Но мне казалось, что ничего не вышло.
В комнате рядами были установлены колбы с мозгами. Все они с помощью трубок и проводков, соединялись с центральным узлом, машиной, изрядно напоминавшей ту, что использовалась для Надзора.
― Мозги провидцев, ― сказала я. ― Изъятые вскоре после смерти, всё ещё обладающие силами.
С машиной было соединено почти пятьдесят мозгов.
― Кажется, есть какой-то предел, насколько часто её можно использовать, ― заметил Люциус. ― Тёмный Лорд иногда жаловался на этот счёт в личных разговорах. Хотя в работе она намного более точна, чем любой провидец.
― У нас есть двадцать лет, ― ответила я. ― И у меня есть опыт работы с провидцами, располагающими лишь ограниченным количеством вопросов в день. В конечном итоге это может оказаться разницей между всеобщим спасением и концом света.
Люциус кивнул.
― Поможет ли она с маглами? ― спросил он.
― Думаю да, ― ответила я. ― Хочу отправить к ним послом Драко.
― Что?
― Маглорожденного могут счесть пристрастным, ― пояснила я. ― Так что нужен чистокровный, лучше всего тот, кто готов работать с маглорожденными.
Он нахмурился.
― Полагаю, это будет важная должность.
Я кивнула.
― Она сделает его самым знаменитым волшебником в мире, по крайней мере, среди маглов, и пожалуй, в волшебном мире тоже.
― Мне казалось, что вы выберете одного из своих друзей, ― сказал он. ― Возможно, Лонгботтома?
― Невилл никогда не будет политиком, ― объяснила я. ― Но вы готовили к этому Драко с самого его рождения. Ему придётся иметь дело с магловскими политиками, а нам нужен кто-то способный отстаивать позиции волшебного мира.
К тому же я уже запланировала кандидатуру Гермионы на пост министра магии. Такая позиция Драко удержит Малфоев на моей стороне и не даст им предать меня в последнюю минуту.
В конце концов, важно, чтобы приспешники были счастливы.
Невилл продемонстрировал, что его талант лежит гербологии; надеюсь, смогу убедить его присоединиться к одной из команд в биологическом подразделении. Если недоучка вроде Хагрида, смог вывести соплохвостов, то команда целеустремлённых исследователей сможет творить чудеса.
Я собиралась проследить за тем, чтобы они смогли.
Насчёт Гарри я сомневалась.
Скорее всего он, в конечном итоге, станет аврором, или, может, главой тайной полиции. Если захочет чего-то иного, я найду способ удовлетворить его запросы.
― Так вы собираетесь держать эту базу в тайне? ― спросил Люциус.
― Наполовину, ― ответила я. ― Всегда есть возможность того, что произойдет попытка переворота, или что Боунс проиграет следующие выборы и мы окажется лицом к лицу с кем-то, кто нам не понравится.
― Вроде Амбридж?
Он подозревал, что я убила её, но признаваться я не собиралась. Не было смысла давать кому-то вроде Малфоя материал для шантажа против самой себя.
В конце концов, Драко всё ещё любил отца, и расстроился бы, если бы с Люциусом случилось что-то нехорошее.
Я пожала плечами.
― Случаются вещи, которые нам не под силу контролировать. Важно иметь планы для улаживания того, что можешь предвидеть.
― А те, что не можешь?
― Я хорошо адаптируюсь) ― ответила я. ― Но лучше, чтобы были планы. Эта машина поможет нам предвидеть всё до того, как оно произойдёт.
― Она не слишком уж помогла Тёмному Лорду, ― заметил Малфой.
― У него не было опыта в использовании подобных вещей, ― ответила я. ― Для извлечения максимальной пользы от провидцев, требуется иной образ мышления.
― Обращение пророчеств на пользу? ― спросил он. ― Вроде становления рукой Поттера?
― Не уверена, что это хоть чем-то помогло, ― призналась я. ― И я не убивала Тёмного Лорда. Тем не менее, важно подстраховываться и использовать все возможности, какие только придут в голову.
Я подошла к машине и погладила одну из колб.
― Пророчество — не судьба. Оно показывает, что может быть, а не то, что обязательно будет. Мы обладаем свободой воли, и можем создать то будущее, которое хотим. Пророчество показывает лишь короткие проблески будущего пути, чтобы мы смогли избежать некоторых опасностей.
Он кивнул.
― И что теперь?
― Что думаете насчёт войны с Норвегией? ― спросила я.
Люциус нахмурился.
― Мадам Боунс, кажется, намерена попытаться избежать её из страха настроить против себя Международную Конфедерацию Волшебников.
― Подумайте не сможете ли подтолкнуть к войне, ― сказала я. ― Есть причины полагать, что сейчас у Норвегии всё плохо с вооруженными силами.
― Это втянет нас в войну с Россией, Болгарией и Швецией, ― ответил Люциус.
― Я говорила с людьми, ― последовал мой ответ. ― Кажется, шведы не так привязаны к этой коалиции, как все считают.
― Вы рискуете втянуть нас в мировую войну, ― заметил он.
― А у нас есть иной выбор? ― возразила я. ― В течение следующих двадцати лет нам нужно поставить под свой контроль большинство волшебных правительств, иначе у нас не будет шансов против Сына.
― Вы считаете, что они не согласятся работать вместе, зная об угрозе?
― Люди не верят в угрозу, пока те не оказываются прямо перед ними, ― пояснила я. ― Будут группы, пытающиеся перенаправить усилия, и другие, которые попытаются устроить саботаж и подставить своих традиционных врагов.
Люциус вздохнул и кивнул.
― Разве война не уменьшит численность волшебников?
― На этот счёт есть кое-какие идеи, ― ответила я. ― Слышали ли вы об искусственном осеменении?
― Чего? ― спросил он.
― Магловские женщины без партнёра иногда идут к магловским докторам, которые помогают им обзавестись ребёнком.
― Чего? ― повторил он, впервые выглядя шокированным и немного растерянным.
― Мужчины добровольно сдают сперму, ― пояснила я. ― И блыгодаря этому у одного мужчины может быть до сотни детей.
Люциус вытаращился на меня.
― И вы хотите, чтобы волшебники участвовали в этом... извращении.
― Сможем удвоить численность британских волшебников за один год, ― произнесла я. ― Собственно, при условии, что мы начнём сейчас же, то у нас будет только пара выпусков полностью подготовленных волшебников, но они дадут нам
