Я прошел на крошечную советскую кухоньку. Налил из-под крана воды в эмалированную кружку с извечно отколотым краем и уселся на табурет, застеленный вязаной паутинкой.
В единственной комнате однушки послышались голоса. Заспанный голос Веры что-то расспрашивал. Надеюсь, она согласится с нами поехать — по должности вполне может и отказать.
Федя зашел на кухню уже собранный и, если бы не взлохмаченные вихры, взбитые о все-таки постель, а не сеновал, выглядел бы уже вполне боеспособным.
— Сейчас оденется, — кивнул он на комнату. — Мы же уснули только недавно, сам понимаешь, дело-то молодое.
При этих словах он гордо прищурился и расправил плечи.
— Время не теряете, — кивнул я на пустую бутылку на столе с этикеткой «Сливовое». — Только бормотуху такую крепленую лучше не покупать.
— Так не было ничего другого, — пожал плечами Федя. — Тут не Москва тебе. И дефицит никто не отменял.
— Скоро он и до Москвы доберется, — вздохнул я.
Антиалкогольная кампания в СССР набирала обороты. Сначала сократили производство водки и выделили для нее «неудобные» часы продажи в магазинах — с 12.00 до 19.00 часов. Такой подход мигом преобразовался в рост производства, в первое время, крепленых вин. Вина пока были не под запретом, и крепость их особо не регулировалась. Получалось дешево и сердито — разнообразная бормотуха на ягодах с добавлением спирта заполонила прилавки и подпортила в СССР репутацию такому изначально неплохому виду напитков как портвейн. А сейчас и вовсе сокращалось производство даже обычных вин, а Горбачёв получил в народе прозвище — «минеральный секретарь». Уже совсем скоро он и виноградники под нож пустит, тогда совсем беда будет.
— Привет, — к нам вышла Вера, заспанная, как и Федя, но уже тоже почти «при параде».
Даже советский чуть растянутый трикотажный спортивный костюм, не мог скрыть ее подтянутую фигуру. Повезло Федьке, наконец-то.
— Привет, — улыбнулся я Титовой. — Как жизнь молодая?
— Бьют ключом, — немного смущенно улыбнулась та в ответ.
— Отлично, береги Федора, — я покосился на Погодина и беззлобно усмехнулся. — Человек он так себе, но мой друг все-таки…
— Это он меня бережет, — Вера прильнула к Феде, а тот взял ее «под крыло», приобняв. — Чувствую себя, как за каменной стеной. С ним и спится лучше. Спокойнее как-то.
— Такое ощущение, что вы подушку обсуждаете? –хихикнул Федя и чмокнул девушку.
— Хорош миловаться, — кивнул я на выход. — Машина внизу, поехали.
До нужного места добрались минут за десять. Михайловск — всё-таки не слишком большой город, к тому же, маньяк совершал нападения, фактически, в центре города. Вот и сейчас я остановил «Волгу» в переулке, примыкающем к одной из центральных улиц. Там уже собралась целая делегация: Горохов с Катковым, местные оперативники (кроме дежурного подняли еще несколько, убойников, наверное), представители местной прокуратуры, проверяющий от УВД и какие-то заспанные рожи по гражданке, габаритами и осанкой напоминавшие, тем не менее, милицейское начальство. Странно, прямо не поленились все среди ночи подорваться. Очевидно, убитый — какая-то шишка.
— Как же вас много, — процедил по-хозяйски Федя, выбираясь из машины. — Следы бы не уничтожили, не затоптали.
— Там Алексей, он бдит, — успокоил я его, хотя понимал, что Федор больше перед Верой хорохорится, чем реально опасается за следы. Вроде как, настраивается на рабочий лад.
— Вы с подкреплением? — одобрительно кивнул Горохов, увидев, что с нами Титова. — Вера Павловна, ваш профессиональный взгляд нам очень даже нужен. Тем более, что случай неординарный. Способ убийства — тот же, а вот жертва необычная.
— Кто потерпевший? — в один голос спросили мы с Федей, вот умеет же Никита Егорович интриги нагнать.
— Сотрудник милиции, — следователь поднял указательный палец вверх. — Офицер, между прочим. Целый старший лейтенант.
