Стемнело... Я лежал один в командирском шатре, предоставленном мне Рованом, сам он изъявил желание ночевать в общих палатках. Молодец! Ближе к народу...
А я больше не мог спать в общих пенатах. Раньше вонь казарм и кубриков казалась родной и успокаивала. Но сейчас чуткий слух и звериная бдительность не давали уснуть, если где-то вдруг раздавался храп или слышался шорох. Мой сон превратился в сплошную чуткую дрему, держа тело всегда настороже.
Я смотрел на звезды через слегка приоткрытый полог и вспоминал, как когда-то убил своего первого... Еще зеленым лейтенантом мне поручили ликвидировать одного из мелких поставщиков оружия для Аль-Каиды. Для отвода глаз он держал скобяную лавку на одной из грязных улочек Кабула. Лишь потом я понял, что это была проверка. Если бы я тогда отказался или не смог, то до пенсии перебирал бы бумажки в душных кабинетах, но зато со спокойной совестью и чистыми руками.
А теперь место в аду для меня уже давно уготовано. Я застрелил бакалейщика, когда тот остался в лавке один, тремя выстрелами в голову — перестраховался. Почти месяц после этого я не мог спокойно спать. Но плановая реабилитация в спецсанатории, положенная после каждого подобного задания, быстро поставила мозги на место. Тесты штатных психологов показали мою профпригодность к данному направлению деятельности.
Госмашина отобрала меня не для оперативной работы разведчика, а для скрытой ликвидации живой силы противника. Официально должность называлась у меня красиво — оперуполномоченный по мониторингу свободных информационных ресурсов. И зарплаты у меня было две, первая как у опера, а вторая, грязная — надбавка "за особые условия службы". Я всегда был волком, всегда убивал...
Сон не шел... Я встал и, откинув полог, покинул шатер.... Мириады светлячков струились в ночном небе, наполняя воздух блаженным свечением... Странный свет! Он как моя жизнь... В нём все было видно, но видно едва. При таком свете мир величественней в несколько раз, чем днем, и за привычно отдаленной луной еще виднелось огромное пространство, более сжатое, более видное... Хотелось бежать над землей, бесшумно, дерзко и... выть...
Слабый шорох всколыхнул ночную безмятежность. Чей-то силуэт скользнул за шатром. Я весь обратился в слух. Легкая поступь обходила палатку, заходя ко мне за спину. Сжавшись в пружину, я замер...
Ближе... Ближе... Прыжок! И я повалил на землю крадущуюся фигуру. Запах ромашки и девичьего тела ударил в нос. Я разжал когти, отпустив горло незнакомки.
Ее бездонные глаза, ничуть не испугавшись, с нежностью смотрели на меня. Луна высветила точеное личико с длиннющими ресницами.
— Я Ория, господин, — прошептала она, обхватив мою шею руками. — Вы спасли меня от варгов. Помните?..
Я вспомнил, как убитый мной кочевник вытащил из загона замарашку и пытался с ней возлечь.
— Тебя трудно узнать, — улыбнулся я.
— Я вас ждала, — выдохнула Ория, обвив упругими бедрами мой стан.
Я поцеловал чуть приоткрытые губы, с наслаждением вдыхая запах ее волос...
Глава 20
Глава 20
Рассветные лучи скользнули по головешкам Тереска, пробуждая лагерь. Роса серебряной паутиной оплела луговые цветы, поднимавшие свои чашечки навстречу новому утру. Еще с ночи кашевары готовили завтрак, суетясь вокруг дымящихся котлов. Легион готовился к отходу.
Со стороны границы послышался топот. Из предрассветной дымки показался конный дозорный. Он торопливо спешился и сразу бросился ко мне:
— Господин командор! К границе подошли переговорщики, они прибыли с белыми флагами. Хотят говорить с вами...
— Сколько их? — спросил я, надевая шлем.
— Трое, они ждут нас перед полем ловушек.
— Уртон, Герт, за мной! — прокричал я, вскакивая на коня.
Через десять минут мы были на месте, остановившись на безопасном расстоянии от визитеров. Опасаясь подвоха, я махнул переговорщикам, вынуждая их выехать на открытую проплешину. Трое всадников встали от нас метрах в пятидесяти.
