У демонов есть одна удивительная особенность, замешенная на нашей крови. Когда мать или отец в первый раз касаются своего ребенка, то на коже малыша проступает орнамент его стихии. Часто отцы созывают всю семью и многочисленных свидетелей, чтобы те увидели этот момент. Обычно дети наследуют стихию отца, но не всегда. Мой отец ждал синего цвета…
– А дождался черного? – закончила я за демона.
– Да, и из-за этого они с Идерной разругались, – вздохнул Бес. – Не из-за измены, ее не было, а из-за того, что я не унаследовал силу отца…
– Я-я-ясно. – Я положила голову демону на грудь. – И при чем здесь это?
– Но есть еще одна особенность нашей магии. Когда двое решают быть вместе, то еще до того, как их назовут женихом и невестой, на коже девушки проявляется рисунок цвета стихии ее возлюбленного. Вот только он не пропадает очень долго, до самой свадьбы. Именно рисунок выдал когда-то эллу, полюбившую темного демона. Никто не знает, почему наша сила ее затронула, ведь магия эллов устроена иначе. Но это произошло. В твоем случае я не знаю, что сказать. Рисунок исчез через несколько часов?.. Могу лишь выдвигать гипотезы.
– Ну у вас и система. Представляю, как это выглядит со стороны. Будто клеймо. – Я потерлась о рубашку Беса, решив пристроить голову поудобнее. – Какой ты твердый…
– Это и есть клеймо, – согласился Бес. – Демоны ревностно защищают свои владения, а любимая женщина – самая главная ценность каждого ситра. – Он задумчиво запустил пальцы в мои волосы, перебирая сверкающие в лунном свете пряди.
– Что-то мне не нравятся твои слова, знаешь ли. Почему как что-то эдакое, так оно сразу достается мне? А? И эта роспись по мне живой. И кольцо это треклятое! – Я возмутилась, вскакивая на ноги и отходя в сторону. В голове бурлил ворох язвительных фраз, но я прикусила язык, позволив себе лишь каплю яда: – Я не хочу быть связанной с твоим миром. Да еще и против своей воли. Я домой хочу. И очень. Там у меня больше важного и дорогого, чем здесь.
– Ты не думала, что я могу заставить тебя остаться? – сухо прошептал Бестелион.
– Только посмей!
– А если я тебя уговорю? – спросил демон, подходя сзади и обнимая за плечи.
– Не выйдет, – сказала я решительно. – Зачем тебе это вообще нужно?
– Ты мне нравишься, – просто ответил Бес.
– Быть такого не может, – фыркнула я, веря своим словам. – Хотя… Мне все равно, даже если это и так. Я хочу вернуться к прежней жизни.
– Это возможно только в том случае, если мы найдем твоего отца раньше, чем кто-то другой, – подумав секунду, сказал Бестелион.
– Зачем он тебе?
– Если удастся вернуть ему власть, то удастся вернуть и мир во все наши земли. Возвращение Леониса будет благом для всех.
– А я?
– Если все сложится именно так, то тебя никто не будет задерживать, – ответил Бес. – Я – точно.
– Отлично. Договорились, – выдохнула я, и сердце в груди закололо от обиды.
Бес хмуро кивнул, небось оценивая свои шансы в попытке уговорить меня, а потом сказал:
– Если ты хочешь именно этого, то вернешься к своей прежней жизни, забыв и об этом мире и обо мне.
– Я хотела бы все забыть, – уверенно прошипела я. – Это место, этих людей. Твое имя. Его я тоже хочу забыть.
– Но для начала помоги мне найти Леониса, – сказал Бестелион. – Да, у меня осталось несколько вопросов в запасе?
– Ничего подобного! Ты все уже спросил, – возмутилась я. Хватит с него!
– Ты задала мне больше вопросов, чем я тебе, – хитро улыбнулся демон. – Где ты отыскала серебристые клены, Лена?
Проснулась я от стука в дверь, долгого и настойчивого. Хотелось накрыть голову подушкой и провалиться обратно. Взвыв, выдернула из-под одеяла руку и, взяв подушку пальцами за краешек, запустила ею в дверь, охнув от боли во всем теле.
– Пусть будет проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса! – пробурчала я, вспомнив вчерашнюю езду на лошади. Судя по ощущениям, передвигаться сегодня смогу только завязавшись буквой «зю». – Кто там?
– Госпожа, я принесла вам… обед, а вы все не отзываетесь, – раздался из-за двери дрожащий голос.
Обед? Как обед?
– А сколько сейчас времени? – уточнила я.
– Солнце уже над головой, – ответила женщина. – Можно… войти?
