— Вот про вечер и поговорим. А точнее, про ночь. Где был? — Участковый улыбнулся доброй, простоватой улыбкой.
Ага. Знаем таких. Сейчас практически друг и брат, а потом, не успеешь оглянуться, а на тебе все "глухари" последнего десятилетия.
— Так спал. Вон, на сеновале, с Андрюхой.
— Я тебе говорил, Ефим Петрович. Ошибка вышла. Недоразумение. — Вмешался дядька.
— Это мы разберемся, Виктор. Так. Прям спал? Никуда не выходил?
— Лунатизмом, вроде, не страдаю. Спал, конечно.
— Интересно… А вид такой, будто всю ночь бодрствовал. Уставший вид. Я бы даже сказал, замученный. — Участковый хитро прищурился, пристально глядя мне в лицо.
Умрёшь. Эркюль Пуаро деревенский. Нашелся мне, блин, великий детектив.
— Имел неосторожность выбрать местом отдыха сеновал. Повелся на прочитанных классиков. Теперь чешется все. Да и плохо спалось из-за этого. Ворочался с боку на бок.
— Может, так плохо спалось, что пошел к колхозному хозяйству? — Ефим Петрович продолжал улыбаться, наверное, чтоб наладить между нами общение, но мне от этого становилось только волнительно.
— За каким оно мне надо? Колхозное хозяйство. Я и днём-то не горю желанием туда попасть. Если не в курсе, меня родители за плохую учебу в Зеленухи отправили. Ссылка, так сказать. Жду не дождусь, когда обратно в Москву свалю. Вон, дядьку спросите. Мне курей доверить нельзя. А Вы говорите, колхозное хозяйство. Да ещё и ночью.
— Ну, да…Ну, да… Слышал. Ходят слухи… Тем не менее, видишь, какое дело. Сегодня в пять утра обнаружилось, что пропал колхозный бык — производитель… Кормят его обычно в это время. Всегда в одно и тоже. Знаешь, как важно соблюдать режим для такого быка? Он же у нас на половину района работает. И вот представь, кинулись, а быка то и след простыл...
Участковый замолчал, выдерживая паузу.
А вот я молчать точно не собирался. Нет, ну должен же быть предел этому беспределу. И без того настрадался в Зеленухах, а теперь мне ещё быка шьют.
— История очень волнительная. Сочувствую. Одного не пойму, как Вы это вообще со мной связали?
— Вещь узнаешь? — Ефим Петрович протянул левую руку, которую до этого держал в кармане. На ладони лежали до боли знакомые, те самые часы, которые совсем недавно я видел на своем запястье. Других таких в селе быть не могло. Это факт.
Глава 19
Первая мысль, которую очень хотелось произнести вслух: ”Это не мое. Мне подкинули”. Жаль, не проканает. Таких часов в деревне нет ни у кого. Кроме Жорика Милославского, естественно. Но главное, я вообще не мог вспомнить, где и когда видел их в последний раз на своей руке. Просто не обращал внимания на данный аксессуар. Есть и есть. Висят на запястье и висят. А теперь прямо заклинило. Провал в памяти.
Но в любом случае, идти в отказ тут никак не получится. Часы реально были мои. Точнее, Милославского. Убеждать участкового, будто этот предмет не имеет ко мне отношения — самое глупое, что можно сделать в сложившейся ситуации. Только глубже вырою себе яму. Поэтому, само собой, пришлось согласиться, типа, да, вещь моя.
Надо отдать должное, Андрюха и дядька реально поддержали. Братец клятвенно заверил участкового, будто спали мы бок о бок, словно сиамские близнецы. Виктор несколько раз повторил Ефиму Петровичу, мол, необходимо разобраться, прежде, чем кого-то в чем-то обвинять. Я же просто пытался воззвать к здравому смыслу представителя закона и порядка.
— Сами подумайте, зачем мне бык? Это первое. Что с ним делать? С собой в город забрать? Боюсь, родители не оценят. Они меня отправили в деревню и никак не ждут, что деревня приедет вместе со мной. Тем более, в виде крупного рогатого скота. Возможно, данная информация будет для Вас несколько неожиданной, но московские квартиры, как бы, не приспособлены для содержания быков.
Участковый пристально посмотрел на меня, заподозрив издевку, потому что она и правда имелась.
— Ты, Георгий, вместо того, чтоб блистать своим не очень качественным юмором, лучше хорошо напряги память и расскажи, как твои часы оказались возле места преступления. Я бы даже сказал, на нем. Потому что лежали они ровно там, где должен стоять бык. — Ефим Петрович снова потряс уликой перед моим носом.
