Каин.
А ты разве не Каин? Тебе это только что прямым текстом сообщили.
— Хорошо, — я успокоился так же резко, как завёлся. Если дед хочет план, он его получит. Как и Каина в самом неприглядном виде. Говнюком умею быть и я. — Для начала мне нужен тот осколок, который из меня вырезали. А лучше кусок побольше. От копья же что-то осталось? — Озвучил я свои требования.
— Зачем? — Заинтересовался Архонт.
— Если Тьма вновь захватит меня, близость божественного артефакта может помочь её побороть, как в прошлый раз. По крайней мере я на это надеюсь.
— Не думаю, что осколок поможет, — ответил дед. — Тьма — богиня, божественное оружие на неё действовать не должно. Думаю, она в тот момент отвлекалась на зеркало, поэтому дала тебя ранить. А когда поняла, что ты в опасности, вернулась. Если честно, я до последнего верил, что она сама избавится от осколка.
— Да, я заметил, твой научный интерес, — съязвил я. — В любом случае хуже от того, что у меня будет осколок не будет.
— Соглашусь, — не стал спорить древний вампир. — Возможно, мы чего-то не понимаем. Боги всегда были довольно скрытными. Что-то ещё?
— Краска для волос. — Немного подумав, озвучил я. — Не хочу привлекать внимание.
— Обратись к Милане, она поможет, — послал меня Архонт.
— И перевод всех книг! Я хочу знать о Тьме всё.
Сказав это, я встал с кровати и направился к двери. Прямо так как был: с голым торсом и босиком. На мне были только лёгкие спальные штаны.
— И куда это ты?
— Исполнять супружеский долг. — Не сдержавшись, огрызнулся. — Каин же делал это под твоим принуждением. А я теперь Каин. Ты сам мне об этом напомнил.
Архонт задумчиво промолчал.
Хлопать дверью не стал, посчитав ребячеством. Хотя Каин ещё не вышел из этого возраста. Как и я сам. Не мне тягаться с прожитыми годами Архонта.
Но вот хоть убей, не хочу и не могу позволить этой древней рухляди смотреть на меня, как на несмышлёного птенца. Я за эти полгода в виде слизи сильно повзрослел, не каждому старику теперь дано меня понять.
В комнату Миланы вошёл без стука, застав девушку за интереснейшим для себя занятием — переодеванием. Она как раз сняла кофту, бросив ту на кровать и теперь стояла только в чём-то вроде короткого топа и узких брючках.
Волосы заплетены в косу, глаза блестят, упругие полушария грудей заманчиво выглядывают из-за полупрозрачной ткани. Красивая…
Милана вздрогнула от неожиданности, прикрываясь руками.
Странные существа — женщины. Каин её по-всякому валял, так чего прятать? Чего он там не видел?
— Каин? Что ты тут делаешь?!
— Дед решил, что день подходящий, — на автомате с явным раздражением в голосе сказал я фразу, которую часто повторял Каин. Ему не нравилось это принуждение.
Мне оно не нравилось ещё больше. Ещё я злился на деда. Он же хотел видеть Каина!
— Но… Ты только очнулся. Как же рана? — Забеспокоилась моя жена, уже забыв о своей полунаготе.
— Кого это волнует, — буркнул я, подошёл вплотную, грубо обхватил девушку за талию и поцеловал.
Пусть Каин считал это принуждением, но насколько же сладким оно было…
Ещё ни с одной девушкой я не получал столько удовольствия. Милана горела в моих руках, плавилась, выгибалась и стонала так возбуждающе и громко, что казалось нас слышно и на соседней улице. Как будто её любили в первый раз.
Я не сдерживал, ни её, ни себя.
Раз я теперь Каин… Он ведь никогда не сдерживался в своих желаниях.
Это злило и распаляло ещё больше.
Я. Не. Каин!
Это лишь имя. Суть моя всё так же осталась Евгением Световым. И любил Милану я, как Евгений, а не как Каин. Вся грубость и злость почти сразу улетучилась, стоило лишь коснуться девушки.
Думаю, Милана должна была почувствовать разницу. После чего у неё точно возникнут определённые вопросы.
Скрывать ли ответы?
Вы бы как отнеслись, когда в объект вашего обожания вселился другой человек со своими мыслями, чувствами и моралью?
Уставший, но чёрт побери, довольный, я лежал на кровати девушки после наших игрищ и думал лишь об этом. Голова Миланы лежала у меня на животе, а её тонкий пальчик с коротким ноготком водил по коже вокруг шрама.
Она старалась касаться невесомо, словно пёрышко. И от этого мои думы становились всё тяжелее.
Тем более Каин никогда не оставался в её постели дольше, чем этого требовалось.
— Почему ты хмуришься? — Чуть сдвинувшись и повернув голову так, чтобы лучше меня видеть, спросила девушка.
— Много причин, — холодно ответил я, стараясь не смотреть на неё.
Душа же требовала коснуться девушки, запустить пальцы в её шелковистые тёмные пряди, схватить их, намотать на кулак, притянуть к себе, поцеловать и повторить то, чем мы занимались последние часы.
Милана поднялась и села рядом в весьма откровенной позе, от которой у меня вновь забурлила кровь ниже пояса.
— Я тебе не нравлюсь? — С вызовом спросила она.
И что на это ответить?
Чтобы сказал Каин?
Он бы и говорить ничего не стал. Обычно вставал и уходил.
Может именно поэтому у вампиров проблемы с размножением? Они делают это для необходимости, а не по любви.
Мой отец… Вернее отец Каина любил, и свою жену, и мать Маркуса — и вот результат — мы с братом.
— Нет, — сказал я и встал с кровати, тоже намереваясь уйти.
— Врёшь! — Бросила мне в спину Милана. — Я же вижу! Каин!
— Я не Каин, — тихо, почти беззвучно, сказал я, но она услышала и ответила так же тихо:
— Я знаю.
Я остановился только на третьем шаге, когда до мозга дошли слова.
— Что? — Обернулся, не понимающе, посмотрев на обнажённую девушку.
Милана опустила голову, смотря в простыни, будто ощущала за собой вину. Волна тёмных волос прикрыла её лицо от меня.
— Я знаю, что ты не он. Подслушала ваш разговор с Архонтом.
«Вот это поворот» — пробежал в голове мысль, сопровождаемая картинкой известного мема.
То есть, я тут мучаюсь угрызениями совести, думаю, как ей донести правду, а она всё знала почти с самого начала!
У меня слов нет.
— А ещё Каин никогда не дарил мне цветы. Не называл милой. Никогда не смотрел на меня так, как смотришь ты. И никогда так меня не любил… — Начала оправдываться девушка, будто это её вина во всём вышеперечисленном, а не потому что её мужик был уродом. — И ты разговаривал в бреду. Говорил много непонятных слов на чужом языке и всё время упоминал Ксю-шу, — имя сестры
