– и уже завтра у нас будет консул. А дальше дело техники. Я все сказал.
[1] Главный храм Юпитера в Риме. Находится на Капитолийском Холме, территориально примерно на месте основного здания современного Капитолийского музея.
[2] 59 г. до н.э. Римляне в обиходе “нумеруют” года по именам консулов. Летоисчисление “От основания Города” (AUC) тоже есть, но в обиходе не используется.
[3] 63 г. до н.э.
[4] Децимация – римский тип наказания провинившихся легионеров. Довольно древняя традиция, которая была возрождена Крассом во время восстания Спартака, но больше после этого не применялась ни разу. Вкратце сводится к тому, что весь выбранный легион разделяется на десятки. В каждой десятке легионеры тянут жребий. Того, кому выпала короткая палка, остальные девять обязаны забить насмерть. Обычно применялась к легионам, которые дезертировали с поля боя.
Легкий ветер с гавани нес приятную ночную прохладу. Корабли – маленькие светящиеся точки в черноте моря, - словно мотыльки собирались на свет маяка и испуганно прибивались к порту. Солоноватый воздух опутывал, принося спокойствие и уверенность, что все страхи беспочвенны и надуманы.
Клеопатра бы давно погибла, если бы доверяла подобным ощущениям.
- Сирия? Антоний, ты серьезно? – сложно было сказать, чего было больше в ее голосе – сарказма или злости.
Легкой улыбке и горячему поцелую не удалось не только остановить ее, но и даже смягчить хотя бы немного.
- Если ты думаешь, что твое перемирие с этими так называемыми коллегами продлиться вечно, ты глубоко ошибаешься, - холодно отрезала она, - Стоит тебе зазеваться, они тут же на тебя набросятся.
- Луций справится, - легкомысленно махнул рукой Антоний.
- То, что он твой брат и с ним твоя жена еще ничего не значит! – воскликнула она, ловко уворачиваясь от его очередной попытки заткнуть ее поцелуем.
- Да ладно тебе! – Антоний все еще не воспринимал происходящее всерьез, - Я быстро разберусь, вернусь, и будем продолжать готовиться к войне.
- А что, если нет? – злость переполняла ее и находила выход только в виде сарказма, что сочился с ее языка как яд, - А что, если ты завязнешь в этих зыбучих песках? А что, если…
Антоний рассмеялся:
- Все будет хорошо, успокойся. Это вредно для ребенка.
Она положила ладонь на только начавший увеличиваться живот. Второй плод их с Антонием любви, - как думал он, - или же разумного политического хода, - как считала она. В этом мире не существовало средства лучше для того, чтобы привязать к себе мужчину, чем родить ему сына. И она жалела только об одном.
Что с Цезарем такой трюк не сработал.
Тяжело дыша, она откинулась на подушки. Раскрасневшийся, потный, но все равно такой красивый Антоний упал на бок рядом. Все-таки даже в статусе почетной пленницы были приятные моменты – и этот был одним из них.
- Будь осторожнее. Тебя могут заметить, - шепотом, сказала она.
Горячий поцелуй заглушил ее слова.
Она не знала откуда, но точно знала, что именно в эту жаркую ночь месяца, что римляне называли квинтилием[1], был зачат Птолемей Цезарион.
Через какой-то год после его рождения Антоний предложит выдать его за сына Цезаря, чтобы как-то легитимизировать свою позицию. Через какой-то год после его рождения, она согласится на это, считая, что так только увеличит его – и одновременно с этим свои – шансы на победу.
А через каких-то три года Антоний бросит их обоих и убежит спасать этого идиота Саксу так, словно больше ничего не имеет значения.
- Ты не можешь просто бросить нас на растерзание своим коллегам! – ее разъяренный голос многократно отражался от стен, становясь из громкого оглушительным, - Снять всю армию и перебросить ее в Сирию? Ты о чем вообще думаешь?!
Уговоры и мольбы не помогли и теперь других вариантов просто не оставалось.
- Успокойся! – рявкнул Антоний, ухватив ее за руки. В его голосе не было ни тени привычной расхлябанности и веселья, - Это вопрос безопасности нашего государства и я не могу и не собираюсь пускать его на самотек!
- Какого государства? – яд сочился с ее языка вместе со словами, - Того, которое спит и видит тебя на погребальном костре? Очнись, Антоний! Ты заберешь всех своих воинов в Сирию – и уже через неделю твои так называемые “коллеги” будут здесь!
Он резко отпустил ее и отступил на два шага назад.
- Я все решил. Если тебя что-то не устраивает –
