Ну, с нами боги! Пошли!
Я сделал несколько шагов к ближайшей стене. Остановился напротив дорогого ростового зеркала, присмотрелся к своему отражению и увиденным остался доволен. Молодой высокий широкоплечий мужчина в чёрном мундире. Строгие чёрные брюки заправлены в высокие сапоги. За плечами плащ с родовым гербом. На поясе широкий ремень, где покоятся чёрный ирут и хороший стальной кинжал. На левой кисти видны два серебряных охранных браслета. Суровый уверенный взгляд, а губы в лёгкой усмешке. И дополняется всё это сдвинутой на правую сторону шляпой с боевой эмблемой Ройхо. Ха! Истинный оствер в смеси с господином де Бюсси, Штирлицем и плакатным ковбоем Мальборо. Для предстоящей беседы я выгляжу идеально.
Поворот! Мои соратники и временные союзники ждут. И я направился в другой конец холла, где за высокими резными дверьми находилась островная элита. Мои шаги были уверенны, я всё ближе к Залу Советов. Однако на середине помещения я замер. Взгляд скользнул по каменному полу, и я увидел местную достопримечательность – мозаичную картину, вроде той, которая находилась в моём родовом замке. Только там была карта Эранги, а здесь – Ваирское море и архипелаг Ташин-Йох. И по чистой случайности я замер на Данце.
Взгляд побежал по рисунку, отметил обозначенные красными ромбами города острова, а мозг услужливо выдал информацию по этому кусочку суши между океаном и Ваирским морем. Изгибаясь, остров Данце, который является самым крупным куском суши в одноименной островной группе, вытянут с севера на северо-запад. Площадь территории – одна тысяча сто пятнадцать квадратных километров. Местность преимущественно гористая. Имеются леса, пара рудников и каменоломни. На острове четыре крупных населённых пункта. Сам Данце – шестьдесят тысяч человек. А также Кайнен, Соммер и Свярд, где проживает пятнадцать, тринадцать и девять тысяч человек соответственно. Общая численность населения на Данце, с учётом рудников и четырёх десятков крупных деревень вдоль береговой черты и в глубине острова приблизительно двести сорок пять тысяч человек, треть из которых является рабами. С одной стороны Данце четыре небольших островка и столько же с другой, пять из них обитаемы, и, значит, если мы закрепимся здесь, со временем и туда прогуляться придётся.
Но это всё потом. А прямо сейчас следовало заняться островитянами, и я продолжил движение. Дверь передо мной распахнули замаскированные под егерей тайные стражники Канимов. Я вошёл в Зал Советов и несколько удивился, уж больно это помещение напоминало земную католическую церковь. Гулкий сводчатый потолок. Слева – кафедра, с которой удобно двигать прихожанам мысль о спасении души. За ней – несколько кресел для членов совета. А справа – нечто вроде небольшого круглого амфитеатра, в котором находится толпа избитых и раненых мужчин, которые охранялись смешанным караулом из моих дружинников и егерей.
Я замер. Глаза вглядывались в пленных и задерживались на тех, кто осмеливался ловить мой взгляд. И ни один из них не выдержал. Все они отворачивались либо опускали голову. Это хорошо. Это правильно. Так и должно быть. Победители мы, а не они, и потому только покорность спасёт от лютой смерти вчерашних хозяев острова Данце и их близких.
За моей спиной была молчаливая поддержка. Отири, Грач, Крамм, молодой герцог, брат и Верек. Они смотрели на меня. Я приблизился к толпе, где многие из присутствующих были знакомы мне по словесным портретам, гербам, знакам и характеристикам, продефилировал вдоль молчаливой человеческой массы и спокойно, можно сказать буднично, произнёс:
– Ну что, мрази, допрыгались? Доигрались в пиратскую вольницу, кучка уродов? Думали, не доберёмся до вас? Нет. Вы ошибались, терпению императора пришёл конец, и теперь всё! Конец вам и вашей республике! Это говорю я, граф Уркварт Ройхо, от имени моего государя Марка Четвёртого Анхо!
Взяв паузу, я продолжил прогулку вдоль толпы. Ждал того момента, когда самый храбрый либо, что наиболее вероятно, глупый и борзый начнёт возмущаться. Секунда. Другая. И вот из толпы послышался хриплый голос:
– Да как вы смеете?! Империя признала независимость архипелага Ташин-Йох ещё триста сорок лет назад, и то, что вы сейчас делаете, называется разбоем! Вам это с рук не сойдет, Ройхо! С других островов подойдут эскадры, а ещё за нас заступятся манкари и дари! И если вы имеете претензии к некоторым вольным морским капитанам, то с ними и разбирайтесь! Обращайтесь к Совету капитанов, а всех остальных отпустите!
Я остановился и резко, на каблуках, развернулся к пленникам. Толпа расступилась, и передо мной предстал поджарый пожилой мужик в порванном камзоле на голое тело и одной тапке. И если судить по морде лица и знаку на одежде, золотой русалке с трезубцем, то это был один из самых скандальных ваирских капитанов Бош Бирмак. Разговаривать с ним мне было не о чем, так как его дом взяли одним из первых, и близкие к пиратскому вожаку люди уже давали показания обо всех делах и связях своего патрона. А раз так, то жалеть его нечего.
