Берг осёкся, поглядывая на Погодина, который развалился на заднем сиденье.
— Не беспокойся, Гена, — успокоил я его. — Органы про тебя помнят. А это тоже наш сотрудник. Можешь при нем смело говорить.
Практикант опасливо покосился на здание роддома:
— Надеюсь, никто не заметил, что я к вам в машину сел?
— А что такое?
— Ну вы же сами просили приглядывать за работниками роддома и подмечать странности. Я теперь против них, как это сказать, копаю. Вот… — студент достал из недр мятого халата потрепанный блокнотик. — Вчера в 14.35 наша санитарка Курочкина вынесла из учреждения сумку. Подозрительную такую, пухлую, но легкую. Я спросил ее, что вы, тетя Маша, там несете? А она меня по носу щелкнула и сказала, что не мое, дескать, это дело. Но я-то глазастый. Видел, как упаковки ваты белеют из расстёгнутой молнии. Вату и бинты она с работы таскает. А еще, в пятницу в 15.45…
— Погоди, Гена, — прервал я рвение шпиона. — Нам вата по барабану.
— Но они еще и спирт тырят! — не сдавался Берг. — Этиловый.
— Это ты потом все подробно напишешь на досуге на листочке отдельном, а я куда следует передам.
— А как писать? — напрягся Берг. — Можно анонимно? Я же не могу свою подпись поставить, пусть даже для ОБХСС. Ведь меня тут потом сожрут. А практику кровь из носу пройти надо…
— Анонимно пиши, конечно. Я оформлю как оперативную информацию, полученную от агента.
— Здорово, — расплылся в улыбке студент. — А удостоверение мне дадут? Внештатника.
— Я же тебе говорил, Гена. Ты негласный сотрудник, это даже гораздо важнее, чем внештатник. — В голос я нагнал серьёзного пафоса. — Ты мои глаза и уши в преступном логове. Сейчас вот что. Скажи мне лучше, братец. Тебе знакомы эти девушки?
Я показал ему фотографии убитых.
— Красивые, — улыбнулся Берг. — А что они натворили?
Наверное, подумал, что такими симпатичными могут быть только какие-нибудь мошенницы.
— Ничего, — я постарался не усмехаться. — У них шрамы от кесарева сечения, потому вопрос этот именно к тебе. В вашем роддоме их оперировали?
— Совсем не обязательно это кесарево. При операции на матке или ее удалении остается похожий шрам. А почему вы их самих не спросите? Я вот только одну припоминаю. Вроде лежала у нас. Вот эта, которая на Ротару похожа, — студент почесал вихры, он мне все больше напоминал Иванушку-дурачка, хотя для героя сказки был слишком худой.
— Потому что их больше нет в живых, — вмешался Погодин, лопнуло терпение у человека.
— Как — нет? Так это их убили? — вздрогнул студент. — Весь город об этом гудит. Говорят, у нас завелся потрошитель. Ну помните, как в Англии был?
— Тот проституток убивал, — кивнул я, — а этот — обычных женщин. Слушай второе боевое задание, Геннадий. Вот тебе список их имен и фамилий. Узнай по вашим журналам, лежали они в Зеленоярском роддоме или нет. Если лежали, то кто их оперировал и что случилось с их новорожденными детьми. Справишься?
— Попробую, — озадаченно пригладил жиденькие усики Гена. — Это надо тетю Зину примаслить. Она у нас журналами заведует.
— Ну ты же мужчина, товарищ Берг, — подбодрил я его. — Придумай что-нибудь. Включи харизму, обаяние. Очаруй даму.
— Даме семьдесят лет, мы недавно юбилей на работе справили, — вздохнул практикант. — Трезвый юбилей, как комсомольская свадьба, представляете?
— Тогда купи ей банку кофе. Шоколад. Что там еще дарят у вас в больнице? Вот, возьми на расходы, — я достал кошелек.
— Не надо, — замотал головой Гена. — Я сам справлюсь. Придумаю что-нибудь.
— Уверен?
— Конечно, — гордо кивнул тот и многозначительно добавил. — Я же теперь сотрудник. Негласный…
— Все тогда. Сроку тебе два дня. Как узнаешь, позвони по этому телефону, — я написал свой номер ленинской комнаты ему в блокноте. — И помни. Советская милиция на тебя возлагает большие надежды.
— Есть! Андрей Григорьевич. Разрешите идти?
— Иди, Гена. Только давай аккуратней. Никто не должен знать, какую информацию ты собираешь.
