Почти минуту все молчали, обдумывая мои слова. Чтобы закрепить сказанное, пока никто не вспомнил раньше меня, предложил похоронить Данилу.
— Все-таки наш человек, христианин, негоже оставлять труп на съедение падальщикам. Ада немного всплакнула при моих словах, но в глазах светилась безмерная благодарность. Андрий тоже оценил, уважительно кивнув, поднялся первым, чтобы копать могилу товарищу.
Могилу Даниле копали в песке — Ару своим чутьем нашел место, где глубина залегания была наибольшей. Молитв я не знал, но меня удивил Андрий, без запинки прочитавший «Отче наш» и «Радуйся, Мария». Читал, правда, на украинском, но на похоронах на такие моменты нельзя обращать внимание. Я сказал пару слов над трупом убитого, признав его храбрость и отчаянную глупость. Первый ком песка по традиции бросила Ада, за ней Андрий, как друг. Засыпав неглубокую могилу, притащили камней и обложили, чтобы звери не раскопали.
— Ему повезло, похоронили по-христиански, кто знает, как упокоимся мы, — философски заметил Саленко, когда вернулись в укрытие. Надо было выспаться, если позволит состояние Ады, следующий полноценный отдых состоится на Босфоре — Турция, жди, мы идем!
Глава 18
Остановившись у самой кромки воды, мы всматривались в противоположный берег пролива. Как и предполагал Саленко, к Босфору вышли на пятый день. Локация оказалась неудачной — ширина пролива в этом месте достигала пары километров.
— В какую сторону теперь, налево или направо? — Андрий задал вопрос, вертевшийся у всех на языке.
— Пойдем направо, наши люди налево не ходят, — ответила Ада. Она полностью поправилась, даже стала забывать убитого брата. В первые сутки после ночной перестрелки девушка немного сторонилась меня. Я все понимал и не обижался — каким бы подонком ни был Данила, в них текла одна кровь.
— Так какие планы, командир? — переспросил Андрий. Он вновь вернулся в норму, за четыре дня пути парень стал балагурить и называть меня как прежде.
— Пойдем направо, — поддержал решение Ады, — Будем искать материал для плота, чтобы переправиться на тот берег.
За последний отрезок пути дважды натыкались на следы костров. Наш и противоположный берег были пустынны, крутые обрывистые склоны не располагали удобством для человеческого поселения.
У нас сложился новый распорядок движения в колонне — впереди шел Ару, его орлиное зрение могло опознать опасность раньше всех. Замыкал движение я, остальные были в середине. Чаще всего Ада шла рядом, иногда компанию ей составляли Андрий или Саленко.
— Будем искать место для ночлега, скоро стемнеет. — Андрий кивнул на противоположный берег. — Я бы не отказался вплавь переплыть, чтобы скорее оказаться там.
— Здесь наверняка есть течение, пролив же, будет нелегко, — с сомнением покачала головой Ада. Она много раз участвовала в соревнованиях на открытой воде и лучше всех понимала трудность такого плавания.
— Да плавал я много раз, могу часами держаться на воде, — не согласился Осадчий. — Вода она и в Африке вода.
Разговор заглох, идти приходилось в сторону запада, низкое солнце слепило глаза. Подходящее место нашлось быстро, здесь уже располагались люди до нас. Следы человеческого пребывания были отмечены золой и обглоданными костями, оставшимися от их пиршества. Ширина пролива в этом месте была меньше, но все равно солидная. Осыпавшийся берег создал небольшой вал, вплотную подходя к воде. Этот грунт защищал от ветра с запада, а дуло весьма прилично.
Откинувшись на спину, облокотившись на склон, наблюдал, как Ару разводит костер. Место он выбрал удачное, прямо в углублении. Даже ночью свет можно будет увидеть только с воды. На ужин снова была рыба — меня уже тошнило от нее, Ада вообще с трудом запихивала в себя кусочек.
Пока неторопливо поужинали, стемнело, днем, во время движения много не поговоришь. Основные разговоры происходили во время приема пищи. Вот и сейчас, украинцы оживились — со смехом вспоминая интересные случаи из прошлой жизни.
