Увидев наглый жест Виктора, Сэмюель лишь гордо выпрямил спину и поприветствовал герцога с леди Оливией. Где-то на трибунах раздался возглас Даши, но разобрать слова во всеобщем шуме оказалось задачей непосильной.
К Виктору подбежал временный оруженосец. Поздоровавшись со своим рыцарем, он протянул ему длинную пику и прямоугольный кавалерийский щит со слегка зауженным основанием. Крепко-накрепко прицепив к левой руке щит и, как советовал герцог, мертвой хваткой схватив свое копье правой рукой, Виктор прокричал грозный боевой клич, и по воле судьбы его конь сам собой встал на дыбы, разделяя настроение хозяина. Держать оружие было не очень удобно из-за отсутствия большого пальца, но набитая тканью кольчужная перчатка держала древко довольно крепко, и все беспокойство по этому поводу как ветром сдуло.
Виктор в очередной раз поглядел на ложу герцога и попытался разглядеть леди Оливию хоть капельку. Надо же знать, за кого воюешь, подумал он, но «суженая» оставалась все так же сокрыта вуалью и длинным платьем. Слегка расстроившись, но не растеряв своего боевого духа, Виктор провел взглядом по забитым горожанами трибунам. Он улыбался, глядя на лица беспечных фермеров и пастухов, кузнецов и дровосеков, рыболовов и охотников. Он понимал, что все эти люди желают, чтобы Виктор победил, потому что такова психология людей – они хотят хлеба и зрелищ! А самое большое зрелище может сегодня устроить тот, кто победит всем известного и довольно популярного герцогского вассала – практически незнатный, никому не нужный эльдормен Джеймс Берк из далекой рыбацкой деревушки Марлонно.
Внезапно его взор остановился на одном из зрителей в длинной ремесленной робе. В отличие от своих товарищей по трибуне, он не размахивал руками и не кричал в ожидании начала поединка. Он смотрел Виктору прямо в глаза и, скрестив руки на груди, ухмылялся. Густая борода и глубокий капюшон не смогли обмануть Виктора – это был Лагош собственной персоной, и он явно хотел, чтобы его узнали, иначе взор иномирца не смог бы вычленить его из такой толпы.
– Ну, сука, – выругался Виктор, набирая полный рот слюны, чтобы сплюнуть. Сделав это, он снова матюгнулся, вспомнив, что плевать внутри шлема не очень гигиенично и довольно глупо. – Давай сделай что-нибудь! Чего же ты сидишь там, будто ни к чему не причастен?
Лагош не собирался предпринимать каких-либо действий и отвечать ни на что не спешил. Он просто сидел и ждал, наблюдал за Виктором. Возможно, сделал какие-то ставки, но не более того. И Виктор, осознав это, коротко кивнул:
– Ладно, умник. Хочешь увидеть что-нибудь интересное? Так получи!
Прозвучал удар гонга, гулом отозвавшийся в ушах. Участники прижались к коням и пришпорили их, направив копья друг на друга. Со стороны ристалище казалось куда более длинным, но, находясь на нем, Виктор почувствовал, что арена безумно маленькая, здесь и развернуться-то негде. Да и расстояние между противниками можно преодолеть всего за миг; и от этих мыслей желание победить возросло еще больше. В прорезь для глаз со свистом врывался холодный ветер, отчего веки почти полностью закрылись, на корню урезая и без того крошечный угол обзора. Каждый шаг коня заставлял латы звенеть и странно вибрировать, словно они норовили рассыпаться на мелкие детали. Гогот толпы сперва стал нестерпимо громким, а затем просто исчез – так показалось Виктору. И все вокруг него тоже замедлилось, причем настолько, что во время разгона он заметил, как какой-то вор подрезает кошелек у зазевавшегося зрителя, как Николас Шарп, сидящий неподалеку от герцога, приобнимает Дашу за талию и норовит ее поцеловать, как злосчастная леди Оливия, не имея желания лицезреть насилие, отворачивается куда-то в сторону.
Когда до столкновения оставались считаные шаги, Виктор сделал то, что планировал со вчерашнего вечера. Он вспомнил все свои обиды, собрал всю свою злость в кулак и, грозно заревев, направил в правую руку от ладони до самой ключицы самый мощный поток энергии, какой он только мог выплеснуть. Виктор каждой клеточкой своего тела ощутил эту каменную силу, этот великолепный заряд магии, черпаемый из глубочайших недр Вселенной маленькими волшебными рунами на подушечках пальцев. Он утонул в новых чувствах, эмоциях, ощущениях – все смешалось воедино, лавиной обрушиваясь на пришельца с Земли, доселе не видавшего ничего подобного. Зрение изменилось: теперь Виктор видел каждую частичку, каждую мельчайшую детальку лат сэра Сэмюеля Мортонса, спешащего к нему навстречу. Теперь стало абсолютно ясно, куда надо ударить, с какой силой и под каким углом, чтобы выбить этого рыцаря из седла и одержать почетную победу. Перед решающим выпадом Виктор, все еще чувствуя невероятную силу в своей руке, вспомнил о Лагоше, и сознание его заполнила неконтролируемая злоба. Удар копья иномирца пришелся в верхнюю часть живота Сэмюеля, и, хотя наконечник не пробил кирасу, рыцарь в черных латах вылетел из седла, как ядро из пушки. Взлетев на несколько метров в воздух, его похожее на тряпичную куклу тело несколько раз перевернулось, а затем с ужасающим грохотом рухнуло на землю. Бездыханный сэр Мортонс был либо мертв, либо потерял сознание, потому что подниматься из неестественной позы, в которой он приземлился, рыцарь не спешил.
