– Он словно заледеневший, – думал барон, надо бы поговорить с сестрой, проверить гувернера, как Сашу обучают и попросить императора, может возьмёт Сашу погостить к своим детям.
С утра барон не успел поговорить с сестрой, потому что получил письмо из Кремля, предписывающее срочно быть у императора.
Захватив с собой всё, что привёз из Никольского уезда, барон поехал на доклад.
***
Император принимал в большом кабинете, снова были только свои, как и в прошлый раз был Шувалов, Виллье, ещё присоединился советник императора по финансам, граф Иван Андреевич Остерман и ещё один советник императора по важным вопросам, как и Виленский, граф Андрей Забела.
Андрей Забела в обществе пользовался славой покорителя женских сердец, высокий, черноволосый, с ярко-синими глазами на породистом лице. Император ценил его за практичный цинизм. Не было в обществе человека, по которому бы не «прошёлся» граф Забела и люди побаивались попасть на «язык» к графу. Граф часто появлялся в обществе императрицы, но в этом не было ничего романтичного, императрица беззаветно любила мужа, а граф был идеальным защитником для семьи императора. Он обладал великолепной проницательностью и мог увидеть скрытое, поэтому императору был выгодно, чтобы у графа была возможно хорошо знать всех, кто окружает императрицу и может иметь доступ к наследникам.
А для вечно скучающей императрицы, постоянно находящейся в окружении фрейлин, граф тоже был глотком свежего воздуха. С ним можно было говорить обо всём, он умело подмечал недостатки и остроумно шутил.
– Разговор будет серьёзный, – подумал Виленский, – вся «королевская рать» здесь.
Так и вышло, вначале император дал слово барону и попросил его рассказать, что он обнаружил во время инспекции в Никольский.
Барон выложил на стол спички, тоноскопы, отдельно, рядом с императором, открыл и положил коробку с серебряными столовыми приборами, выполненными в технике чернения и торжественно поставил подстаканник с чернёной гравировкой Кремля
Пока барон вынимал из сундучка все эти невероятные вещи, в кабинете царила полная тишина. Но в тот момент, когда на столе появился подстаканник, пронёсся вздох, и барону показалось, что он прозвучал одновременно.
Первым паузу нарушил император:
– И это всё из Никольского?
Виленский кивнул:
– Всё подтвердилось, фабрикант Голдеев в партнёрстве с…помещиком Лопатиным разработали и запустили производство спичек. Также в поместье Лопатины были обнаружены древние свитки, в которых сохранились записи по чернёному серебру, и Никольский ювелир смог получить нужный состав.
– А тоноскоп? Тоноскоп? – вскричал Виллье
Барон откашлялся, но нашёл в себе силы сказать:
– А тоноскоп придумала…Ирэн Ви…мхм Ирэн Лопатина, дочь помещика Леонида Александровича.
Судя по тому, как все смотрели на барона, никто не ожидал такой информации.
– Сама придумала? – спросил Александр Третий
И барон поведал ту историю, которую услышал от Лопатина.
Выслушав барона, император обратился к Шувалову:
– Александр Иванович, что думаете, что происходит в Никольском?
Шувалов, как и всегда, сначала помолчал пару мгновений, потом сказал:
– Активность Броттской разведки в Никольском не обнаружена, но, я думаю, что это дело времени. Наша задача не выяснять откуда в Никольском уезде появились новинки, а защитить тех, кто их придумал.
Император выслушал Шувалова и снова обратился к барону:
– А что наше предложение? Голдеев и Лопатин готовы отдать «привилегию» на спички?
Виленский достал лист с расчётами и передал Александру Третьему:
– Они просят два года, после готовы отдать всё.