— Я пройдусь, осмотрюсь по периметру, — закинув на спину автомат, двинулся по берегу на запад. Ару с копьем в руке шел рядом, выйдя вперед на шаг. Ночной обход периметра стал традицией — я отдыхал от говора моих друзей, Ару не нарушал тишины без причины. Обычно мы делали круг с радиусом примерно в триста метров. Сейчас с одной стороны, был Босфор, и я решил пройти на запад чуть дальше и вернуться назад по полукругу. Уже собираясь свернуть в степь, машинально отметил, что несколько звезд практически выстроились в цепочку почти на уровне земли. Стоп! Остановившись, присмотрелся — четыре точки мерцали удивительно одинаковым желто-красным цветом. Ару проследив за моим взглядом, буднично заметил:
— Огонь.
Четыре точки на западе были не звездами, а кострами. Сама линия мерцающих точек говорила о человеческом факторе — это просто не могли быть спонтанные пожары. Точки не двигались, яркость практически оставалась неизменной. До костров было далеко, ночью свет виден издалека. Подавив непреодолимое желание идти на запад, свернул в степь, делая полукруг, чтобы вернуться к стоянке. Мы с утра продолжим путь и, если это были костры человеческого поселения, непременно их увидим.
Вернувшись, довел до сведения группы информацию про огни на западе. Саленко даже предложил продолжить путь ночью, чтобы поскорее наладить контакт с местными аборигенами.
— Это вполне может быть развитое племя или человеческое поселение. Если они мигрируют, а такое часто бывает, мы можем их потерять и нескоро встретить людей.
— Своего дикаря ты точно встретишь, — басовито рассмеялся Андрий, — Того, кто зажарит тебя на вертеле, как кабана. Жира с тебя немного, но мослы пожевать любители найдутся.
Пробормотав себе под нос, что Бог наделяет силой, но обделяет умом, археолог успокоился. У него была первая вахта, и положив автомат на колени, Саленко устроился неподалеку от нас. Ару пользовался таким доверием, что предрассветные вахты я все чаще доверял ему.
Утром не стали ничего греть, наскоро перекусив рыбой, и устремились в путь, торопясь к огням. После появления в группе Ару и возвращения Андрия мы не боялись встречи с дикарями, имея три автомата, пистолет и одного из местных. Наш недавний пленник отлично обращался с копьем, довольно метко бросая его до сорока метров.
Я оказался прав, костры ночью горели у небольшой деревушки, прямо на берегу, но на противоположной стороне Босфора. До этого поселения мы дошли лишь к обеду: лежа на гребне, рассматривали противоположный берег. Фигурки людей на таком расстоянии были не больше мизинца, а сами хижины, едва ли выше полуметра. Вытянув правую руку с поднятым вверх большим пальцем, навел его на одну из хижин, поочередно закрывая глаз. Условно приняв длину хижины в три метра, посчитал, что параллакс составил примерно восемь полноценных хижин, перемножив на десять, получил приблизительное расстояние в восемьсот-девятьсот метров. Это было довольно условно — я мог ошибиться как в оценке длины хижины, так и в самом параллаксе. Но даже на глаз было ясно — ширина пролива в этом месте раза в два меньше, чем мы видели вчера.
— Арт, смотри, — привлек мое внимание Андрий. Несколько микроскопических фигурок суетилось на берегу.
— Что там происходит?
На мой вопрос никто не мог дать ответа, но спустя минут пять все прояснилось. Между черными точками и берегом появилась полоска воды.
— У них лодка, похоже, это рыбаки, — на секунду раньше меня озвучил Осадчий. Надо отдать должное украинцу — в некоторых вопросах Андрий показал себя весьма толковым.
— Если нам повезет, рыбаки могут переплыть пролив и пристать на этой стороне. Пока не высовываемся, наблюдаем.
Но нам не фартило, выйдя примерно на треть ширины пролива, лодка перестала приближаться. Течение медленно сносило ее на запад, в сторону Мраморного моря. Можно было даже различить взмахи рук рыбаков.
— Бросают сеть, — догадался Саленко, — Это точно не дикари, если они освоили ловлю сетью.
