— Просто, чтобы мне спокойнее спалось по ночам, она стоит больше или меньше, чем королевство? — качая головой, она всё ещё не веря, трогала свои руки.
— Меньше, — улыбнулся я, но когда она облегчённо выдохнула, я добавил, — но ненамного.
— Так и знала. Загоняешь старушку в долги.
— Алиенора! — обиженно вскрикнул я, — вы нестарая! И я правда, хотел сделать вам приятное. Этой косметикой пользуется сам китайский император, я купил её в единственном экземпляре у его врачей, следящих за его здоровьем.
Тут я конечно немного слукавил, поскольку второй такой же экземпляр достался маме, с которой было взято слово никому его не показывать, чтобы не вызывать ажиотаж среди её подруг. Испытав на себе действие этих кремов и выжимок, она невероятно быстро согласилась.
Королева-мать, с трудом отодвинула искушение от себя, захлопнула крышку.
— Где расписаться? — поинтересовалась она.
— За что? — не понял я её вопроса.
— Ну ты подарил единственное, чем мог по-настоящему привлечь моё внимание, так что я готова отдать тебе душу за эту шкатулку. Ведь понимаю, что просто так подобные подарки не дарятся, не в том я возрасте. Да и ты тоже.
И всё же, несмотря на наличия ума, она была необыкновенно красива, даже сейчас, так что с трудом представлял, что было, когда она была на сорок лет моложе и какие страсти кипели за её руку тогда при дворе.
— Ладно, тогда о деле. Расскажите мне всё, что знаете о ситуации между Филиппом IIАвгустом и Ингеборгой Датской.
Её глаза моментально прищурились.
— Ты легат Папы, — она сразу всё поняла, — тебе приказали приструнить короля Франции?
— Ну, я бы не так выразился конечно, — дипломатично ответил я, — но суть верна, а для этого мне нужна вся доступная информация и желательно не от пьяных крестьян в таверне, обсуждающих, что датчанка ведьма и околдовала короля.
— Сразу тебе говорю, твоё задание останется невыполненным, — предостерегла она меня, — так получилось, что я наверно единственный человек, кто кроме самих участников этого конфликта, может рассказать тебе многое, недоступное остальным.
— Вы с ней общаетесь? — сообразил я.
— И это тоже, — она кивнула головой, — но моя племянница Элеонора де Вермандуа, лучшая подруга нашей несчастной бедняжки и довольно подробно описывает те ужасы и лишения, которая та испытывает по вине своего неверного супруга. Ты наверно знаешь, что он то запирал её в монастыре, то кидал в тюрьму, пытаясь заставить уехать обратно в Данию.
Я кивнул.
— Тогда поведайте мне с самого начала. Зачем Филипп решил вообще жениться на девушке, которую бросил практически на свадебном ложе?
Алиенора задумалась, затем стала рассказывать.
— Я конечно не могу знать точных причин, но могу делать определённые выводы из происходящего. А предпосылки для этой женитьбе были такие, что Франции требовался союзник в войне против Англии, а особенно, когда ты нанёс Филиппу страшный удар по репутации в битве при Руане. Он хотел взять в жёны кого-то из рода Гогенштауфенов, но ему дали от ворот поворот, и он стал вести переговоры с Кнудом VI Датским, который предлагал ему кроме своей красавицы сестры, ещё и богатое приданое за неё, и что более важное, пообещал передать права на владение Английским престолом. А зная его планы с императором Священной римской империи Генрихом VI, снять с Ричарда корону, думаю ты уже догадываешься, почему невеста уже через пару месяцев оказалась во Франции.
— Ну и как положено, когда всё идёт хорошо, что-то пошло не так? — хмыкнул я.
— Ещё как не так, и ты к этому приложил самое непосредственное участие, — продолжила она, — что произошло в Сицилии с императором никто не знал, все думали он победоносно провёл войну, присоединив к себе новые земли. Вот только когда он вернулся домой, планов идти на Англию у него больше не оказалось, а это моментально рушило все прежние договорённости. Кнуду VI стало невыгодно отдавать претензии на престол, он просто передал за невесту деньги, отказавшись выполнять все остальные свои обещания, и об этом Филиппу рассказали прямо в ночь перед тем, как должен был консумировать брак.