— Дозорные обследовали местность? — спросил я дежурного лучника, встретившего нас.
— Да, господин. Никого нет. Они пришли одни.
Я втянул воздух ноздрями... Смердящего запаха варгов в ветерке не улавливалось. Моя интуиция пока не ощущала скрытой угрозы. Мы приблизились к всадникам. В центре на белом коне восседала фигура в атласном плаще с накинутым капюшоном. Лица я не видел, но усеянные перстнями утонченные пальцы, сжимавшие узду, говорили о его явно благородном происхождении. Слева и справа на черных конях в косматых медвежьих доспехах восседали бородатые варги.
— Я Молот! Ты хотел меня видеть? Говори! — я сжал рукоять кинжала, спрятанного под лукой седла.
— Теперь я знаю, кто ты, — ответила фигура, откинув капюшон. — Ты Молот — убийца Люпуса, победитель Солта, палач варгов.
— Эбриан? — воскликнул я.
— Отойдем в сторону, Молот. Негоже дикарям присутствовать при беседе благородных мужей.
— Благородным меня еще никто не называл, — усмехнулся я, спешившись.
Мы отошли с Эбрианом под сень раскидистого дуба, где нас никто не слышал.
— Я говорю от имени королевы Ланы, — продолжил старик, глядя мне прямо в глаза.
— Королевы какого королевства? — усмехнулся я.
— Королевства, где людям уготована почетная миссия — служить темным... а границы королевства — весь мир.
— Пока я знаю только двух правителей королевств, и они твои дети!
Бледная кожа натянулась на костлявом лице Эбриана, а тонкие губы раздвинулись в подобие улыбки:
— Мои дети умерли для меня двадцать лет назад, когда Солт убил свою мать — мою жену. Много лет я скитался по степям варгов, ища в себе покой и не смея вернуться.
— Ты сам просил Солта убить одержимую наживой королеву Зану, иначе королевству грозило разорение и упадок.
— Я не просил его об этом! — взвизгнул Эбриан, — лишь однажды обмолвился в хмельном угаре, что смерть любимой может спасти королевство... Но он воспринял это как призыв.
— Чего ты хочешь?
— Грядет великая война, я предлагаю тебе принять верную сторону... Ты темный, моя дочь сделала тебя таким.
— Тэпия? Чушь!
— Не Тэпия, Фиморра...
— Лана... твоя дочь?!
— Она лучшее мое творение... Ее мать была последней Фиморрой, скрывавшейся за Долиной Теней. Ты должен быть с нами, Молот. Мир людей падет, а оставшимся в живых уготована участь влачить жалкое существование на службе королеве Лане.
— А если я откажусь?
— С тобой или без тебя мы захватим королевство Эбриан. А ты умрешь раньше, чем ты думаешь... Гораздо раньше...
Я уловил слабые нотки знакомого запаха. Запах смерти коснулся моего носа. Откуда он мне знаком? Я насторожился. Еле заметным движением Эбриан сжал пальцы под плащом.
— Передай Фиморре... — процедил я. — Люпус с вами...
Глаза Эбриана одобрительно сощурились, а губы расплылись в улыбке. Его пальцы под плащом разжались.
Чирк! Мой кинжал полоснул Эбриана по горлу, рассекая плоть до самых позвонков. Он даже не успел вскрикнуть и рухнул с почти отсеченной головой, поливая траву красным фонтаном.
Я махнул рукой и стрелы, пущенные из зарослей, нашпиговали варгов. Те попадали с лошадей. Герт и Уртон прикончили их, проколов мечами черные сердца...
Острием кинжала я поддел локоть убитого короля. Его рука вывалилась из-под плаща, и пальцы разжались — с ладони посыпался красный порошок. Красная хворь. Награда, уготованная мне на случай отказа.
— Фиморра, я иду за тобой! — прошипел я, плюнув на мертвое тело.
***
Спустя три недели остатки Легиона достигли Даромира. От четырехтысячной армии осталось лишь чуть больше тысячи... Городские стены охраняли пятьсот необстрелянных рекрутов, набранных в городе. Итого полторы тысячи горе-вояк, большинство из которых не участвовало ни в одной битве. Выдержать осаду, надеюсь, хватит. А вот выбить противника с земель или дать отпор в открытом бою — не получится.