Император кивнул советнику по финансам и то забрал у барона расчёты. Внимательно посмотрел, потом хмыкнул, ещё раз посмотрел и восхищённо посмотрев на Виленского сказал:
– Тот, кто делал эти расчёты, гений, я хочу познакомиться с этим достойным человеком лично
И уже обратившись к императору, произнёс:
– Ваше Величество, я, естественно, проверю эти расчёты, но на первый взгляд всё логично и Лопатин прав, что как только мы начнём раздавать привилегии на производство спичек, количество увеличится, а цена упадёт. Доходы же государства, тоже будут в этом случае несколько ниже.
Император задумался:
– Два года, это так долго…нет, что он себе вообразил этот Лопатин? Серж, признай, ты просто не смог на него надавить.
Император встал из-за стола и стал расхаживать по кабинету. Он всегда так делал, если что-то шло вразрез с его планами. Наконец он остановился и сказал:
– Я решил. В Никольский, к Лопатину поедет Андрей,
Император взглянул на графа Забелу:
– Андрей, поедешь и привезёшь мне «привилегию» на спички.
После перевёл взгляд на Виленского:
– А ты, Серж, удели больше времени Строгановой. Через неделю приём во дворце. Там я объявлю о вашей помолвке.
Глава 29
Никольский уезд. Поместье Лопатиных.
Ирина несколько дней раздумывала, а потом решилась. Решилась написать письмо барону Виленскому:
Уважаемый Сергей Михайлович,
Надеюсь, что вы сами здоровы и дорога в столицу не была сильно утомительна.
Мне жаль, что не удалось с вами встретится в этот ваш приезд в наш уезд. Я бы хотела вас лично поблагодарить за ту поддержку, которую вы оказывали семье Лопатиных.
Сейчас, благодаря партнёрству Леонида Александровича у нас появились средства, которые мы можем направлять на развитие поместья и остальные нужды.
Как там поживает Саша, не болеет ли. Хотела бы его увидеть, если это возможно.
С письмом передаю подарки для вашей сестры, Елены Михайловны и для Саши.
Ирэн
Ирина показала письмо отцу и после его одобрения, упаковав в небольшую коробку мыло, набор серебряных десертных ложек с чернением и деревянных солдатиков с любовью, сделанных Тимофеем, которые вызывали искренний восторг у братьев Ирэн, отправила слугу на почтовую заставу.
Ирина понимала, что когда-то им с Виленским придётся встретиться, так пусть они хотя бы не будут совсем чужими. Написав письмо, Ирина надеялась, что Виленский ответит и они начнут общаться, пусть пока таким способом. У Ирины разрывалось сердце, когда она думала о том, что где-то там скучает по маме маленький мальчик. Он ей представлялся этаким «маленьким принцем», одиноко сидящим на планете.
Сестра Виленского вспоминалась жёсткой особой. Хотя Ирина в тот день плохо соображала, что происходит, и надеялась, что к племяннику тётка относится по-доброму.
С утра приезжал Картузов и привёз два кинжала. По характерной зернистости они очень походили на булатные клинки, которые Ирина видела в своём мире.
Да и Картузов, широко улыбаясь, сказал:
– Вот, Ирэн Леонидовна, лучшие образцы. Мы их проверяли, рубят железо словно масло! А на самих ни зазубринки…
Ирина удивлённо подняла брови, и Иван Иванович потупился:
– Ну может саму малость
Оказалось, что из всей плавки получилось использовать только половину, потому как остальное то ли неровно остыло, то ли неравномерно прогрелось
– Проша сейчас разбирается, не волнуйтесь, – Картузов выглядел воодушевлённым, – такого качества ещё ни разу не получали, это успех! Настоящий гандийский булат.
– Булат Стоглавой, – поправила Ирина Картузова
– Да, да, конечно, Ирэн Леонидовна, наш, наш булат, Стоглавой, – Иван Иванович закивал и стал по-разному склонять название, пока Ирина его не остановила:
– И что дальше?
Картузов пояснил, что как только достигнут качества один к десяти, можно будет отправлять в императорскую службу.
Ирина хотела спросить про «привилегию», но не стала, осознав, что скорее всего это точно придётся отдать империи не торгуясь.
***
Никольский уезд. Недалеко от деревни Кротовка