— То есть они были уже повенчаны, осталось только совершить половой акт? — уточнил я.
— Всё верно Витале, — кивнул она головой, — то есть теоретически обратно он её мог вернуть, но вот в реальности….Поэтому испуганные датские послы, стремглав бросились домой, бросив уже теперь королеву Франции на произвол судьбы, едва только узнав о его таком желании.
— Хорошо, ну не получилось у него с Англией, но новобрачная рассказывают необыкновенной красоты девушка. Ей тогда было девятнадцать, насколько я помню.
— Более того, когда он увидел её впервые вживую, то влюбился с первого взгляда, — королева-мать продолжила рассказ, — но в эту ночь что-то пошло не то, поскольку уже утром, он вылетел из её спальни и потребовал развода. А когда оказалось, что послов и след простыл, ещё больше взбеленился и созвал Ассамблею священников, чтобы те нашли причину, по которой они могут с ней развестись. Те боясь его гнева, нашли что-то, но говорят — это фикция, в которую не поверил ни прошлый Папа, не нынешний, судя по тому, что прислал тебя пытаться решить, нерешаемую ситуацию.
— То есть его нынешний брак никто, кроме Франции не признаёт, и следовательно дети незаконнорожденные?
— Верно, — кивнула она, — а бедняжку королеву он бросил в тюрьму, где та живёт на хлебе и воде. Даже вынуждена была продать все драгоценности и платья в которых приехала, чтобы выжить без содержания. Обо всём этом мне подробно пишет племянница, прося повлиять на Ричарда, чтобы тот как-то пристыдил Филиппа.
— Ингеборга видимо всем пишет, Иннокентий III показал мне гору писем от неё, написанных на неплохой латыни. Там такое написано, что понимаю его возмущение, сложившейся ситуацией.
— Да, вот только Филипп — король Франции, и у него нет другого выбора кроме как пойти на прямую конфронтацию с Папой, если он хочет сохранить нынешний брак, — покачала головой Алиенора, — а он хочет и сильно.
— Это плохо для него закончится, — сразу сказал я, — Иннокентий молодой, целеустремлённый и амбициозный человек, так что первое, что он сделает — это отлучит Францию от церкви, и когда бунтующий народ будет яро выражать своё недовольство поведением короля, он сдаться, но уже на условиях Папы.
— Тебе виднее, я не вожу таких близких знакомств со Святым престолом, — пошутила она.
— А нынешняя жена? — спросил я, — за неё он зачем вышел? Мог бы оставить любовницей.
— Мальчик влюбился, — она пожала плечами, — как в своё время в Ингеборгу, но в этот раз со счастливым финалом.
— Да уж, — настала моя очередь задуматься, — то есть если я разлучу его с нынешней любовью, и снова женю на Ингеборге, он будет на меня страшно зол и вряд ли захочет поддерживать мир с Англией, как того просит Папа. Но с другой стороны, Иннокентий III хочет, чтобы я примирил короля с королевой и обоих королей между собой, и всё это сразу в одно и то же время.
— Поэтому я тебе и сказала в начале разговора, твоё задание невыполнимое. Можешь погостить у нас, потом по Франции и ехать обратно.
— Да уж, задача. Так вы говорите королева сейчас испытывает нужду?
— Бедняжка без содержания, и последний слуга в тюрьме плюёт ей вслед, называя ведьмой. Я забыла упомянуть, что уже после свадьбы, была ещё одна попытка воссоединить их, по требованию епископов. Но Филипп опять вылетел из совместной спальни, и уехал прочь, больше никогда не возвращаясь в замок, где обитает пленница.
— И бессилие сюда не пришить, — задумался я, — говорят у него любовниц не меньше, чем у Ричарда.
Алиенора кивнула.
— Эти два жеребца даже соревновались одно время, кто больше молодых кобылок покроет.
— Хм, вроде бы всё просто. Самодур-король, бедняжка-красавица, за которую просят все европейские дома и даже собственный народ, и если бы не было второго требования о мире с Англией, — я покачал головой, — было бы всё просто. Может мне захватить Францию? Узурпировать трон и всё сделать по-своему?
