с красным передом, а также с золотистой короной, словно какой-то значимый человек. Его безликая голова настораживала, вгоняла в смуту и отчаяние, причём непонятно, что конкретно служило причиной. Так или иначе, генерал, держа свои мечи перед собой в такой же стойке, как и много раз раньше, начал разговор:
— Я ждал этого момента, — говорил он низким, эхообразным и горделивым голосом. — Мне было интересно увидеть вас лично, магистр Джинн. Господин Нокс многое рассказал о вас, жаль ни слова не проронил о навыках в качестве командующего. Впрочем, это не помешало моим планам реализоваться.
— Приспешник Нокса, значит. Мы ещё не проиграли, не советую спешить с выводами.
— Это правда, — генерал сделал пару шагов в сторону края, даже не защищаясь от возможных атак магистра. — Обороняющиеся проявили мужество, сражаясь с моими войсками вплоть до собора. Я не заметил, что кто-либо из них поддался страху и бросил оружие. Похвально. Вы постарались, магистр?
— Мы все верим в свободу и защищаем её. Это наш дом.
— Дом. Самый важный оплот любого человека, общества, государства. Исконные земли всегда хочется защитить во что бы то ни стало и никому не отдавать. Типично, тем и прекрасно. Лучшая мотивация для патриота.
— Но не Ноксгвардии это понять. Вы проиграете.
— Я так не думаю. Какими бы патриотами не были, уберечь свой дом вы не сможете. Вы, должно быть, уже поняли, что инициатива в моих руках. Мой план решает, проиграете ли вы или нет. Не ваш идеал, не ваш Архонт, не вы, магистр Джинн. Пока вы стремитесь уберечь свои низменные культурные и народные особенности, такие как свобода, вольность, вино, вера в Барбатоса, мы стремимся к всеобщему объединению, где не будет вечной междоусобицы за мелкие ценности. Ноксгвардия объединит всех, какими бы они разнообразными не были, и поднимет сам факт существования всего живого на новый уровень. Уровень постоянного развития, сосуществования и борьбы с любыми угрозами. Сила есть система, магистр Джинн, где стоит строгая иерархия каждого элемента, который вкладывает свою песчинку пользы.
— А если никто не захочет пойти с вами?
— Заставим или уничтожим. Многообразие — естественно, но его надо контролировать в пределах одного сильного государства. Служба системе во благо выполнения общей цели поощряется, но противостояние на корню уничтожается. Есть высшая власть, есть доверенная власть, есть подчинённые. Три ступени любой фракции Ноксгвардии. Высшие принимают стратегические решения и приводят свои фракции в движение, доверенные выполняют делегированные обязанности во имя общей цели, а подчинённые — послушно исполняют волю вышестоящих. Всё просто и сложно одновременно. Каждый элемент системы, магистр Джинн, — генерал угрожающе направил огненный меч острием к девушке, — должен справляться с любой угрозой, будто внешней или внутренней. Стремление к единству — вот, что такое настоящий идеал. Все прочие, кто встаёт на пути и не готов принять объединение, становятся нежелательными. Ордо Фавониус в Мондштадте будет уничтожен армией Ноксгвардии имени Понтифика Саливана.
Никакой холод бушующего ветра и моросящего дождя не сравнится с теми словами, которые высказал Саливан. Это воплощение диктаторства, с чем свободный народ Мондштадта боролся веками ранее. В его словах нет горячей страсти, фанатичной веры, потому что он уверен в том, что это исполнится. Гигантская гордость генерала превратила обычную жажду власти в хладнокровное стремление к превосходству, где Саливан готов шаг за шагом двигаться к единству. Магистр зря надеялась, что с ним можно каким-то образом договориться, одолев. Его надо убить. Некоторые рыцари рядом сильно мешали, потому магистр настойчиво приказала им помочь товарищам и ни в коем случае не вмешиваться в её дуэль. Возможно, убийство Понтифика поможет одержать победу над врагом.
— Я тебя выслушала, — ответила магистр, встав в ровную стойку оловянного солдатика и выпрямив меч перед собой. — Я для тебя нежелательная, потому нет смысла более затягивать. Эта дуэль решит, кто прав.
— Магистр Джинн, вы меня не поняли. Этот бой — лишь показательное закрепление моего скорого успеха. Моя победа над вами не сыграет роли, кроме вашего унижения и пленения, а возможно и гибели. Генерал без подчинённых — ничто.
Саливан сделал рывок в сторону Джинн и совершил первую открывающую атаку. Джинн без труда уклонилась и контратаковала точечными уколами в бок Понтифика, однако через секунду-две оппонент оттолкнул магистра от себя. Темп схватки был катастрофическим, кое-где даже глаз не мог поспевать за скоростью. Джинн кружилась вокруг Саливана, будто сдавала беговые круги на время, в то время как сам Понтифик ловко и с ярой агрессией теснил девушку. Их клинки порой свистели от скорости, пламя от столкновений с поверхностями бушевала вихрем поболе ветра, а лунный меч оставлял такой яркий след, что можно было проследить чёткий мах каждого удара. Анемо-стихия Джинн сталкивалась с огнём меча, её мастерство о его мастерство, её превосходная ловкость о силу и точность Понтифика — равная бесцеремонная дуэль, никак иначе. На площадь выбежала Розария, но её остановил стоящий рядом рыцарь-охранник.
— В смысле не вмешиваться? — огрызалась Розария. — С моей помощью ей легче одолеть такого врага.
— Я не думаю, что ей действительно понадобится помощь, — возразил рыцарь. — Скорее, мы помешаем ей.
Розария хотела поспорить, да только бой между ними на самом деле не предусматривал никакой поддержки со стороны. Саливан отдал всё внимание Джинн, а магистр — ему. Едва кто-то попадётся под их мечи, так сразу ни одного живого места не останется.
— Они наступают! — крикнул Хоффман снизу. — Их много!
Ничего не оставалось кроме того, чтобы довериться мастерству Джинн и самим не оплошать.
***
— П-прошу тебя, Дилюк, притормози! — умолял Беннет, наблюдая, как разъярённый Дилюк сражался с Вордтом без капли осознанности.
Да, он вышел из себя благодаря смерти Кейи, оставил всякую осторожность и пытался победить Вордта грубой силой и огнём, однако какой смысл, если у твоего врага броня и неимоверная живучесть? Тем не менее, красноволосый бизнесмен пытался потягаться с ним в собственной мощи. Конечно, недооценивать ублюдка не стоило бы, правда ключевую роль здесь играла крайне маленькая арена. Каждый удар Вордта забирал половину всего пространства, да сама туша явно была слишком большой для сего места. Дежурившие рыцари Понтифика у всех выходов арены не позволяли пиро-мальчиками как-либо задумываться об смене дислокации, потому бедняги варились в одно месте под угрозой мгновенной смерти. Кейа, в принципе, сдох быстро, осталось дождаться смерти Дилюка и дело с концом.
— Дилюк! — пытался достучаться до него Беннет. — Давай действовать р-разумно!
Он молчал и беспорядочно бил мечом о броню, пытаясь смять до такой степени, когда сами удары начнут приносить пользу. Однажды безрассудно аукнулось: Вордт поймал момент и ударил