– Входите, – разрешила я, приоткрыв один глаз, рассматривая подпертую стулом дверь.
Ручка несколько раз дернулась, дверь затряслась, в коридоре произошли какие-то военные действия, и все стихло, после чего тот же голос спросил:
– Госпожа, а вы не могли бы отпереть дверь?
Я могла, но сейчас даже голод не заставит меня встать с постели и, кряхтя как старушка, плестись открывать дверь, которую вчера так старательно забаррикадировала.
«Стул, исчезни! – мысленно приказала, не сводя с него взгляда. – Пожалуйста».
И ошалело ойкнула, когда он начал медленно растворяться в воздухе, будто кто-то стирал его ластиком. Отойдя от шока, я, несмотря на ноющую боль в мышцах, выскочила из-под одеяла, заодно запутавшись в ночной рубашке и, подбежав к двери, схватила последний фрагмент стула. Ничего не произошло. Но половинка спинки стула так и осталась у меня в руках. Зашвырнув деревяшку под кровать, я повернула ключ в замке, впуская служанку. Ею оказалась пышнотелая девица на вид лет двадцати пяти, в неприметном темном платье с серым фартуком.
– Я вам принесла поесть, – сообщила служанка, устанавливая поднос на столик у кровати. – Госпожа графиня удивилась, что вы еще не вставали. Сами же хотели поговорить с графом с самого утра.
– Смотря у кого во сколько начинается утро, – хмуро произнесла я, усаживаясь обратно на кровать и принюхиваясь к содержимому подноса.
– Мне велели спросить, вы все еще хотите с графом говорить или нет? – поинтересовалась служанка.
– А как же! Всенепременно, – кивнула я. – Только поем, а то на голодный желудок неудобно серьезные разговоры вести. А вещи мои где?
– Сейчас принесу, – засуетилась девушка и выбежала из комнаты, оставив меня наедине с подносом.
– Война войной, а обед по расписанию, – прокряхтела я, пододвигаясь поближе к тепленькому, вкусненькому и сытненькому, стараясь не думать о местном феномене полураспада стульев.
О прошедшей ночи пыталась не думать тоже, а то в голове сразу начинал возмущаться внутренний голос. Сложнее всего оказалось решить, натворила я непоправимых глупостей или все сделала правильно. Сказанное Бесу эхом отзывалось в ушах, так же как и его довольно прохладная реакция. Может, все так и надо?
Не то чтобы я боялась ошибиться, но хочется не попасть еще больше. Мне и сейчас хватает проблем. Дополнительных не требуется. Мало ли, как все дальше будет.
Еще бы понять, что я чувствую к Бесу. Это вообще сложнее всего. На Празднике ощущала что-то, близкое к безумной и мгновенной влюбленности… А сейчас? Куда делось то странное чувство волшебства и сказки? Вдруг я все придумала? Ведь не может он ко мне что-то испытывать. Мы вообще разные. И я не та красавица, что подошла бы ему.
«Тогда зачем он заставляет тебя сомневаться? – спросила сама у себя, размешивая в пшеничной каше кусочки каких-то сушеных фруктов. – Почему, слушая его, глядя в его синие глаза, тебе кажется, что Бес говорит искренне? Не обманывай себя, мартыха! Такого быть не может. Не бывает сказок про красавца, влюбившегося в девчонку вроде меня. Это Золушке несказанно повезло. И то… исключительно по протекции доброй тети феи. У меня такой нет. И даже красивые глазки и рыжие космы не делают меня мечтой и совершенством. А значит, закатала губу обратно, пришила пуговку и застегнула, чтобы оная часть тела не самовольничала при виде одной особи мужского полу иностранной и иномирной национальности».
Еще нужно уговорить сердце не биться чаще, а мозг – не отключаться в самый ответственный момент, с показом пошлых картинок вместо приличных и умных мыслей. А еще успокоиться и не волноваться перед встречей с графом. Даже наедине с Бестелионом я так не трусила, как сейчас.
«Есть ли у меня план, есть ли у меня план? – спросила я себя. – Есть у меня план».
План действий подсказал тот же самый демон, но думать сейчас нужно не о нем. Бес прав. Все эти люди уверены, что я умею колдовать. Может, и умею, после выходки стула в голове роятся сомнения. Вне замка все старались держаться от меня подальше, но не внутри. Из-за серебристых кленов граф и его подданные уверены, что я не представляю для них угрозы. Даже одурачить пытались…
Дорисовав в намеченном плане пару штрихов, я гаденько захихикала. «Вы хочете песен? Их есть у меня!»