Шаг на Бирмака! Клинок вылетел из ножен и поднялся. Ещё один шаг! И чёрная полоска металла опускается вниз. Свист клинка! Чёткий вертикальный удар! Металл врубается в мясо! Слышен хруст костей и хрящей! Мёртвое тело упало наземь. Меч вернулся в ножны, и я спросил:
– Ещё желающие возмутиться есть? – таковых, как и следовало ожидать, не было, и я продолжил: – Знаете, почему вы пока живы? Объясню. Потому что вы нужны мне и империи. Но не все, а только десять – пятнадцать человек, которые подпишут бумагу о возвращении Данце и прилегающих к нему островов в империю Оствер. Эти люди будут жить, гарантирую, а остальных ожидает смерть. Кстати, точно такая же участь постигнет и большинство ваших близких. Впрочем, если желающих будет больше пятнадцати, я не буду против. Итак, кто готов покаяться, подписать знаменательный документ и выступить перед своими заморскими компаньонами с заявлением, что отныне все вы имперские граждане на добровольной основе? Время на размышление одна минута.
– Круто берёшь, граф, – просипел старческий голос.
И ко мне вынесли жирного инвалида, капитана Эльвика Лютвира, который минувшей ночью чуть не сгорел в своём доме.
– Да, круто, – всматриваясь в глазки-пуговки Эльвика, согласился я. – Однако не круче, чем ты, когда разорял имперские деревни и тысячами продавал мирных людей в рабство. А ведь были в твоей жизни моменты и похуже, а, Эльвик? Могу напомнить. Изнасилования. Убийства. Воровство. Похищение людей. Торговля наркотиками. Контрабанда. Поджог ограбленных кораблей, на которых находились живые люди. Всё это было, Эльвик. Никто о твоих поганых делишках не забыл, и ты за всё ответишь.
– Да чем ты меня испугаешь?! – Старый пират плюнул в меня, но не попал, и рассмеялся: – Ха-ха! Ройхо – ты дурак! Меня и таких людей, как я, тебе не сломать! Плевали мы на вашу сраную империю! Дух свободолюбивых ваирцев несгибаем!
– Посмотрим.
Медленно я снял правую перчатку и щелкнул пальцами. Двери за моей спиной открылись, и в Зал Совета вошли ублюдки старого Эльвика. Он увидел их и подавился смехом, а я кивнул на него и, не оборачиваясь, сказал:
– Он ваш.
К побледневшему Лютвиру, который, словно выброшенная на берег рыба, раскрывал рот, но не мог ничего сказать, подскочили Торвальд Топор и Каип Эшли. Они отбросили людей, которые держали старого капитана, и он упал. Сыновья, ненавидевшие своего отца больше, чем кто бы то ни было, схватили тело парализованного инвалида за руки и выволокли его прочь, а я помедлил и снова щёлкнул пальцами.
Опять двери открылись, и появились капитаны «мяса»: Мишо Гундос, Быстроног, Йон Заря, Рыжий Ян, Крис Зубец, Вильен Игрок, Лофф Серый и прочие, в общей сложности два десятка замаранных кровью земляков пиратских вожаков. Они были при оружии и ждали команды. Но я не торопился, так как из другой двери появилась ещё одна группа пиратов, и каждый из морских разбойников держал на руках маленького человечка, мальчика или девочку. Родители этих тихонько хныкающих детей стояли в толпе. Поэтому после всего, что произошло, пленные купчины, капитаны и корабелы окончательно осознали, что я не шучу и сам в их крови мараться не собираюсь, для этого найдутся другие люди, причём те самые, кого они хорошо знали и не раз снаряжали в налёты на имперские земли. Так что уже через секунду из толпы выбрался первый местный авторитет, глава Купеческой гильдии Вилли Йоцке, а за ним последовали другие – картограф Сим Чанкар, знатный корабел Микка Сквир, капитан Мурвин Жава по прозвищу Каракатица, а далее главный оружейник и глава гильдии кузнецов Рым Румини.
Ну что сказать? Я этих людей понимал. Ночью их вытянули из тёплых постелей или взяли на причале. Потом избиения, издевательства и быстрый допрос. А в финале появляется представитель рода Ройхо, о котором все они хоть что-то (как правило, плохое), но слышали. Граф требует сдать остров. Совершенно спокойно убивает одного из пленных капитанов, а старого Лютвира отдаёт его бастардам, которые наверняка распустят его на лоскуты. И в конце беседы появляются дети этих самых людей. Тут уж поневоле про всё забудешь и лапки кверху поднимешь. Но кто виноват? Никто. Сидели бы на острове, торговали и рыбу ловили, и претензий к ним не было бы, по крайней мере с моей стороны, сто процентов. А если захотели повоевать, пограбить и на этом нажиться, то будьте любезны, приготовьтесь к тому, что война со всеми её некрасивостями и жестокостями придёт и в ваш дом. Так-то.
