– Спасибо!
Я вытащила целительский амулет и активировала его легким нажатием на камешек. По венам прошлась теплая волна, смывающая усталость и приносящая облегчение. Сразу дышать стало легче и забурлила энергия в теле.
– Умываться, одеваться, завтракать! – обозначила служанке порядок действий. – В одиннадцать назначена встреча с господином Гольдманом. Есть что-то срочное?
– Есть, как не быть? – Павлина поставила на умывальную тумбу тазик с теплой водой, повесила на крючок чистое полотенце и положила на специальную полочку зубную щетку, порошок и мыло. – Староста полночи под дверью проторчал, поговорить хотел. Но вы, как пришли, его с порога развернули. А спозаранок этот… скандалист прибежал. Так, они уже два часа препираются. Как бы до драки не дошло.
– Я? Развернула? – наморщила лоб. – Не припоминаю. Так, ты думаешь, Харитон насчет господина Филаретова предупредить хотел?
– Не знаю, мне не сказывал. – Девушка пожала плечами. – Вас дожидался.
– Ладно! Передай, что спущусь через полчаса. – Поднявшись с кровати, я протопала к умывальнику.
Меньше всего мне хотелось участвовать в разборках. Предположительно, внизу бесновался хозяин, на которого работал Мирон. Неужели, парень настолько ценный работник, раз из-за него скандалить прибежал? Впрочем, это не так важно. Раз это мои люди, значит, и проблемы тоже мои.
Собралась я быстро, планируя сразу после разговора направиться в контору Кальмана. Вместо завтрака перехватила сочное яблоко. Последний кусочек проглотила, когда спустилась в трапезный зал постоялого двора. А там Харитон с нашими крестьянами и местным хозяином держал оборону против троих могучих мужиков. Курчавые русые головы, широкие плечи, кулаки пудовые, характерная нижняя челюсть, выпирающая вперед. Отец и двое сыновей – вылитые богатыри с картинки. Только злющие больно.
– Доброе утро, господа! – Я улыбнулась дружелюбно. – Позвольте узнать, что тут происходит?
– Ваша светлость! Наконец-то! – С нескрываемым облегчением в голосе ко мне подбежал Харитон, низко кланяясь и сминая шапку в руках. – Возникло чистой воды недоразумение. Но господин Филаретов слушать ничего желает!
– Да как же?.. – взревел тот возмущенно. – Какое недоразумение? Шутка ли? Где Забава? Признавайся, старый хрыч, куда девку спрятал? Я ж тебя в бараний рог скручу. Что же это вы, Ваша светлость, вопиющую наглость и беззаконие поощряете?
– Как ты смеешь так с княгиней разговаривать? – взвизгнул фальцетом староста. – Вот я сейчас околоточного позову!
– Да и зови! Я битый час тут торчу. Жалобу полицмейстеру на вас писать буду, – огрызнулся старший Филаретов.
У меня от бестолковых воплей снова голова разболелась. Оказывается, у Харитона, когда тот нервничает, голос на редкость противный и визгливый делается. И он тонким сверлом ввинчивается в мозг, причиняя дискомфорт, терпеть который совершенно невозможно.
– А ну, молчать! Оба! – рявкнула грозно. Довели, честное слово. – Говорить по очереди. Не перебивать. И только по-существу!
Я прежде никогда так на людей не кричала, но тут одно на другое наложилось. Мои переживания, вчерашний вечер и плохое самочувствие. Еще и заряд в целительском амулете зря потратила, потому что целебный эффект насмарку пошел. Помимо моего желания внутри такая волна ярости поднялась, что в глазах потемнело.
– Ты! – Приблизилась к чужаку и ткнула его пальцем в грудь. – Говори. Что нужно? Кто такая Забава? И почему решил, что она здесь?
– Так, дочка моя, – Филаретов вздрогнул. Он хоть и возвышался надо мной на целую голову, и прихлопнуть мог одним ударом, а все же отступил. – Пропала ночью. Мы дом обыскали, друзей и знакомых обошли – нигде нет. Люди видели, как она в пролетку садилась. Кучера мы нашли. Он указал, что сюда Забаву привез.
– Допустим, так и было. Девица сама из дома ушла, сама в экипаж села. Мы тут причем? Что ей тут делать, по-твоему?
