Тут я наконец понял всю жизнь мучившую меня непонятку. Почему в сталинском СССР, не было компартии РФ? Ха! Оказывается, таким заковыристым образом обеспечивалось российское большинство на съездах.
В моей реальности, эта хитрожопость подвела не то что бы Кобу, она подвела страну. Потому что Россия, не имея в структурах Партии своего официального представителя, постоянно оказывалась последней в решении самых важных вопросов.
Как то так выходило, что вопросы в ЦК, все чаще решались в пользу союзных республик.
И закончилось это все плохо. Советский Союз развалился именно под руководством республиканских партий, точно по национальным границам. С конфликтами по спорным территориям.
Разглядывая Сталина, я подумал, что без пропаганды, он выглядит тем кто есть. Обычный кавказец. Ни тебе тигриного взгляда, и ни ментальной мощи. Да и ростом не вышел.
Он тем временем закончил доклад. Тут же, было завязалось обсуждение, в котором и Сталин принял участие. Судя по всему, товарищам Рыкову и Пятакову, как раз весьма понравился третий вариант. А Бухарин настаивал на втором. Сталин вполне толково пояснял, в своем обычном стиле- задавал сам себе вопрос, и тут же на него отвечал.
Но это дело пресек Калинин:
— Предлагаю поблагодарить Иосифа за проделанную работу, а потом уже перейти к обсуждению. До свидания, товарищ Сталин. — ничего не выражающим тоном выпроводил Сталина с заседания Политбюро Михаил Иванович Калинин.
Вот тут то, я и разглядел тигриный блеск, сверкнувший в глазах Сталина. Никто, впрочем, кроме меня на него не смотрел. Все присутствующие перекладывали перед собой бумаги, или, как Бухарин, что-то быстро писали в блокноте или еще на чем.
Забавно. Поставить на место можно разными способами. Здесь и сейчас Сталину в очередной раз указали его место в партийной иерархии. Зря Калинин так, можно было и подипломатичней поступить.
Но с другой стороны, я наглядно увидел методику Сталинских манипуляций. В обсуждении любого вопроса- примкнуть к большинству. Поверженное меньшинство отодвигается от власти. А он, тем временем, снова подкидывает победившему большинству вопрос на для обсуждения. Снова примыкает к большинству, и, через некоторое время, остается непререкаемым лидером. Коварство тут в том, что Сталин никогда, формально, не был инициатором. Ну вот как сейчас — товарищи в ЦК предложили варианты. Он просто доложил.
Впрочем, его подписи нет нигде. Всегда он пускал перед собой кого то. Даже телеграмма о назначении Ежова главой НКВД, шла за подписью сначала Жданова, и лишь потом Сталина. Ну, я уже говорил, присваивать успехи, не отвечать за дерьмо.
Обсуждение доложенного Сталиным вопроса, вылилось в получасовую жаркую дискуссию. Пресеченную опять же Калининым. Предложением еще раз обдумать, потом обсудить, и, если не выработается единое мнение, то вынести обсуждение на ПартКонференцию, что планируется через выходные. На этом перешли к другим вопросам, трудным для моего понимания.
Потому что, в чем смысл назначения секретаря парторганизации РостСельМаша напрямую из ЦК, а не выборами на месте, по рекомендации Обкома, я так и не уловил.
Я всегда знал, что государственные мужи- люди особой закалки. По окончании Политбюро, я с трудом понимал хоть что-то. Почти восемь часов непонятных разговоров и обсуждений, меня доканали. А эти все Пятаковы с Молотовыми- хоть бы что! Уходили, продолжая перетирать какие-то вопросы, посмеиваясь и перешучиваясь.
Дождавшись отбытия товарища Калинина, я хотел направиться за шляпой, лежащей у меня на столе. Да и поехать ночевать домой. Потому что ранние побудки с беготней по стадиону, в составе роты, меня тоже утомили.
Но в приемной Михаила Ивановича, я был остановлен товарищем Лозгачевым, что приказал мне следовать за ним. И странности только начались.
Мы спустились в помещения охраны, где нас встретило несколько человек из личной охраны Калинина, включая Чашникова. Который, вообще то, сейчас должен быть сопровождать вождя. Там начальство официально сообщило мне, что сегодня ночью, группой сотрудников НКВД, из состава спецбатальона, проводится спецоперация. Я придаюсь этой группе в качестве усиления. Руководит операцией товарищ Филонов, прошу любить и жаловать. С чем начальство и отбыло.
