откладывая начало боя с таким противником. Впервые некоторые Игроки соизволили телепортироваться далеко и надолго, проиграв собственному страху. Это подкосило обычных солдат, но только не Фишль и Эмбер.
Несмотря на то, что они лучники, девушки проявили себя максимально уверенно и боевито. Их пиро и электро-атаки удивляли своевременностью, вызывая мощную реакцию, что сильно вредило Доспехам. Даже блокировка щитом не могла удержать стихии от нанесения урона. Бой с Двалином истратил двадцать-двадцать пять процентов здоровья, а стычка с Эмбер и Фишль уже приближала отметку к шестидесяти и ниже. Они давали бой Доспехам следующие десять минут непрерывно, им иногда помогали осмелившиеся рыцари, что хорошо играло на их успехе. Однако этого недостаточно. Я прикинул, кто мог бы одолеть Доспехи, и понял, что здесь не такого человека. Сяо, Шень Хэ, Эола, Е Лань — вполне себе, но только не Эмбер и Фишль.
Внезапно Доспехи ударили лезвием топора о землю, чтобы черпануть, словно лопатой, квадратные камни и их осколки прямо в девушек и рыцарей-сопротивленцев. Эдакая дробь ранила Фишль в живот, и та свалилась от болевого шока, а Эмбер, умело уклонившись от большинства снарядов, всё-таки получила осколком прямо в глаз. Она закричала от боли, споткнулась о лежащий труп рыцаря и, прикрывая кровоточащий левый глаз, потеряла чувство окружающего мира. Болевой шок застопорил её и превратил в беспомощную. Живые хиличурлы пробили укрепления и по приказу Саливанова шамачурла, пришедшего на мини-лавачурле на фронт, те пленили девушек и выживших рыцарей, добровольно сложившие оружие.
На Доспехи сзади напал Рэйзор. Он почти как Дилюк: весь ранен и уставший, оттого встречный удар топором положил беднягу на землю из-за блока. Я радовался тому, что отдавшие все силы герои встретили сильного врага в конце и просто падали перед ним, не имея возможностей противостоять безмерно выносливому оппоненту. С самого начала не было шансов на победу, да их не было бы даже при полной комплектации города, начиная всем составом героев и заканчивая обороноспособностью города. Я думаю, что результат был ожидаем. На Рэйзора мне было без разницы, потому Доспехи хладнокровно наступили на паренька, надавили всем своим многотонным весом на тело и начали сдавливать до безумия. Первый раунд он выдержал, но из всех щелей вытекала кровь, а кое-где торчали сломанные кости. Второй раунд он не выдержал и быстро умер.
Доспехи направились наверх, попутно напав на последние силы Ордо Фавониус во главе с Розарией. Я был счастлив, что победа обеспечена. Дежурившие гончие на границе с Ли Юэ не засекли никакой военной группировки, а значит всё хорошо. Осталось доделать работу. Я и мои серебряные рыцари долго сражались с Венти. Он не становился полноценным Архонтом по силе, а гибель Двалина и мои издёвки сильно подкосили его психологическое состояние. Мои слова не играли бы никакой роли для него, не будь заметного результата моих действий. Я его ранил, мои воины убили Двалина, почти разгромили город — неудивительно, что свободолюбивый и умный бог начал чувствовать себя ужасно. Когда наш очередной взаимный обмен ударами закончился, я заговорил:
— Как ты себя чувствуешь, Венти? Я знаю, ты в курсе, что происходит в городе. Как божество, ты обязан ощущать молитвы, ведь так? Мондштадт почти проиграл, милый мой, и никто тебе не поможет.
Ему нечего было ответить.
— Что же, архонтишка? Где твои идеалы, а? Покажи мне силу, жалкая тварь! Если ты считал, что в мирное время не будет подобных угроз, ты глубоко ошибался. Мы как падаль: пришли тогда, когда государство слабо. Ты потерял свой народ, Венти, у тебя нет ни шанса. А знаешь что самое забавное? — моё тело начало дымиться. Я без труда выпустил часть себя выше Итэра, дабы показать ему свои очертания сущности, где сверкали жёлтые глаза. Момент — и появилась максимально широкая улыбка, как у слаймика, как бы одновременно с улыбкой Путешественника глумясь над Архонтом. — Ты станешь свидетелем того, как город падёт. Давай вместе понаблюдаем за этим, Венти! Ты ведь не хотел прямого участия в делах своего народа? Вот и следуй традициям!
— Ты — монстр. Твоей власти придёт конец.
— И кто же уничтожит меня? Ты? Не смеши!
— Ты прав, я не могу тебя победить. Но это сделают другие.
Он внезапно взлетел. Не для атаки или проявления своей могучей силы, а для последнего глупого действия. Непонятно, что и как он использовал, но прямо над ним сформировался немаленький глаз бури, затянувший его к себе. Момент — и он исчез. Эта тварь ушла! Просто взяла и сбежала!
— Вот что ты решил. Бросить свой наро-… — вдруг я увидел кое-что из глаз Понтифика. — Да ты совсем охренел!
***
Джинн не уступала Саливану. Они пытались перебороть друг друга в мастерстве, скоростными атаками звеня мечами. Магистр прыгала высоко, с безумной акробатикой, пробегала десять метров вокруг Понтифика за пару секунд и мощными рывками нападала на него, не давая тому продохнуть. Анемо-атаки вперемешку с хорошими уколами спокойно ранили Саливана, пока он сам пытался мечами оборвать тоненькую ниточку её жизни. Порой это было более вероятно, чем уход от урона, однако Джинн всегда выкручивалась: села на шпагат, когда меч просвистел горизонтально, сделала полноценное сальто с анемо, миновав сразу два меча, а однажды вовсе забежала — буквально пробежала по вертикальной поверхности — на статую и прыжком сверху оттолкнула Понтифика ударной волной анемо-стихии.
Взаимные ранения наносились будь здоров. Джинн то улетала от удара, то врезалась и катилась по всем поверхностям, то вовсе получала ожоги после столкновения с мечом Скверны. Саливан же потерял практически половину здоровья и был вынужден вызывать своего клона. О да, какая же мерзкая способность! Прозрачный клон атаковал всегда первым только ударами, которые потом исполнял настоящий Понтифик. Эдакое дублирование ударов принесли большие проблемы Джинн и та получила раны сверхнормы. Она не могла подступиться к оппоненту и всегда получала какой-нибудь из их ударов в блок. Более того, Понтифик начал полноценно взлетать, бить огнём по площади и комбинировать самые разные стили. Жаркий во всех смыслах бой знатно истощил их обоих. Они встали также на расстоянии десяти метров друг от друга, когда клон был убит Джинн.
Магистр чувствовала, как по лице текла кровь, как ныли мышцы ног и рук, как в целом кровоточили многочисленные раны на теле — ей было плохо, но не более, чем самому Саливану. Внешне он также непоколебим и горделив, однако потрёпанная одежда после попаданий Джинн говорили о катастрофическом состоянии генерала.
— Я впечатлён, — похвалил Саливан. — Вы достигли искусства в ведении боя,