А что толку? Тряси не тряси, я понятия не имею, как ответить на этот вопрос.
По словам участкового выходило следующее. Утром, в пять часов, (если быть более точным), зоотехник пришел к месту обитания быка, всем сердцем желая покормить животное. Якобы кроме него, никто на такое мероприятие решиться не смог бы.
Лютик, (охренеть, насколько “подходящее” имя для осеменителя коров, которого боятся Зеленухи и все соседние деревни на всякий случай тоже), характер имеет вовсе не нордический, а потому способен среагировать на любой звук или запах агрессией. Или просто, например, с первого взгляда выбесил его человек. Подумать, какая цаца… Не бык, а, блин, нежная ромашка с тонкой душевной организацией.
И вот, на месте постоянной дислокации Лютика не оказалось. Загон, где он проживал, был пуст. Зато прямо у выхода лежали мои часы.
— Слушайте, я все понимаю. Но Вы же взрослый, адекватный человек. Сами рассудите. Как бы я смог его увести? Говорите, никого кроме зоотехника не подпускал к себе ваш Лютик. Даже если предположить, что внезапно меня посетило дикое желание стать обладателем столь сомнительного домашнего питомца, чисто практически невозможно это осуществить.
— Вот загадка. Да. Но ты же нам расскажешь? — Ефим Петрович в очередной раз зашёл на новый круг одних и тех же вопросов. Такое чувство, будто пытался меня подловить на мелких проколах.
— Не расскажу, потому что ни при чем. И к данной истории не имею никакого отношения.
Короче, наша беседа очевидно зашла в тупик. По итогу, участковый велел мне из Зеленух никуда не деваться, будто были варианты сбежать, умрёшь, и покинул двор дядьки в степени сильной озабоченности. Виктор ещё минут двадцать пытал нас с Андрюхой на предмет причастности к преступлению века, но и ему я ответил то же самое.
— Бред какой-то, — Выдал дядька, а потом уехал на работу.
Я с ним полностью был согласен. Если бы не одно маленькое, крохотное "но". Те угрозы и обещания, которые буквально днём звучали от Федора. Честно говоря, вспомнил об этом не сразу. Уже после того, как Виктор вышел за ворота.
— Твою мать… — Я застыл посреди двора, соображая, можно ли данную версию рассматривать, как реальную.
Федька же говорил друзьям, что подготовил какую-то гадость, после которой городского обязательно ждут неприятности. Так может, это и есть ты самая гадость?
Я, конечно, не осведомлен о стоимости быка и это точно не дорогая тачка за несколько мультов буржуйских денег, но в деревне бык, наверное, покруче "Ferrari" будет.
— Андрюх…
Братец шел следом, мы как раз собирались разбежаться по своим делам. Мне пора было мчать в сельсовет. Участковый сказал не уезжать из Зеленух, но и привязанным во дворе сидеть распоряжения не поступало. Думаю, кратковременное посещение соседнего села нарушением не считается. Да и потом, обвинения никто ещё не предъявлял. Кстати, во время разговора, Ефим Петрович с такой тоской произносил несколько раз мою фамилию, что ему очевидно, самому больше бы понравилась какая угодно версия, даже сказочно-фантастическая, в которой Лютика украли лесные эльфы, только не та, где фигурирует сынок Милославского. Видимо, мент представлял уровень сложностей, если вдруг быка упер все же я.
— Чего ты, Жорик? — Переросток остановился рядом.
— А скажи мне… Этот ваш рогатый неадекват только одного зоотехника к себе мог подпустить?
— Ну… так-то, да. Кроме Лехи никто ближе пяти метров не подойдёт. Он же огромный. Лютик. Хотя, и Леха тот ещё богатырь. Пару раз с кулака Лютика успокаивал. Дури там столько… у обоих... Он однажды случайно Федьку воротами зашиб. Бык, имею в виду. А то подумаешь, что Алексей. Федька стоял с ведром груш, а у Лютика огромная любовь к грушам. Только между ними были ворота. Лютик — с одной стороны, груши — с другой. Как он их запах почуял, не знаю. Бык в смысле. Ломанулся и ворота снёс. Над Федькой все село потешалось год. Его створками накрыло. И че? Федор решил доказать, что он — мужик. Ходил потом Лютика грушами прикармливал. А то совсем засмеяли. Леха, наш зоотехник, прям ревновал. Он же Лютика привез совсем теленком.
