Принц, ваш отец здесь, — грянул над полем боя громовой голос стражницы, надзиравшей за поединком, — Битва на сегодня окончена.
Рюрик дорубил последнего врага и опустился на траву.
Фрея тоже слетела на землю и встала рядом с братом.
Я прошел в центр луга, к небольшому бетонному саркофагу, закрытому еще для верности магическим куполом.
Саркофаг скрывал жижу, оставшуюся от Либератора. Эта жижа проела почву на несколько метров вниз и невыносимо воняла. И даже Алёна ничего не могла с этим поделать, останки Либератора смердели на метафизическом уровне, так что даже Богиня была бессильна против этой вони.
Поэтому здесь и соорудили этот мини-Чернобыль, закрывавший жижу, которую невозможно было вывести. На саркофаге даже имелась табличка, напоминавшая, что именно на этом месте Алёна сразила Либератора своим божественным маваши гери.
Вообще, маваши гери был моим, а не Алёниным, но про это уже никто не помнил — это было бы ересью. Паломники даже посещали этот саркофаг во время мистерий, он считался местом силы, озаренным МОЩЬЮ и отвагой Алёны.
Возле саркофага меня уже ждали Рюрик и Фрея.
Дети все перемазались кровью и грязью во время боя. Но Рюрик лишь чуть активировал свою ауру — и его мундирчик стал совершенно чистым, как будто новым. Заодно он очистил и свою сестру.
— Хорошая работа, сын, — я обвел рукой луг, заваленный трупами и залитый кровью.
Выжившие пытались отрегенить или просто уползти, им уже помогали набежавшие из дворца целители. Слуги уносили с луга мертвых стражниц, Алёна никогда не воскрешала прилюдно, эта мистерия происходила тайно в дворцовых залах.
— Фара эйки винна, — ответил Рюрик на древневаряжском, — Бара лейкур.
«Это не работа. Всего лишь игра».
Мой сынок был единственным в мире человеком, для которого мертвый священный язык друидов был родным. И единственным ребенком, который играл, убивая людей.
— Давай-ка лучше по-русски, — рассмеялся я.
Я не особо владел древнескандинавским, я его, конечно, учил, но бегло говорить так и не научился.
— Папа, я тоже сразила врагов, — заявила Фрея, — Шестерых!
— Пятерых, — поправил Рюрик сестру, — Еще двух ранила.
— В любом случае, ты умница, — я поцеловал Фрею, потом взял девочку на руки.
Фрея, само собой, знала, что я не её отец. В три годика у неё уже был разум семилетки, так что она отлично понимала, что её папа был китайцем, собственно, никто этого от девочки и не скрывал. Но Фрея все равно звала меня папой.
— Опусти! — потребовала Фрея, — Пап, не надо таскать меня на ручках! Я магичка, я сама умею летать. Я тебе не крестьянская девка.
В подтверждение своих слов девочка и правда выпорхнула из моих рук, перекувырнулась на ауре, а потом мягко приземлилась на траву.
Я потрепал девочку по волосам:
— Мы давно не виделись. Ты подросла, Фрея.
— Мама говорит, что через пару лет я уже смогу выйти замуж, — гордо заявила Фрея.
— Эм... Может и так.
Я понятия не имел, как быстро будет Фрея расти дальше. Возможно и правда достигнет половой зрелости за пару лет. Точно это знала только Алёна...
— Ты долго не приходил, отец, — чуть обиженно сообщил Рюрик.
— Это так. Но на то была воля твоей мамы.
— Почему у мамы такая воля?
Рюрик вытер о траву свой окровавленный меч. Он почему-то не очистился от магии. Меч и сам был волшебным, но это был не тот легендарный клинок из моего фамильного поместья. Этот новый меч Рюрику подарила на день рождения Алёна — в мече была заключена божественная МОЩЬ...
— Твоя мама — богиня, Рюрик, — хмыкнул я, — Не мне говорить о её воле. Её воля — священна. Но я бы и сам хотел видеться с тобой почаще, поверь мне.
— Я верю.
Мальчик серьезно кивнул.
— Папа, ты в прошлый раз обещал, что мы сходим к кентаврам! — Фрея уже тянула меня за руку, — Хочу поглядеть на них, а одну меня не пускают! А брату некогда со мной возиться — он мне так и говорит. А еще ты обещал дорассказать историю про Дрочилу!
Я хохотнул.
От детей я не скрывал ничего, собственно, они были единственными, кому я мог поведать реальную историю победы над Либератором, не вызвав при этом гнева Алёны.
Я и сам не знал, почему Алёна дозволяет мне так свободно говорить с Рюриком и Фреей во время наших встреч...
Но я был осторожен. Я рассказывал детям правду, но опуская те моменты, которые могли бы задеть Богиню. Впрочем, излюбленным персонажем моих историй для Рюрика и Фрейи был барон Дрочила Рукоблудов.
Фрейя каждый раз заливисто хихикала, когда я рассказывал о нём. И даже обычно мрачный и слишком серьезный для ребенка Рюрик чуть улыбался.
Я не знал, что стало с Дрочилой. Я его не видел с тех пор, как мы с ним расстались в Новгородской губернии три года назад, на Микенских Играх...
Вероятно Дрочила был мертв, так что теперь жил лишь в моей памяти и моих рассказах.
— Ладно, расскажу, — заверил я девочку.
— Ура! — Фрейя наколдовала фонтанчик магии, а потом снова взлетела в воздух.
***
Фрейю уже забрали во дворец, её захотела видеть мама.
Наступил вечер, я провел с детьми целый день и теперь мы с Рюриком сидели на склоне холма.
День вышел насыщенным — мы глядели на кентавров, потом говорили с дриадами, потом я даже немного посражался с Рюриком и Фреей, при этом чуть не померев, ибо Фрейя рассчитывать свою МОЩЬ так и не научилась, так что едва не убила собственного папку.
Еще мы гуляли по парку, а пообедали мы в парковой молочне, где нас угостили сыром, чаем и овсянкой на парном молоке.
А еще мы встретили Таню — я коротко сообщил сестре, что Шаманов жив. Не уточнив при этом, что Шаманова Таня больше не увидит, что он теперь однорукий и в ссылке. Про судьбу убитой Любы я тоже не сказал ничего.
Возможно я становился параноиком или даже трусом.
Но я понимал, что ссоры с Таней мне теперь в любом случае не избежать, сестра не простит мне того, что сделали с Шамановым. И мне хотелось, чтобы эта ссора состоялась как можно позже. А еще больше мне хотелось, чтобы Таня не наделала глупостей и не отправилась в ссылку вслед за Шамановым или даже
