прорвался, ты пришел.
— Я обещал, ты понимаешь?
— Я рад, что ты меня нашел.
— А как иначе, по-другому? Ведь вместе были мы всегда! Теперь свободен я, а значит, тебя не брошу никогда.
Лицо паукогусеницы исказилось от страшной муки.
— Увы, увы, теперь уж поздно. Я умираю, ухожу.
Ворон, казалось, был готов заплакать.
— Не можешь говорить серьезно! — прокричал он.
Старый демон вздохнул и покачал головой, будто бы отчитывая несмышленого мальчишку, сморозившего глупость и не понявшего это.
— Я очень стар, жил слишком долго, и мой черед уже настал. Таков удел живущих в мире, как будто ты сего не знал.
— Нет, не сейчас, не так, не ныне, коль мы опять с тобой вдвоем! Отринь уныние, мы вместе домой вернемся, заживем!
— Я слишком стар и слишком болен, и слишком много ран… Уволь. Мне не вернуться, я доволен, тебя увидеть… мой король.
И Айш-нор закричал. Тоскливо, с отчаянием в голосе, без надежды.
— Ну, ну, — уродливое человеческое лицо чуть искривилось, причем едва ли не все, а туша монстра дернулась и тот немножко изменил положение, — не надо боли. Не я ль тебя учил тому, что в нашей горестной юдоли скорбь не поможет никому? Скажи мне лучше, что за смертный, стоит, боясь хоть раз вздохнуть? Где ты нашел его, поведай, когда смог тело возвернуть?
— Хватит, молчи, не трать ты сил. Иди сюда, — архидемон резко обернулся ко мне и жестом крыла указал место рядом с собой, — расскажем вместе, где я был.
Я на негнущихся ногах подошел к здоровенной дурно пахнущей туше и, не зная, что делать, поклонился.
— Меня зовут Александром, господин. Прошу прощения, не знаю, как вас правильно величать.
Я и сам не понимал, почему столь вежлив. С проклятым пернатым уродом ни на секунду не возникало желания выкать и пресмыкаться, а этот умирающий монстр вызывал истинное почтение.
— Пар-лон зовусь, я — архидемон, один из тех, что глуп столь был прийти в Дамхейн…
— В ответе я, о мой наставник, тщеславие всему виной. Ты против был…
— И все ж отправился сюда, решив рискнуть главой.
— Мы все рискнули и напрасно. Я сам погиб, ушел в закат. Собрав остатки сил предсмертных, воскрес лишь десять лет назад.
И после этого он с моей помощью рассказал старому другу обо всех важных событиях, произошедших с момента возрождения в Дамхейне. Говоря начистоту, их оказалось негусто. А вот личность Матери Леса заинтересовала старого демона.
Он долго перебирал что-то в памяти, потом произнес:
— Сей дух неведом мне и все же опасен он и очень зол. Невинных души пожирая, он крепкий дом себе нашел. Вопрос, к чему ему стараться? Такие сложности нести. И тратить силы, напрягаться… Тут все нечисто, уж прости.
— Я знаю, метит эта нечисть уж больно высоко, но что ж, не наше дело то, ответь мне, что же с тобою-то стряслось?
Рассказ старого архидемона оказался куда подробней и обстоятельнее.
Когда война подошла к концу и началось то, что вошло в историю Дамхейна под названием «Темного века», он с остатками свиты, состоящей в тот момент исключительно из безмозглых демонических насекомых, бежал прочь, страдая от ран, которые оказались чересчур серьезными и никак не желали закрываться.
В один прекрасный момент Пар-лон нашел место, подходящее для того, чтобы переждать опасность и немного восстановить силы. Для этого, правда, ему пришлось погрузиться в состояние анабиоза на добрых полвека. Проснувшись, он выяснил, что лес уже окружен цепью непробиваемых рунических символов неизвестного происхождения. Впрочем, это оказалось не самой плохой новостью. Раны, полученные на войне с людьми, и не думали заживать, продолжая вытягивать жизненные силы. А даже у архидемона те отнюдь не бесконечны.
Он продолжал влачить свое жалкое существование исключительно стараниями верных слуг, делящихся с повелителем добычей и какой-никакой, но магической энергией. Вот только до бесконечности это продолжаться не могло — жизнь старого архидемона подходила к концу. Хотя он не сдавался без боя — сумел сотворить себе много тысяч миньонов, большинство которых, если верить Пар-лону, спали под землей, ожидая команды.
И — да — узилище старого демона за прошедшие годы изрядно разрослось, поэтому маги несколько раз наносили руны уже на новых деревьях и тщательно следили, чтобы нигде не образовалось прорехи, потому что когда однажды это произошло, порождения искаженного эманациями тьмы леса наводнили окрестности и число жертв тогда исчислялось тысячами.
— А почему вы сами не сорвали печать или что-нибудь в этом духе? — спросил я. — Мы же с Айш-нором прошли через этот защитный барьер.
— Айш-нор теперь с тобою связан, его печатью не сдержать. Сломать же их не выйдет сразу, тут нужно силу применять. К барьеру ж нам, увы, не подбежать.
— Кстати, а какие еще монстры помимо пауков у вас тут живут? — мне вдруг стало интересно.
Этот вопрос изрядно повеселил старого демона, потому как тот издал звук, отдаленно напоминающий смех, а затем из-под земли выползла здоровенная сколопендра, тотчас же обившаяся вокруг меня. Тварь щелкнула жвалами, с которых капнула зеленоватого цвета слюна, затем разжала смертоносные объятья и уползла прочь.
Мать вашу! Язык мой, враг мой!
— Понял, больше никаких глупых вопросов!
— Какой догадливый носитель, урок молчания усвой.
Я кивнул, почесав переносицу.
Этот жест не укрылся от старого демона, который, указав на перчатку, произнес:
— Позволь взглянуть.
Делать нечего, пришлось демонстрировать новопробретенный магический протез. Несколько секунд Пар-лон рассматривал мерцающую алым конечность, после чего дал экспертную оценку.
— Прекрасно, нет, великолепно. Каков талант, и ведь не все…
— Сие неважно! — перебил его вдруг Айш-нор.
Демоны встретились взглядами и гусеницепаук хмыкнул.
— Что ж, по сему и быть.
Мне очень хотелось понять, что же демоны имели в виду, но одного урока хватило для того, чтобы держать язык за зубами, а потому все растущий список вопросов пополнился новой строчкой.
Как говорится: «а теперь, дети, поможем тупому попаданцу разобраться с гребаным миром, в котором он оказался, потому что мануал тут не предусмотрен, зато звиздюли — очень даже».
Невеселые мысли прервал Пар-лон.
— Я наконец тебя увидел, нет больше силы боль терпеть. Прошу, даруй покой скорее, мечтаю только умереть.
— Не смей и мыслить о подобном! Ты будешь жить, ты должен жить!
— Дорогой мой воспитанник. — Речь Пар-лона внезапно изменилась. Стала такой же, как у Айш-нора во время заключения контракта и объяснения принципов демонической магии. — Ты знаешь, что мне осталось недолго. Год, два, десять. Не больше. А потому я — архидемон второго круга Пар-валена умоляю тебя об одолжении. Прерви бренное существование и даруй вечный покой.
— Не смей