– Так, известно, что! Мирон ваш голову девке задурил. Поди, сбежать с ним надумала, дуреха. Вон того хрыча старого родич! – зыркнул зверем на Харитона. – А он в отказ идет! Мол, дочки моей тут нет. А как же нет, когда люди видели? Позор-то какой! Соблазнил девку. Посулами и обещаниями сладкой жизни сманил. Из семьи вырвал. На путь греховный направил. Где это видано, чтобы дети супротив воли отца шли?
– Достаточно! – остановила мужика и развернулась к Харитону. – Так понимаю, речь идет о твоем племяннике? Где он?
– Ваша светлость, так эта… Нет Мирона, не вернулся еще, – заюлил старик. – Нам бы переговорить без посторонних? Пять минут. Сделайте одолжение.
– Ну, уж нет! Тут говори, – возмутился Филаретов. – Или тебе, гнида костигорбая, есть что скрывать?
– Послушайте… – мое терпение было уже на исходе, – как вас по имени отчеству?
– Алексей Добрынич я, Филаретов, – мужчина представился сам и о парнях не забыл, – сыновья мои, Олег и Еремей Алексеевичи.
– Так, вот, Алексей Добрынич, даю слово, что во всем разберусь. Присядьте пока, чаю попейте, а я выясню, здесь ли ваша Забава, удерживают ли ее против воли или же она по-собственному желанию из дома ушла.
– Не могла она сама! Охальник сманил, – пробубнил мужик.
– Сидеть. Ждать. Пить чай! – прикрикнула на упрямца и быстрым шагом направилась к выходу во двор.
Двери преграждали сыновья Филаретова, но они отступили в сторону, стоило мне приблизиться. Харитон просочился следом, а больше никому и не пришло в голову пойти за нами.
Я отошла на пару шагов от порога и резко развернулась к старику.
– Где они?
– Кто? – опешил Харитон.
– Ты зубы не заговаривай! – смерила старого пройдоху строгим взглядом. – Мирон твой и Забава Филаретова. Что вы тут за цирк устроили? Показывай, где прячутся!
– Ваша светлость, не велите казнить! Не доглядел! Моя вина, что допустил такое. Но кто ж знал, что Мирон с хозяйской дочкой шашни закрутит? Он же ни словом, ни пол словом не обмолвился, что задумал. Митрофан только зря в Гремячьи выселки лошадь гонял, ни с чем вернулся. А эти двое ночью на двор заявились, да перед фактом поставили, что тайком обвенчались. Супротив родительской воли пошли. Куда же их было гнать?
– Ну, вот, что с вами делать? – я тяжело вздохнула. – Прямо шекспировские страсти разгорелись. Веди уже, посмотрю хоть на них, поговорю.
Молодожены на сеновале прятались. Как мыши, в нору забились. Так сразу и не найдешь за отвалами сена. Староста позвал племянника, объяснил, какая непростая ситуация сложилась, и вот передо мной возникла весьма странная парочка.
Харитон сам по себе был худющий старикашка. Живчик. Но там, как оказалось, и племянник недалеко ушел. Невысокий, тощий, морда плутоватая – смотреть не на что. Зато невеста – кровь с молоком, фигуристая девица с толстенной косой и румяными щеками. На первый взгляд, Мирон и Забава абсолютно друг другу не подходили. Вот только глаза у них горели решимостью противостоять всему миру, лишь бы только быть вместе.
Ну, и кто я такая, чтобы вставать на пути у столь сильных чувств?
– Любишь ее? – спросила у парня.
– Больше жизни! – Мирон с нежностью посмотрел на жену. – Забавушка моя ненаглядная.
– А ты его? – уточнила у зардевшейся смущением девицы.
– Души не чаю, госпожа! Мой Мироша – самый лучший, – ответила Забава чарующим грудным голосом. – Вы уж простите, что столько вам неприятностей доставили. Батюшка мой – добрый человек, мухи не обидит. Любит меня крепко и счастья желает, но понимает его по-своему. Последнее время, как с цепи сорвался. Мирона то в одно село отправит, то в другое, а то столько работы задаст, что вчетвером не управиться. Еще и братья каждый раз задирают и кулаками потчуют. А он все одно ко мне на свидания приходит, никого не боится.
– Раз уж любовь между вами вспыхнула, отчего же к отцу Забавы не пошел? Руки не попросил? – вопросительно уставилась на молодого человека.
– Как же не просил? – возмутился он. – Первым делом к Алексею Добрыничу отправился. Думал, сватов засылать, к свадьбе готовиться. Да только он слушать не захотел, спустил с порога. Дескать, такой зять не нужен.
