Спустя пару минут Тар-Мион довольно улыбнулся и щелкнул пальцами возле уха ученика, от чего тот, пошатнувшись, вздрогнул и начал тереть лоб.
– О, боги, как можно быть настолько тупым? Соберись и поставь защитные заклятия, – для мотивации чародей стукнул ученика древним посохом. – Очень надеюсь, что мои механизмы не отстали.
«Если бы не ошейник на шее того парня, пришлось бы искать их по всей округе», – а так Тар-Мион и ученик просто следовали в отдалении от четырех дурней на нескольких фургонах, в которых лежали штабеля оживших доспехов.
Для комфортабельных перелетов еще придет свое время. А пока сподручнее изображать очередных странников. Благо их число только растет от года к году. Неизвестные земли всегда притягивали бедноту, и порой она ехала по одной и той же дороге, но в разные стороны.
Дремавший на крепостной стене стражник заметил медленно бредущего к замку старика. Потрепанная одежда, старая тюбетейка и порядком сбитый посох в руках. Похоже, еще один нищий попрошайка или странствующий по святым местам пилигрим. А перехожих калик, торговцев всякой всячиной и странствующих проповедников ему строго-настрого запретили пускать.
– Эй, старик, тебе нельзя сюда! – окликнул стражник деда. Потом, вспомнив престарелого отца, вздохнул и высунулся снова. – Но, если подождешь у ворот, я вынесу тебе мясной похлебки и соломенный тюфяк.
Седобородый старик сильно закашлялся, похоже простыл в такой холод.
Часовой пошел к лестнице, но тут ему под ноги брякнулся небольшой мешочек. Заинтересовавшись, стражник открыл его, и ему на ладонь выкатилось несколько золотых монет. Снизу же донесся протестующий скрежет сминаемого железа, и опускная решетка вылетела, словно испуганная птица, из ворот. В это же мгновение в голову стражника взбрела удачная мысль о смене работы, а заодно и карьеры.
Центральный двор замка встретил Тар-Миона хлопающими ставнями казармы и катящейся через всю площадь бочкой. Стража встретила бы без страха орды захватчиков из плоти, но противоборство магии не входило в их обязанности по условиям контракта.
Тревога и сомнение царили в душе чародея, но он старался идти уверенно и прямо. Лишь напускная самоуверенность и блеф помогут выиграть схватку. Врываться в обиталище чужого мага, где он сильнее всего и годами укреплял позиции, стягивая в один послушный узел магическую энергию со всей округи, было верхом безрассудства. Так мог поступить лишь не особо одаренный интеллектом и неопытный маг. Волшебники штурмовали укрепления других чародеев, имея не только четыре туза в рукаве, но и крапленую колоду, зеркальце и быстрых лошадей наготове. На это Тар-Мион и рассчитывал. Пусть недруг считает его слишком опасным противником: заставь врага поверить в твои неодолимые силы – и битва выиграна наполовину.
Со ступеней донжона ему навстречу сошла графиня Аорист.
– А я все гадала, когда за пешками последует фигура покрупнее, – ядовито улыбнулась колдунья чародею.
– А я считал себя, по крайней мере, игроком, – криво усмехнулся маг.
– Со стороны вы кажетесь лишь опутанной нитями марионеткой, – ехидно парировала графиня.
– В любом случае, мы находимся на разных полях сражений. Отдайте мне неразумных людишек, что проникли в ваши владения, и мы обойдемся без напрасных потерь времени и сил.
– Тогда проси и умоляй, если не хочешь развеяться пылью по ветру, – рассмеялась колдунья.
Тар-Мион закрыл глаза. Нужная картина возникла не на сетчатке глаза – она соткалась прямо в мозгу, где способный видеть мог различить поля эфира.
Внутреннему зрению предстало сияющее облако. Местами сверкающий туман эфира образовывал яркие скопления – в местах источников, – а вблизи мага целые потоки энергии текли к вершине главного здания. Вся округа питала колодцы силы графини, а чародей был словно путник в пустыне с единственным бурдюком воды.
Тар-Мион поднял посох, и с чистого неба во двор замка низринулось копье молнии.
Много лет назад только что поступившие студенты Семибашенной Академии расселись по древним скамейкам амфитеатра. У кафедры внизу стоял маленький старичок в мантии, постоянно улыбающийся всей вселенной. Несмотря на преклонные годы, профессор передвигался по аудитории вприпрыжку.
– Итак, господа студенты, ответьте мне на такой вопрос. Почему, читая непонятные каракули и рисуя забавные картинки, мы получаем огненные шары и защитные сферы?
– Потому что верим в них, – раздалось с последнего ряда.
