вроде покупки билета, но, на удивление, ничего подобного не произошло. Вход на трибуны был свободным. Естественно, только для знати. Для людей попроще было отведено место за парапетом, где и собралась немалая толпа.
— Сюда, граф. Пойдемте на второй уровень, — предложил Тромиг.
Мы подошли к лестнице, но вынуждены были посторониться, уступив место даме в шикарном платье с пышным плюмажем. В сопровождении пажа и служанки она шествовала, высоко подняв голову.
Барон поклонился, я тоже изобразил что-то вроде легкого поклона. На удивление, дама не стала подниматься по лестнице, а остановилась напротив нас.
— Рада Вас видеть, барон Тромиг, — сказала она, мягко улыбнувшись.
— Я счастлив, сударыня, — в голосе барона мне послышалось явное удивление.
— Вы собираетесь записаться в рыцарский полк?
— Возможно. Пока не решил. У нас с графом есть некоторые дела.
— Как же как же, наслышана. Это и есть тот самый легендарный граф Ролио? Барон, почему Вы меня ему не представите?
Когда это я успел стать легендарным? Единственное, чем я мог удивить жителей Тоитена — это найденными "сокровищами Ретигов". Неужели слухи об этом уже успели пойти?
— Граф, разрешите Вам представить виконтессу Луасье. Виконтесса, позвольте рекомендовать Вам — мой друг граф Ролио Капатонский, — представил нас Тромиг.
