Никакой тебе магии… Только злость.
— Минус пять, — процедил я сквозь разбитые губы.
— Ты думаешь, ты первый?
Оставшаяся двоица расхохоталась. Надо мной нависли их тени — вокруг оракулов развевались тёмные контуры, а их глаза, кажется, засветились в темноте. Словно чернота пыталась проступить сквозь их кожу.
— Да, мы не бессмертны, но всё равно мы — вечны.
— Вечны, как капитские кредиты… — выдавил я.
— Мы пережили уже двоих Последних Привратников на своём пути, — остриё сабли коснулось моего горла, — И будут ещё. Потому что мы — вечны!
Глаза светятся краснотой, а застывшая на лице улыбка будто отклеилась, и дёргается, как проделка неумелого монтажёра. Нет, просто их много, этих улыбок, как и душ внутри оракулов — каждая пытается выйти на первый план, и лица перестали быть чёткими.
— А ведь мы и вправду испугались, что у тебя получится, — сказал один, — Когда эта самозванка неожиданно сама отправила тебя в пустыню!
Его рука дёрнулась, показывая пальцем в сторону Эвелины.
— Да, — кивнул второй, — Это было страшно.
Может, по их плану, я должен был сейчас закатиться в истерике, проклиная себя за упрямство и глупость? «О, нет! Как же я мог?! Почему я не послушался богини?!»
Ага, щаззз — не дождётесь, псы толчковые.
— Я не марионетка…
— Не марионетка?! — оракул даже сорвался на хохот, — Иные — это сильные души, такие чуткие, что легко откликаются на зов богов. Поэтому ты и попал в этот мир. Ты был обречён стать марионеткой!
— Но тебе повезло, нам нужны сильные души. Мы — Легион, и соединившись с нами, ты обретёшь вечность.
— Мы — милосердны, и всегда даём шанс. Ты готов идти с нами?
Я ощерился, чувствуя, как внезапно вся моя душа превратилась в небольшое пятнышко на фоне поднимающейся из подсознания темноты. Одержимый проснулся, оживая и качаясь, словно океан, разбуженный штормом.
«Иной, мы надеялись, что нам больше не придётся спасать твою задницу», — могильный голос Одержимого раскатистым эхом прокатился по черепной коробке.
Вот же пёс толчковый, и это кто ещё кого спасал? Ну же, Василий, скажи что-нибудь!
— Что это? — оба оракула вытаращились на меня, их горящие глаза округлились.
И тут же в зону обзора попала моя рука, окутанная таким же чёрным ореолом, как и эти двое передо мной. Рука перехватила нависший надо мной клинок, легко переломила его.
Изменившийся голос Эвелины прокатился по залу, словно грохот стальной трубы:
— Я же сказала, что ты ещё послужишь, нечисть.
Тёмные оракулы вздрогнули:
— Самозванка! Ты обманула нас!
— Послужу, Незримая, если даруешь нам прощение, — мои губы сами разлепились.
— Глупцы! Предатели! — кричащие лица оракулов мелькали передо мной, и, кажется, я с ними уже вовсю бился, — Вы предали Легион!
А это удобно, когда ты находишься на задворках сознания, и просто наблюдаешь, как кто-то за тебя делает всю работу. Сейчас он закончит, и можно будет продолжать свой путь.
«Нет, Тим», — послышался голос Эвелины с нотками горечи, — «И ты, и Василий… Вы растворитесь в Легионе, исчезнете среди тысяч душ. Возрадуйся хотя бы тому, что они получили прощение».
Исчезну?!
А вот теперь, понимая, что я никак не могу вернуть контроль над телом, мне стало страшно. Вашу же псину, мы так не договаривались!
А битва была страшной, и в то же время — завораживающей. Каждый оракул превратился в чёрную тень, и они носились по всему залу, пикируя каждый раз в атаку на меня.
Судя по тем сгусткам тьмы, в которые превратились мои руки, я пребывал в таком же состоянии. И мой Легион проигрывать явно не хотел — он отражал атаки, и нападал сам, обрушивая на врагов демонические оплеухи.
Я, конечно, мог бы порадоваться, что мой Одержимый держится достойно. Но для меня пришла очередь спасать уже свою шкуру… точнее, душу. Да и Василия можно прихватить с собой, так то, я за него в ответе.
Вокруг закопошились живые тени. Ощущение, что в голове Василия собирается толпа, и я почувствовал на себе острый взгляд. Впервые я увидел Легион таким, какой он есть — много душ.