Замполит спецбатальона, товарищ Филонов, дождавшись ухода Лозгачева, пригласил всех к столу, где лежали выполненные на листах бумаги кроки и схемы.
Филонов — мужик лет тридцати пяти, подтянутый и опасно-плавный. Носит три шпалы, звезду на рукаве, и занимает должность замполита спецбатальона. К моему удивлению, комиссаров здесь заменили замполитами еще в тридцать четвертом.
В моей службе в Советской Армии, в конце семидесятых, замполиты были никчемным наростом, мешающим заниматься службой. Вечно доя@ывались к солдатам с требованием конспектов ленинских работ, невыносимо скучными политинформациями, и нравоучениями, переходящими во взыскания.В моей части, замполит был еще и шалуном. Любил засовывать молодых лейтенантов дежурить на выходные, а сам потрахивал их жен. Кончилось это тем, что от одного из лейтенантов он получил в бубен. И все строевые офицеры, заявили, что никакой драки не видели, а видели, что замполит просто упал, потеряв пару зубов. Убрали его. Но новый был не лучше. Просто, к офицером не лез особо, и отрывался на солдатах.
Здесь замполит чужеродным телом не выглядит настолько, что пользуется уважением того же Чашникова. Который весьма придирчив к окружающим.
Тем временем Филонов начал говорить.
Получен приказ, провести задержание руководителей террористической организации, устроившей ряд взрывов в Москве. Точно установлено их местонахождение. Час назад, начато скрытое оцепление района
Террористов двое. Дом в Хамовниках, вот его план поэтажно. Вот кроки двора, и прилегающей территории.
Слушай план. Вы, товарищ Чашников, со своими людьми, скрыто и бесшумно снимаете охрану. На кроках, их расположение отмечено здесь и здесь. Потом мы с вами, товарищ Борисов, в сопровождении Чашникова, входим в дом, и арестовываем врагов.
Всем быть предельно внимательными. Есть информация о минировании подходов и самого здания. Тем не менее, в целях повышения скрытности при подготовке, весь квартал сейчас будет обесточен. Поэтому проверить фонарики. Выдвигаемся через пол-часа, на трех легковых авто. Вопросы?
Судя по немногословности, это уже не первое изложение плана, специально для меня. Когда я услышал о минировании, то понял зачем меня сюда позвали. И решил не возбухать…
То, что операция серьезная, и готовилась не наспех, было видно хотя бы потому, что электричество отключили не пошлым рубильником, а вывели из строя подстанцию. Проезжая мимо, я разглядел у подстанции ремонтную летучку, сполохи сварки, и какую то суету.
Две машины отстали в переулках. Наша, спустя совсем немного, остановилась и мы вылезли. Машина уехала.
Я подумал, что хрен там, а не скрытность. Во дворах почти деревенских домов брехали собаки. В окнах мелькали зыбкий свет свечей и керосинок. Кроме меня и Филонова, с нами было еще двое. Как и все участник операции — все по гражданке. Мы не торопясь шли по улице, идущей к Новодевичьему Монастырю. Но, кроме понимания направления, я совершенно не ориентировался, и не особо понимал, что происходит.
Тем более что мы остановились. И замполит батальона протянул мне портсигар с папиросами, и сказал:
— Ждем.
Я мотнул головой, отказываясь, и закурил свои. Но не успел сделать и пары затяжек, как из темноты вынырнул Чашников:
— Все нормально — сказал он — можно входить.
Мы прошли совсем немного, и свернули в открытую калитку, у которой стоял один из парней Чашникова. Во дворе угадывался какой-то не очень большой, но явно господский дом. Пара колонн по бокам от входа, рядом с которым стоял один из батальонных лекарей, Серега Цветков. Филонов глянул на меня и сказал:
— Держись рядом, Борисов — и приказал Чашникову — веди.
Тот толкнул скрипнувшую дверь и мы вошли в темный коридор. Лишь слева, из щели двери и косяка, тускло светило то ли свечей, то ли керосинкой. Эту дверь и толкнул Виктор, войдя в нее первым. Потом зашел Филонов и я. Я сразу же отступил влево к стене, освобождая проход тем, кто шел за нами. Но они не стали входить.
