— О-рю хочет видеть женщину.
Пых пихнул Тупа локтем. Тот нехотя поднялся, махнул рукой, зовя за собой.
С первого взгляда Олег понял: драке быть! Эту девчонку он не упустит. Просто не имеет права. И дело не только в том, что Пых не соврал: молодая и сильная. И, красивая, что тоже немаловажно. Одни голубые глаза чего стоят. Но главное совсем в другом. Кроманьонский тип, но белая кожа. Да, загорелая, но изначально светлая. И одежда! Штаны и куртка из оленьей кожи отличной выделки. Кабаньи сапоги. Да вообще сапоги! Аборигены ходят босиком, лишь зимой наматывая на ноги куски шкур. И рубаха! Полотно явно растительного происхождения. Достаточно прочное, если выдержало неминуемую драку при захвате. Кстати, попытки изнасилования не было, в исполнении Тупа этого и шкура буйвола не выдержит! Так-так-та… Олега озарило:
— Тах?
— Тах! — гордо выпрямился Туп.
Пых удрученно развел руками. Хитрость не удалась: сейчас О-рю откажется от опасного подарка, который ещё и не подарок, и разбираться с тах придется Пыху…
— Хорошо! — прервал раздумья аборигена Малой. — Бой будет. Без оружия. О-рю не хочет убивать Тупа!
Рискованно? Возможно! Туземец на полголовы выше, килограмм на тридцать тяжелее и, наверняка, прилично сильнее. И что? Зря что ли с Олегом занимались лучшие рукопашники папиной части? Да и здесь он не прекращает тренировок. Чем больше шкаф, тем громче падает! Олег аккуратно сложил оружие и ожерелья под ноги Снежку:
— Ты не вмешиваешься. Понял, дружище.
Ироничный взгляд саблезуба выразил простейшую мысль: "Выигрывай, дружище, тогда не вмешаюсь. А вздумаешь помирать — извини. У меня приказ". Малой покачал головой. А ничего так, страховочка! Килограмм под триста весом.
Вмешиваться Снежку не пришлось. От первой атаки противника Олег просто уклонился, не забыв провести подножку. Туп даже падать нормально не умел, рухнул плашмя, едва успев выставить вперед руки. Вскочил, снова бросился вперед и, естественно, снова попался. На этот раз Олег бросил противника через бедро с выводом правой руки на болевой. И чуть не нарвался. Не обращая внимания на боль, Туп рванулся, выворачивая руку из сустава, и Малой еле успел уклониться от захвата левой лапы кроманьонца. Естественно, об удержании речи уже не шло. Попытка на этом завершить поединок тоже не прошла. Правая рука Тупа висела плетью, но ни сам здоровяк, ни Пых не считали это основанием для остановки схватки. Мол, пустяки, дело житейское. Зато Туп начал осторожничать, уже не рискуя бросаться сломя голову. Пришлось Олегу атаковать самому. Мельница против противника значительно тяжелее — не самый простой прием, зато с него Олег отработанной связкой переходил к удушению. После боя, конечно, в голову пришел с десяток вариантов красивых и простых решений. А вот здесь и сейчас… Впрочем, всё прошло, как по маслу, разве что душить Тупа пришлось до потери сознания. Только тогда Пых признал победу Олега.
Лабжинов вернул на место ожерелье, одновременно по-русски шепнув Саблезубу:
— Слышь, Снежок, принеси этим уродам чего-нибудь пожрать, пока я комедь ломать буду!
Дождался, пока соперник придет в себя, и, тяжело дыша, выплюнул:
— Туп великий воин! Еще никогда победа не давалась О-рю так трудно.
Мудрый Пых понял задумку мгновенно:
— Никогда не видел, чтобы человек сопротивлялся рю так долго!
И ведь ни одним словом не соврал: вообще не видел, чтобы рю с кем-то дрались.
В глазах Тупа светилось недоумение: за толстыми костями черепа никак не могли совместиться понятия "поражение" и "великий воин".
Олег тем временем продолжал:
— Туп в схватке неудачно повредил руку. Если бы не это, О-рю пришлось бы намного сложнее.
Именно так! Всё равно победил бы, просто с большими проблемами!
— Согласен ли Туп, чтобы О-рю вылечил больную руку?
Окончательно запутавшийся здоровяк тупо кивнул.
— Это будет больно, — честно предупредил Олег.