И они кружили, находясь пока на самом краю сознания. Но ловушка постепенно стягивалась.
«Ты будешь наш. Ты — будешь с нами».
— С кем, с вами-то? — вырвалось у меня.
Если этот Легион хороший, то те двое — плохие. Чем будет заниматься хороший, когда победит?
«Наша цель — вечность!»
И всё это под дикий аккомпанемент криков и грохот ударов. Противники дикими прыжками носились по всему залу, летела крошка от каменного пола и кровь от рассечённых ран.
Упал один из оракулов, располовиненный ударом моего Одержимого. Молодец, конечно, но радости я уже не испытывал.
Как и раньше, мой разум ринулся по энергоконтуру, пытаясь найти лазейку, чтобы вернуть контроль над телом. Но везде стоял мягкий блок, который выталкивал меня обратно, причиняя тупую боль. Ладно хоть, не контузило.
Я не стал тратить много времени на эти попытки, потому что Одержимый отлично знал это тело. Я и там, в Царском лагере, когда он захватил контроль, не смог ничего сделать.
У меня тогда почти получилось… Что получилось?
Да, я пытался выскочить в тело хоть какого-нибудь мага, нащупав его «точку сборки». В оракула-то прыгнуть легче лёгкого, когда он открывает свой разум при атаке. А вот маг, работающий с грязной псионикой и материей, не так доступен.
Кажется, битва в зале перешла на какой-то новый уровень. Появились ещё бойцы, одетые в рясы чернолунников, раздавались выстрелы. Но Одержимый, словно адское чудовище, просто убивал всех.
Всё это были Безлунные, ну или просто магия здесь не работала. Я лихорадочно ловил момент, старательно следил за псионикой, выхватывая из темноты глаза то одного счастливчика, то другого.
Да ну грёбаная Пробоина какая-то, а не ситуация! Я вылавливал точки сборки, и даже был готов нырнуть некоторым безлуням в разум…
Но что потом?! Тут же быть убитым моим же Василием, принявшим демонический облик? Вырваться из одной тюрьмы, чтобы попасть в капкан?
Ну в кого же, вашу псину… в Эвелину?! Нырнуть в богиню?!
Глаза Избранницы горели в этом адском океане двумя серыми маяками. Те самые глаза, которые столько издевались надо мной, накачивая кровь всякими гормонами, заставляя влюбляться и ненавидеть.
Те самые глаза, которые пытались и убить меня, и спасти…
Да и вообще, она же брюнетка. А Васе нравятся брюнетки! Все эти мысли промелькнули за долю секунды, как я почуял, что мой разум, свернувшись ментальной стрелой, метнулся в Эвелину.
Одержимый, как и тогда, в лагере, попытался перехватить меня, но… да пошёл ты, куда вам тягаться с богиней, вечнососы?!
«Ино-о-ой!!!» — сотни яростных голосов летели мне вслед…
* * *
— И?
Я стоял на вершине дюны, глядя на слепящее солнце. Испепеляющей жары не чувствовалось, и мне сразу стало понятно, что это видение.
Небо потемнело, словно солнце что-то затмило, и вдруг на его месте появилась Пробоина. Всё та же клякса, полная звёзд.
— Ну что ж, муж мой любимый, свершилось!
Я обернулся. Пылающий уголёк фыркнул, нюхая мою руку, но я не отрывал взгляда от той, кто сидела на элементале.
Эвелина… И вправду, богиня. Обнажённая, с распущенными волосами, с чёрным камешком тхэлуса между ключиц и с серым псарэсом на лбу.
Упругие бёдра крепко сжимали мощную спину элементаля, и там, где кожа Избранницы касалась раскалённого тела, поднимался дымок. Вот уж действительно, и никакой депиляции не надо…
Волосы падали на торчащую грудь, заставляя меня высматривать за ними ареолы сосков. Все изгибы тела, каждая прелестная округлость — мои глаза раз за разом оббегали тело Эвелины, и замирали, встречаясь с её глазами.
Эх, если бы у меня было моё тело, то я бы…
— Всё понимаю, муж мой, — она подняла руку, в которой оказалось то самое копьё.
Один наконечник пылает огнём, другой подрагивает, словно рябь на озере. Эвелина коснулась моего плеча раскалённым кончиком, и я почуял, как где-то там, где моё тело сейчас сражается, у него заживают страшные раны.
