- Клянусь именем, - сказал Миха. И почувствовал, что клятва свершилась. И не только он почувствовал. Взгляд мертвеца изменился. Нет, в нем не появилось ни доверия, ни желания рассказать обо всем. – Но это не важно. Мы ведь здесь. И ты мертв. Тебя тоже обманули, как твою бабушку. А еще её убили. Вон она…
Старуха была мертва пару часов. Её нашли в каком-то закутке, рядом с ведром и грязной тряпкой, в луже разлитой воды. Нашли и притащили в подвал.
- Винченцо, будь добр, поверни его, чтобы видеть.
Вой вновь резанул по нервам, и теперь в нем звучало отчаяние. И ненависть.
- У тебя есть выбор, - Миха присел перед мертвецом и посмотрел в глаза. Усилием воли задушил отвращение. И страх, который теперь вдруг появился. Подспудный. Инстинктивный. А с ним и желание немедля избавиться от угрозы. – Ты можешь промолчать. Или соврать. Я тебя отпущу. Я не сторонник пыток. И ты уйдешь. К богам там или еще куда. Главное, что тебя здесь не станет, как и твоей бабушки. А тот, кто вас убил, он будет. Жить. Дышать. Строить планы. Удачно или нет – это покажет время. Главное, что он будет. А вы нет.
Мертвец заскрипел зубами.
- А вот может быть иначе. Я могу наказать его. Не за вас. За себя. Нехорошо травить людей. Но и за вас тоже. За ложь. За то, что он вас убил. Ладно бы тебя, тебя точно в живых не оставили бы. Но её-то зачем?
- Ты…
- Выбор, - Миха выдержал взгляд. – Твой и только твой. Свободный. Ты же хотел свободы, так? Вот и получай. Свободу выбора.
Тихо стало.
В этой тишине слышно, как стучит сердце. Собственное, Михино, потому что он и сам не уверен в том, что делает. Но мертвец скалится. И оскал плавно перерастает в улыбку.
- Х-х-рошо, - он хрипит и облизывает зубы. За языком тянутся нити слюны, отчего-то черной. – Так… хор-рошо. Ты… его… Гхвар. Его звали Гхвар. Он… сам… прих-х-дил… сказал… денег на откуп. Десять медведей. Хватило бы… мне бы хватило.
Миха поглядел на Такхвара, тот осторожно кивнул. Знает, стало быть этого Гхвара.
Ничего, и Миха познакомиться. Со временем.
- Он приказал отравить меня?
- Сказал. Внизу. Много. Отрава. Разная. Много. Надо взять. Такую… отдать ему. А он уже сам. Только взять.
- И ты взял?
- Д-да.
- Почему этот яд?
- К-какой успел. Тут… пусто не бывает. Надо было быстро.
- Ничего не пропало.
- Я… отлил. Он дал. Склянку. Я взял, где больше. И отлил. Мало. Сказал, что. Он сам. Потом.
- И когда я отправил тебя за водой, ты подал знак, так?
- Н-нет. Он сам. Дал. Кубок. Велел отнести.
- И ты понял, что там отрава?
- Д-да.
Вот и все, если подумать. Миха поглядел на Миару, может, еще чего спросить? Только чего? Да и маги выглядят откровенно хреновато. Винченцо вон зеленый весь. И пот катится градом. Губу закусил.
- Что ж… отпускай, - Миха отступил. – Покойся с миром.
Мертвец захрипел.
И затих.
А Винченцо, пошатнувшись, начал заваливаться на бок. Миха его только и успел, что подхватить, правда, запоздало подумалось, что и сам он не так уж и силен. Но с другой стороны мага придержал стражник.
Помогли сесть.
И воды подали.
Винченцо пил жадно, едва не захлебываясь. А вот Миара мягко опустилась на то самое, Михой облюбованное, креслице, и сказала:
- Подозреваю, что почтенный Гхвар, кем бы он ни был, тоже мертв.
И главное, права ведь оказалась.
С вершины пирамиды город казался маленьким, игрушечным даже. Похолодало. Ночь принесла покой, и пусть камни, нагревшись за день, дышали жаром, но Верховный дышал полной грудью.
Боль и та утихла.
- Зачем мы здесь, - маг вот поежился. – Или вы все же решили от меня избавиться?
Это прозвучало почти как шутка.
Это было шуткой.
Почти.
- Если случится такое, я подарю тебе быструю смерть, - пообещал жрец и опустился на камни.
- А… здесь можно? Сидеть? – маг озирался.
И ведь не в первый раз он на вершине.
- Отчего нет?
- Боги ведь.
- И что?
- Я не хочу оскорбить чужих богов.
- Богов оскорбить сложно.
Маг осторожно опустился на плиты. Поежился.
- У вас иначе? – поинтересовался жрец.
Ночь только-только входила в силу. С востока наползала тьма, а на западе еще догорали солнечным пламенем облака. Еще немного и тьма станет непроглядной. Луна ныне тонким серпиком, и не помешает. Зато вот звезды ярки.
Ждут.