А толпа получила столь жадно ожидаемое ей зрелище. Зрители зашумели от радости, скандируя пусть и фальшивое, но все же имя нового фаворита сегодняшнего турнира.
– Джеймс Берк! Джеймс Берк! – кричали они, и Виктор переполнялся столь чистой и безмятежной радостью, коей он не испытывал уже долгие и долгие годы.
Лагош, сидящий на своем месте, довольно хлопал в ладоши и свистел, возбуждая толпу еще сильнее, а герцог, радуясь успехам своего нового друга, чуть не выпал из своей ложи.
– Невероятный удар нашего эльдормена! – провозгласил глашатай, приняв известие от медиков. – Сэр Сэмюель Мортонс жив, не волнуйтесь, дамы и господа. Но он надолго запомнит воистину богатырскую силищу Джеймса Берка из Марлонно!
На миг Виктор загрустил: ему вдруг захотелось, чтобы победителем считали именно его, а не какого-то вшивого эльдормена, который даже за женой-то своей уследить не может. В голове даже промелькнула мысль – убить настоящих Джеймса и Лару, приехать в их поместье и наладить все дела самостоятельно, но эта идея сразу же была откинута как глупая и бессмысленная: люди Берка знают своего хозяина в лицо.
Под вой зрителей и нескончаемые аплодисменты Виктор проследовал к стоящим неподалеку и ждущим своей очереди рыцарям. Теперь на него никто не смотрел с насмешкой. Каждый представил себя на месте отличного турнирного бойца сэра Мортонса, и волна нервозности прокатилась по этому воинскому сборищу – любой из этих рыцарей мог оказаться на следующем этапе в паре с безжалостным богатырем Берком.
Наваждение все не отпускало Виктора, даже когда он просто стоял и смотрел на оставшиеся пары. Он чувствовал свое преимущество, пусть и слегка нечестное, полученное при помощи магии, но что с того? Виктор, уроженец Земли, не считал Авельонское герцогство своим домом, а потому не думал о чести или о чем-то еще в этом роде. Там, где он вырос, ценились несколько иные качества, нежели те, что навязывались в средневековом, пусть и пропитанном магией обществе.
Когда первый этап закончился, светила уже вошли в зенит. Стало очень жарко, и пот ручьями стекал по небритым щекам и шее, вызывая неприятный зуд. Виктор с нетерпением дождался, пока двое помощников снимут с него порядком надоевший шлем, после чего вздохнул полной грудью и с жадностью приложился к фляге с холодной водой. С трудом спешившись, он рухнул на тюк сена в конюшне и слегка задремал, пока герцог объявлял часовой перерыв на обед.
Во время перерыва дюжина скоморохов играла миниатюрный спектакль-комедию про несчастную любовь незнатного пепельника к знатной особе из Авельона, и зрителям, судя по непрекращающемуся смеху, очень нравилось, даже сам герцог отказался от трапезы в пользу театрализованного представления. Виктор увидел спектакль лишь краем глаза, а потому не стал вдаваться в его подробности и предался заслуженному отдыху. Рядом с ним отдыхали пятнадцать других победителей, и все они глядели на Виктора с очевидной опаской, потому что до них дошли слухи, что сэр Сэмюель Мортонс еще не пришел в себя и, кажется, так и останется до конца своей жизни безвольным спящим овощем. Виктору же этот страх нравился, он буквально подпитывал им свою ярость, готовясь к следующему этапу соревнований, из которого выйдут непобежденными лишь восемь участников. Потом останется лишь четверо. Затем двое. И после финала, разумеется, все лавры пожнет лишь один, забирая себе во владения солидную часть герцогства и леди Оливию в придачу.
После перерыва рыцари, как и ранним утром, собрались в колонну, и распорядитель вновь назвал пары. Когда прозвучало имя Джеймса Берка, арена взорвалась одобрительными возгласами и кличами. А некоему сэру Теодору Лонгсворду, который оказался в паре с Виктором, зрители явно не позавидовали: во время его провозглашения никто не кричал, трибуны сочувственно замолчали.