Теперь ясно почему такой кипиш. Убийство сотрудника — это ЧП союзного масштаба. Но он не при исполнении был, судя по щегольскому наряду. Значит, маньяк запросто мог принять его за гражданского, и смерть сотрудника, скорее всего, никак не связана с его служебной деятельностью. Ведь, в отличие от многих своих «собратьев», Борец выбирает жертву абсолютно случайно. Во всяком случае, системы и избирательности я пока не увидел, сколько мы ни обсуждали всё это со Светой.
Мы приблизились к центру места происшествия. Прямо на бетонированном тротуаре лежал труп мужчины, по которому шныряли лучи фонариков.
— Маловато света, — деловито заявила Вера, — нужно фарами осветить.
— Это сделаем, — согласился Горохов. — Пока близко не подгоняли транспорт, чтобы следы не уничтожить. Но тут и следов, как всегда, нет. Алексей уже сто раз проверил. Одна надежда на труп. Может, при нем что-то обнаружим.
С телом уже копошился лысоватый мужичок в очках, резиновых перчатках и тапочках на босу ногу. Видно, так торопился на происшествие, что забыл переобуться.
— Вера Павловна! — он удивленно поправил очки. — И вас привлекли? Зачем? Я бы справился.
— Ничего страшного, Иван Иваныч. Я сама вызвалась вам в помощь.
— Смерть наступила, — продолжил судмед, будто отчитываясь перед своей начальницей. — Совсем недавно. Буквально несколько часов назад. Труп совсем теплый, имеются признаки прижизненной асфиксии: мелкие кровоизлияния в соединительной оболочке глаз, цианоз лица и некоторая его отечность, при этом странгуляционной борозды на шее нет. Значит, душили не веревкой, а чем-то объемным по площади соприкосновения с шеей.
— Например, руками или ногами, — задумчиво пробормотал Горохов. — Поверните тело, теперь его можно двигать? Пусть Алексей сфотографирует как надо. И подгоните машину, в конце концов. Ничего не видно.
Кто-то из местного начальства послушно распорядился подогнать милицейский «УАЗ» на тротуар. Его фары разлили свет по распростёртому трупу. Вера приблизилась к телу вплотную и тут же с криком отшатнулась. В ее дрожащих глазах стояли слезы.
— Это же… Это же Макар, — пролепетала она и опустилась возле тела на колени.
— Ох, простите, Вера Павловна, — проговорил участливо Горохов. — Запамятовал, что вы знакомы. Не успел ввести вас в курс дела.
В ночное небо уставились расширенные от ужаса глаза опера ОБХСС, старшего лейтенанта милиции Щукина.
Федя подскочил к Вере и заботливо помог ей подняться, придерживая за плечи:
— Давай, я увезу тебя домой. Тебе необязательно здесь находиться.
Они отошли в сторонку, я слышал, как Вера всхлипывала и промочила уже Федин носовой платок насквозь. Тот стоял, насупившись, явно недовольный тем, что его девушка так убивается по бывшему. Хоть и посмертно.
Та уловила его негодование, стиснула ладонь Феди и пробормотала:
— Прости… Я переживаю, но не думай, что у нас что-то серьезное с ним. Вернее, было, но все прошло давно. Во всяком случае, у меня. Просто я ведь два года его знала. Прости, не могу сдержать слез.
Вера уткнулась в плечо Феди, а плечи ее задергались. Я приблизился и деликатно покашлял.
— Вера, я понимаю, что сейчас не совсем вовремя, но нам надо кое-что узнать о потерпевшем. Еще раз извини, можно задать тебе несколько вопросов?
— Да чего уж там, — всхлипнула девушка, оторвав лицо от Фединого плеча. — Конечно, Андрей, спрашивай. Макара уже не вернешь. Я хочу, чтобы этого гада скорее нашли… Тот, кто это сделал, должен ответить…
Вера поджала губы, о чем-то на секунду задумалась, и слезы снова потекли по раскрасневшимся щекам.
Федя обнимал ее и гладил по плечу, недовольно на меня зыркая, дескать, не к месту ты, друг, со своими вопросиками лезешь, но я все-таки спросил:
— Вера, ты хорошо знала убитого? Что он рассказывал о своем окружении?
— Мы встречались два года, познакомились на выезде, на осмотре места происшествия.
— Ведь его профиль — экономические преступления? — удивленно уточнил я, хотя обычно стараюсь дать свидетелю выговориться. Все-таки свои, вот привычный алгоритм действия и ломается.