— Туп не боится боли!
И не врет ведь! Если бы боялся, мог обойтись без травм.
Олег вправил плечо, из куска шкуры соорудил косынку и, по всем правилам пристроив пострадавшую конечность, продолжил аттракцион невиданной щедрости:
— Туп не сможет охотиться несколько дней. Пусть дар О-рю не позволит его семье голодать! — и указал на притащенную Снежком тушу молодого бычка.
Вот теперь лицо Тупа озарила улыбка. Конечно, он великий воин, раз сам О-рю дарит ему такие вкусные подарки.
— А к словам я добавляю быка… — с интонациями мультяшной пантеры промяукал Олег, перерезая путы на ногах пленницы. — Пошли, Маугли!
— Развяжи мне руки, — на чистейшем русском прошипела девчонка, — и я покажу тебе, кто здесь Маугли!
7 сентября четвертого года. Стойбище Пыха
Внешне Ирка изо всех сил пыталась изображать статую. Неподвижность, каменное лицо и ни звука. Но внутри кипела, кляня последними словами и грязных дикарей, и гребаный мир, и себя в первую очередь. Сейчас идея дальней разведки уже не казалась такой хорошей. Хотя тупо сидеть в Поселке — ещё большая глупость! Что могут высидеть четыре девки с умирающим стариком на руках? А идти неизвестно куда, искать неизвестно что — лучше? Да ни фига не лучше! Просто быстрее кончается! Трое суток бесцельного блуждания, подкравшийся незамеченным дикарь, и всё! Верная винтовка вместе с подсумками и сидором валяется на месте пленения, откуда Ирку тащили добрых полдня, руки и ноги надежно связаны полосками шкуры, чтобы добраться до ножа за голенищем надо изогнуться немыслимым способом… Словом, приплыли!
Но как она могла так лопухнуться?! Не заметить в редком кустарнике двухметрового дикаря — это же суметь надо! Ирка даже с плеча винтовку скинуть не успела, не то что выстрелить. Тяжелая туша навалилась сверху, и мускулистые руки мигом упаковали девушку по всем правилам дикарского искусства увязывания добычи. Откуда это у них? Между собой не воюют, сэров в плен не берут, а вязать умеют всем на зависть!
Хорошо хоть, не изнасиловали сходу. Дикарь торопился похвастаться добычей! А потом… Потом он понял, кого поймал! Оказывается, поселковых по-прежнему боятся! Да где там по-прежнему, гораздо больше, чем в те времена, когда любое враждебное действие в сторону поселенцев заканчивалось стройным стаккато выстрелов. Сейчас тах — пугало из пугал, удивительно что это немытое чучело вообще осмелилось напасть на Ирку! Теперь же подойти боится! Что образина, что его бабы, про детишек и говорить нечего! Как только прозвучало "тах", забегали, засуетились, замахали руками… Потом засобирались куда-то! Полдня волокли по кочкам на куске шкуры! Отбили всё, что могли! Лучше бы сразу зарезали. Конец, всё одно, таким будет. Разве что надругаются перед тем, как прикончить. Скорее всего, вряд ли страх перед тах остановит разгорячившегося дикаря!
Крик и беготня во втором стойбище Ирку уже не интересовали. То ли поймавший её дикарь собирался подарить добычу новому хозяину, то ли наоборот, но крик стоял неимоверный. Только Ирке было не до того. Ныло добросовестно обстуканное о бугры и ухабы тело, болела поврежденная при пленении щиколотка, в горле застрял сухой комок пыли, но больше всего хотелось опорожниться. И не в штаны!!! И не показать своих неудобств мучителям! Слишком много чести!
Появление нового действующего лица Ирка вообще бы не заметила, но не каждый день встретишь дикаря, разъезжающего на саблезубом тигре! И снова гвалт, дурацкие туземные церемонии, какая-то показушная драка. Мелькнула мысль, что надо бы присмотреться, понять, в чем дело, но мочевой пузырь рассеивал внимание, а душившая ярость застилала глаза.
И когда туземец, разрезая путы на её ногах, пробурчал что-то про быка и обозвал её неизвестным словом, Ирка, ни на секунду не задумываясь, выплюнула ответную фразу:
— Развяжи мне руки, и я покажу тебе, кто здесь Маугли!
Но оказавшись свободной, забыла обо всем, пулей метнувшись за ближайший куст.