– Почти что так, – рассмеялся профессор. – На самом деле, никто этого не знает. Маги всего мира уподобляются крестьянину, который зажигает костер в надежде согреть похлебку. Знает ли он, какие алхимические реакции протекают в спичке или почему пламя греет котел? Нет, и это ему знать не нужно. Так и волшебники используют свое воображение, чтобы с помощью спички эфира поджечь костер действительности. Мы нажимаем на некоем черном ящике кнопки заклинаний и видим, что возникает на выходе из коробки. Мы понимаем лишь то, во что способен поверить наш разум. Подставляем в бесконечное уравнение новые переменные и изменяем старые, но никогда не видим всего уравнения целиком.
– А что будет, если кто-то найдет способ увидеть все?
– О, тогда он станет БОГОМ.
Сидевший на скамейке Тар-Мион усердно записывал.
Искры бессильно рассыпались по колдунье, чародей же порывом ветра отвел в сторону острейшие ледяные иглы, вонзившиеся на глубину ладони в каменные плиты вокруг. Одновременно Тар-Мион чуть расшатал скрепы заклятия, направленного на него ведьмой, которое должно было остановить его сердце, и энергия эфира безвредно рассеялась в пространстве.
«Надо заставить ее поверить в мою силу, принудить бежать в главное здание, или скоро я умру от истощения. С обратившихся в зыбучий песок плит просто сойдем, кислотные брызги чуть отклоним в сторону. А вот заклятия, заставляющие левую руку дернуться к горлу, придется топорно отражать», – голову старика пронзила боль, а ноги начали дрожать.
Древний посох исходил искрами и дымом, принимая часть отдачи, но древко уже трескалось под ударами магического урагана. На теле чародея один за другим вспыхивали и распадались защитные амулеты и талисманы, вбирая в себя смертоносные заклятия.
Атака шла и на разум. Чужие шепотки и образы, начиная с подсказок «отбросить посох и молить о пощаде, пока еще не поздно» и заканчивая советами броситься в безрассудную атаку голыми руками, ведь «именно этого она не ждет». Пока что Тар-Мион умело им сопротивлялся, загоняя непрошеные мысли в дальние уголки сознания.
В древних стенах замка таилось собственное колдовство, его былые хозяева тоже играли с разумом людей. В недрах донжона сейчас творились странные ритуалы, и, похоже, один из них насильно прервался, оставив открытую пробоину в энергетическом поле.
С торжествующей усмешкой маг понял, что нашел уязвимое место в единой колдовской сети замка, той кровеносной системы магии, что питала силой колдунью. И именно в эту пробоину устремил чары Тар-Мион, словно паук, впился в обнажившиеся жилы энергии и устремил по ним яд заклятий все дальше, минуя возведенные ментальные барьеры графини по каналам ее же чародейства. Закрыв глаза, маг скользнул мыслью по тонким нитям энергии туда, где в сияющем центре паутины находился разум колдуньи.
Тень Тар-Миона оторвалась от земли, ее неестественно вытянутые конечности из мрака обросли игольчато-острыми клинками тьмы. Чернота незамеченной скользнула к замершему чародею.
Тар-Мион мысленно продолжал двигаться по текущим к графине потокам эфира мимо решеток защитных чар, заставляя исчезать барьеры, проникая в ее разум с энергией. Он вызвал в памяти нужные страницы заклинаний. Буквы вспыхивали в воображении, колебля и заставляя меняться эфир. Разум создал же и мнимые артефакты, и направляющие знаки и руны.
«Если хватает сил и мастерства, все воплощенное в сознании становится явью в мире колдовства».
Закрыв глаза, Тар-Мион наблюдал, как в мире сверкающего энергетического тумана на разум графини опустились темные сеточки управляющих заклятий – невидимые ниточки умелого кукловода.
«Творящий иллюзии сам же подвержен их влиянию».
Клинки тени уже почти коснулись шеи Тар-Миона, когда маг сжал один из оставшихся защитных амулетов. Яркая вспышка, ослепившая чародея даже сквозь закрытые веки, и впившиеся в ладонь осколки стекла. На земле и стенах отпечатались выжженные контуры тени – отпечаток призванной графиней нематериальной твари.
Из ворот башни и казарм высыпали солдаты. Огоньки безумия в глазах, капающая слюна – магия полностью подавила беззащитные умы. Замахнувшийся мечом парень даже не думал уклоняться от огня и продолжал идти, объятый пламенем. Только за миг до смерти безумие отпустило его, и в глазах промелькнула тень изумления. С крепостных стен полетели арбалетные болты. Но стрелки лишь палили в кусок стены с призрачным подобием чародея.