Берг выбрался из «Волги» и, озираясь на окна роддома, засеменил к крыльцу.
— Что за цирк, Андрюха? — разулыбался Погодин. — Где ты этого чудика откопал?
— Сам прибился, — ответил я. — Парнишка старательный, пускай нам поможет.
— На фига такие сложности? Мы же официально можем все в роддоме перевернуть, всех опросить и сами все узнать. Делов минут на сорок.
— Хочется без шума и пыли, Федя… — я задумчиво погрыз кончик авторучки. — Если все официально делать, чую, вспугнем его.
— Кого вспугнем? — недоумевал Погодин.
— Знал бы кого — давно бы сам прихлопнул гада…
Глава 18
В моем кабинете зазвонил телефон. Я взял трубку:
— Петров, слушаю.
— Андрей Григорьевич, — тихо проговорил вкрадчивый голос. — Приезжайте скорее. Я звоню из ординаторской, сильно долго не могу говорить.
— Геннадий? Привет. Что стряслось?
— Не по телефону… Буду ждать вас через двадцать минут за главным корпусом. Это очень важно… Ой! Кто-то идет, все, кладу трубку!
Пик, пик, пик, — донеслось из динамика.
Мой негласный сотрудник совсем заигрался в шпиона. Но я сам виноват. Не надо было столько пафоса и романтизма напускать на его деятельность. Впрочем, это он так себе надумал, я лишь не стал развеивать его «мечты».
Интересно, что там студент нарыл? Наверняка, снова какую-нибудь чушь с кражей бинтов, зеленки и прочих таблеток. Может, ну его на фиг? Не ездить никуда? Я подумал, побарабfнив пальцами по столу. Нет. Голос у Берга был встревоженный. В этот раз пахло явно не зеленкой. Ладно. Смотаюсь по-быстрому. Но если ерунда какая-нибудь — «разжалую» его из агентов.
— Ты за старшего, — скомандовал я скучающему Погодину, который развалился в своем уже излюбленном кресле и с усердием отгрызал заусенец на пальце.
— Ты куда? — оторвался тот от архиважного занятия.
— Практикант хочет встретиться. Сказал, что информация есть. По телефону не стал говорить, паразит. Сгоняю посмотреть.
— Делать тебе нечего, Андрюха, как к этому чудику ездить по каждому его зову.
— Проверить надо… А после пошлю его куда подальше.
Минут через пятнадцать я был на месте. На лавке в тени березы ссутулилась знакомая фигура. Моя черная «Волга» подъехала почти вплотную, но уперлась в бордюр. Я помахал рукой в открытое окно.
Студент «слона» не заметил. Даже не понял, что я подъехал. Малахольный, блин. Я коротко нажал на клаксон.
Резкий отрывистый звук нарушил сонную безмятежность больничного дворика. Воробьи недовольно вспорхнули с газона. Сосны остались стоять на страже.
Студент тоже встрепенулся, подскочил с лавки. Повертел головой в поисках источника звука и поспешил в противоположную сторону, где только что припарковался какой-то «Москвич» цвета бледной поганки с помятыми, как стиральная доска, боками.
Маркс твою Энгельс! Я схватился за голову. Он даже по звуку не определил, где моя машина. И потом — как можно перепутать черную красавицу «Волгу» с каким-то белым корытом?
Я вылез из машины и крикнул в спину студенту, что уже удалился шагов на двадцать:
— Гена! Я здесь.
Тот вздрогнул, резко обернулся. В его глазах на миг блеснула радость. Но она быстро исчезла под маской тревоги.
Студент засеменил ко мне, шмыгая носом. Слава Партии! Хоть меня узнал… Штирлиц хренов.
— Андрей Григорьевич, — парень торопливо сел в машину. — Что вы так кричите и сигналите? Весь роддом переполошите. Скорее, уезжайте со двора. Никто не должен видеть нас вместе.
— Я разве виноват, Геннадий, что наблюдательность у тебя, как у крота в норе. Даже перед собой ничего не видишь. Ты куда помчался-то? Я же тебе посигналил.
— Я думал, это вы на той машине приехали, — медик ткнул худым кривым пальцев в «Москвич».
— У меня, вообще-то, «Волга», — покачал я головой. — Разве ты не помнишь?
— Я в машинах не силен, — насупился практикант. — Вот из латыни что-нибудь спросите или фармацевтики. Я вам все расскажу.
